Читаем без скачивания Большой вальс - Людмила Григорьевна Бояджиева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ах, вот откуда эта страшная история! Твой отец поступил очень смело. И романтично… Почему-то мне не кажется, что он способен на подлость… Послушай, милый, я постараюсь уговорить Тони подождать до октября. А пока, чтобы не разжигать страсти, скажем Хосейну, что согласны на его условия без всяких «выкупов» и документов. Думаю, Тони и сама не торопится стать мадам Картье. Ведь ты такой красавец вымахал — обалденный жених! Да ещё — герой. — Виктория за уши притянула Максима и чмокнула его в лоб. Хохоча, они повалились на весело взвизгнувшую постель, скинув на пол хрустальную ладью.
…Под окнами виллы, в благоухающих зарослях покой «влюбленных» охранял усатый офицер внутренней стражи. С невозмутимым лицом он прислушивался к визгам и возне, доносившимся из раскрытого окна, шепча сочиненное только что заклинание: «Да продлит Аллах дни светлейшего государя Хосейна, славного отпрыска его Бейлима, да укрепит мужскую мощь, данную сим властителям со всей божественной щедростью».
Глава 4. Приглашение к счастью
Пробыв в гостях у Максима всего сутки, Виктория срочно вылетела в Париж, где встречала её обеспокоенная Антония.
— Тебя, дорогой мой доктор общественных наук, хотели убить! Посмотри-ка сюда: полкило пудры, а под ней настоящая травма — всю левую щеку разворотили… Если бы не Артур…
— Слава Богу, опять Артур! Поздравляю, Тони. Только, ради Бога, смотри на дорогу!
Антония неслась «на автопилоте» по знакомой трассе от аэропорта Шарля де Голля к своему дому в Лемарти, живо пересказывая ужасное происшествие в Вирджинии.
— Теперь ещё бок болит и половина волос вылезла — ты у меня в большом долгу, Виктория!
— Кстати, — Виктория развернулась к водительнице правой щекой. Видишь, синяк? Это на память о московском метро! Меня чуть не убили, приняв за тебя, сестренка!
Девушки посмотрели друг на друга и расхохотались — даже увечья располагались у них строго симметрично, в зеркальном отражении. Мимо пронесся, гневно сигналя, огромный автобус, чуть не задевший вылетевший на осевую линию автомобиль Антонии.
— Ладно, будет о чем поболтать за обедом. Я все приготовила дома — не идти же нам с тобой в ресторан! Сенсации пока не нужны. Тем более, ты должна взглянуть на свое фамильное «поместье», — Виктория Меньшова-Грави, добавила она с усмешкой.
Попав в этот дом, Виктория осматривалась, как в музее, припоминая произошедшие здесь знаменательные эпизоды. Неужели сюда забрел в конце двадцатых годов Шура Зуев в своей облинявшей белогвардейской шинели? Здесь прошел короткий, невероятный роман юной Алисы и красавца Филиппа. В этих стенах нашел друзей начинающий бизнесмен Остин Браун, захаживающий к Александре Сергеевне и устраивавший праздники для детворы, среди которой блистала его будущая жена… А Йохим Динстлер? Вот тут, в дверях, поправляя очки стоял он в то давнишнее, фантастическое Рождество… Так просто и абсолютно невероятно.
Два дня назад на старенькой подмосковной даче мать показала ей место в саду между кустами разросшейся сирени.
— А вот здесь мы с Лешей ставили «манеж» для тебя. Ты выбрасывала из него игрушки и пыталась жевать траву.
Виктория уставилась на памятное место, сраженная непонятными ей чувствами — «Это так просто, что я даже не могу осознать всей значительности», — сказала она матери.
И вот теперь так же оторопело рассматривала она старый французский дом, хранящий тени ушедших памятных дней, событий, которые, как ни странно, имели, оказывается, прямое отношение к ней, никому здесь тогда неведомой, толкущейся в деревянном манеже крюковского сада.
— Потом, потом все рассмотришь! А сейчас — за стол! Мне не терпится услышать о твоих приключениях. Ну и развлеклись мы, Тори! Даже смеяться не могу — бок болит. — Антония сама раскладывала в тарелки магазинные салаты, поскольку специально отпустила прислугу. — Артур проговорился, что ты неравнодушна к крабам. Тогда это все необходимо съесть тебе. Симпатизирующая мне хозяйка местной закусочной изготовила специально для «гостей», поскольку для меня придерживает вот этот паштет из сырого филе!
— Узнаю, в Парме меня специально накормили чем-то подобным, помогая «войти в образ» А. Б. И знаешь, это было не самое страшное.
— Тори, а ведь я, сидя со своим животом под крылом матушки Стефании, одинокая, заброшенная, думала, что ты та веселишься на всю катушку приемы, презентации, полеты с магами… А ещё все эти жужжания прессы «Ура, мисс Браун! Да здравствует А. Б.!» Каково?
— Бедная «железная маска»! Зато я чувствовала себе камикадзе каждый раз, выходя за дверь своего гостиничного номера… Да и в номере… Тони, ведь я даже не знала, как открывается флакончик с шампунем!
— Ха, зубами! И вообще — это дело дизайнеров. Нам-то, потребителям, совсем не обязательно вникать. Только плати и качай права! Вызывай главного администратора и — в разборки. Он сам откроет, да ещё вымоет тебя с большим удовольствием.
— Вот этого я как раз и не умела делать. Но ничего, постепенно дошла, благодаря тебе… Но а ты, затворница, хитрее всех оказалась: такой парень по лужайкам бегает! И прямо ко мне на шею: «Мамочка!» Он нас упорно путает. Умерла бы от зависти, если бы не свои конкретные перспективы, — Виктория многозначительно подмигнула.
— Потрясающе! А наш поэт не промах! — обрадовалась Тони.
— Ты тоже, дорогая моя, все успела. Знаешь, кто вытащил меня с того света? — Храбрый и прекрасный рыцарь, которого я обожаю! — заявила Виктория.
— Как это? Твой рыцарь, то есть юный Дюваль, насколько я поняла, все это время был при мне.
— Меня спасал, в полной уверенности, что борется за твою жизнь, принц Бейлим Дали Шах, он же — мой брат Максим, который думал, что я погибла пять лет назад! Примчался за Тони Браун на своем «Боинге», отстреливался от бандитов, шептал «любимая». Ох, и заморочила ты бедному мальчику голову! Я с полной серьезностью выступаю его защитником и парламентером. — И Виктория рассказала Тони продолжение московской истории, развернувшейся уже в других широтах.
— Сейчас Максиму ничего не грозит более, чем любовная горячка, — завершила она свой рассказ и добавила: — Тони, подожди его, если не хочешь упустить свое счастье. Так и быть, оставим идею «двойной свадьбы». Нам с Жан-Полем придется поторопиться.
— Видишь ли, — печально вздохнула Антония, — мне нечем порадовать твоего подзащитного. Я попросту не имею права
