Читаем без скачивания Интервью длиною в годы: по материалам офлайн-интервью - Борис Стругацкий

Я работаю в Управлении по наркотикам и в последнее время возникают ситуации, когда наказать зло (впрочем, это не главное — главное обезопасить от будущего зла других), мы вынуждены задуматься об использовании методов, о которых в ХВВ Вами словами Римайера было сказано довольно-таки резко. У меня вопрос — если я твердо уверен в том, что мои действия спасут не одного человека, могу ли я преступить закон, который призван охранять, преступлю даже общепринятую мораль и сделаю (доброе?) дело и кого-то спасу. Хотелось бы знать, как поступили бы лично Вы.

Александр. Владивосток, Россия — 02.07.00

Я твердо знаю одно: первая обязанность сотрудника (любых) правоохранительных органов — предельно точное соблюдение духа и буквы закона. Причем, если между духом и буквой наблюдается противоречие, выбор должно делать в пользу буквы. Это — ЕДИНСТВЕННАЯ возможность сохранить законность в стране. Любые отклонения от этого принципа чреваты такими искажениями и злоупотреблениями, для которых нет и не может быть нравственных оправданий. Ваша высшая нравственность — в соблюдении законов. А вот я — другое дело. Я — лицо частное, а потому могу себе позволить делать выбор в пользу духа закона, даже в ущерб букве. Правда (к счастью), такая возможность предоставляется мне очень и очень редко.

О человечестве

Религиозный ли Вы человек, и какой конфессии?

kaboom. Москва, Россия — 23.07.98

Я нерелигиозен — в той степени, в какой это доступ но обыкновенному рационально мыслящему и не слишком эмоциональному человеку.

Верите ли Вы в существование некоего высшего существа (или существ), некоего высшего разума, некой идеи Абсолюта, Бога, как говорят верующие (назвать можно по-разному) или нет? Верите ли Вы, что после смерти еще что-то есть? Или просто небытие (из него приходим и потом в него же возвращаемся)?

Виктор Букин. Мурманск, Россия — 23.09.98

К сожалению (для себя), не верю ни в высшее существо, ни в высший разум, ни в Абсолют. Вообще не верю в то, что человеческой жизнью или человеческой историей сознательно управляет Некто. И после смерти, к сожалению, ничего нет. Увы. А жалко, правда?

Не кажется ли Вам, что сознательный откат от атеистического воспитания к религиозному, наблюдаемый в последнее время в обществе бывшего СССР (и в семьях, и в школах), является большим шагом назад?

Василий. Киев, Украина — 22.05.99

Мне это кажется процессом вполне бессмысленным. Россия перестала быть религиозной страной и более таковой не станет никогда. Разве что вновь установят диктатуру и примутся вводить религиозность огнем и мечом, что маловероятно.

Место религии в образовании — в учебниках по истории и философии. Согласны ли Вы с этим?

Василий. Киев, Украина — 22.05.99

Пусть каждый ищет религию тогда, когда захочет, и там, где захочет. Это и есть свобода совести, дарованная нам Конституцией.

В одном из Ваших ответов Вы написали: «Россия перестала быть религиозной страной и более таковой не станет никогда». Отчего это — оттого, что время религии прошло? Или оттого, что не нужна она никому? Или просто веру люди утратили, и у них «орган этот, которым верят, атрофировался»?

Герман. Омск, Россия — 18.06.99

Перефразируя Ю. Семенова: «с религией много работали» — и вышибли ее-таки из народного обихода. Вообще человек — существо, скорее, «верующее». Особенно, когда ему плохо и он бессилен. Но вера эта, скорее, языческая. «Правильную» религию надобно прививать: терпеливо, жестко и — веками. Не вижу общественной организации в России, которая готова была бы этим серьезно заняться. Разве что какое-нибудь очередное Бим-бом-синрикё.

Как Вы относитесь к религии? Не считаете ли Вы, что она уже отжила свое на Земле?

Алексей Попович. Нальчик, Россия — 17.07.99

Религия — порождение слабости человека перед мощью и непреклонностью окружающего мира. До тех пор, пока существуют слабые люди, беззащитные люди, сломленные люди, испуганные люди, — религия будет нужна и даже необходима. Как опиум, пантапон, морфий в медицине. Ибо религия как раз и есть социальный болеутолитель и транквилизатор («опиум для народа»).

Не считаете ли Вы плохим признаком набирающий в последнее время нездоровый, по моему мнению, интерес к богу и вере в бога? Не является ли это признаком деградации населения России в целом? Власть начинает тесно переплетаться с церковью, пытаются вводить какие-то уроки курса божьего в школах, хотя это понятно, власти всегда выгодна та покорность, которой учит церковь.

Анатолий. Пенза, Россия — 19.04.04

Я сторонник абсолютной свободы совести. Каждый имеет право верить или не верить, как велят ему его разум и душа… Но вмешательство церкви в светские дела мне не нравится тоже. «Кесарю кесарево, Богу — богово». И уроки закона божьего в школе 21-го века это — без сомнения — нонсенс.

Вы считаете, что религия — прибежище слабых, а вот ставили ли вы с АБС перед собой задачу бороться с религией?

Александр. Бишкек, Кыргызстан — 06.06.00

Никогда.

Почему (делаю вывод из нескольких Ваших ответов, касающихся религиозной темы) у Вас (лично) религия — это философия людей слабых и подавленных окружающим миром? Мне, поскольку мнение у меня прямо противоположное, хотелось бы узнать, на чем может базироваться другое мнение, тем более, если оно принадлежит такому человеку, как Вы.

Алиса. Торонто, Канада — 02.01.00

Религия — не философия. Религия — убежище, которое всегда с тобой. Она и возникла исторически, как убежище, средство спасения от сил неодолимых, жестоких и зачастую внечеловеческих. Разумеется, верующим может быть и человек вполне самодостаточный, сильный и не страшащийся Жизни. Для такого религия это прежде всего нравственная опора, обоснование нравственности. Но большинство верующих это, конечно, люди слабые, пуганные жизнью, ищущие защиты. По моим наблюдениям даже равнодушный атеист становится верующим, когда попадает в беду: будь то внезапная болезнь, или длинная полоса бед, а пуще всего — бомбежка ил и артобстрел (тут уж начинают молиться самые заядлые).

Вы считаете, что религия удел слабых. Так кем лучше быть в этой жизни: сильным или слабым?

Карпов Борис. Луганск, Украина — 12.12.01

Это зависит от темперамента и еще множества разных обстоятельств. Кроме того, что значит «лучше»? Легче? Приятнее? Интереснее? Нет единого ответа на эти вопросы, как нет единого жизненного пути у разных людей.

Что Вы думаете по поводу того, что в последнее время люди активно примыкают к различным религиозным конфессиям?

Алла. Уфа, Россия — 27.04.03

Жизнь тяжелая. Это одна важная причина. И отсутствует государственная идеология, которой забивают головы, с пионерского возраста начиная. А третья причина: люди стали гораздо свободнее в выборе своего пути, да и сам выбор стал не в пример богаче.

Не кажется ли Вам, что вера в бога (аллаха и т. п., религиозность в принципе) сильно ограничивает человека как личность и даже в какой-то мере его унижает? Как Вы лично относитесь к заложенной во все религии идее вторичности и подчиненности человека по отношению к какой-либо высшей силе?

Константин. Харьков, Украина — 04.07.04

Я человек неверующий и к любым религиозным догмам отношусь без пиетета. При этом ограниченность свою и вторичность я безусловно ощущаю — перед бесконечностью Вселенной, перед безграничными возможностями Разума, даже если эти возможности и ограничены чем-то, пока Непостижимым (перед каковой Непостижимостью я свою ограниченность тоже ощущаю). Так что, боюсь, религия здесь ни при чем, — по крайней мере, религия как вера в Вездесущего, Всезнающего и Всемогущего. Чувствовать ограниченность свою есть, видимо, свойство любого обыкновенного человека, не пораженного грехом чрезмерной гордыни или манией величия.

Иисус Христос, Будда, Ошо, Гурджиев, Успенский… — что-нибудь Вы знаете о них, если да, то Вы согласны с кем-нибудь из них в чем-то?

Антипов Сергей. Калуга, Россия — 04.12.00

Я знаю Евангелие и высоко ценю Христа, но не как Сына, а как замечательного человека.

Вы неоднократно очень положительно, если не восторженно, отзывались о Библии. Так ли я понял, что Книга для Вас — именно гениальная литература, или же она велика своим воздействием, отнюдь не являясь шедевром? Если бы тот же текст впервые был опубликован в наши дни, вряд ли его сочли бы выдающимся? Или даже это спорно?

Андрей Серов. Москва, Россия — 02.03.01

«Восторженно» я отзывался, помнится, не о Библии вообще, а о Евангелии. Я и сейчас считаю его замечательным литературным произведением. Думаю, что если бы этот текст был (впервые) опубликован в наши дни, то он произвел бы должное впечатление на читателя. Хотя «патина древности» и придает нынешнему тексту своеобразную и особую прелесть, которой не было бы у текста современного.