Читаем без скачивания Пруд двух лун - Кейт Форсит

— Деус Вулт! — прошептал он.

Его помощник, Бенедикт Святой, стоял рядом с ним, и его радость выдавал лишь еле заметный блеск глаз на бесстрастном лице.

— Пора, как вы думаете, милорд?

— Да, действительно пора, — ответил барон Невилл и поднял свой шлем, аккуратно надев его на коротко остриженную седую голову, прежде чем выйти из комнаты.

На верхних этажах дворца было очень тихо. В коридорах горело несколько фонарей, но все остальные помещения были погружены в мрак. Барон Невилл вытащил из ножен кинжал. Если он и чувствовал какие-то угрызения совести по поводу того, что собирался совершить, они никак не отразились на выражении его аскетического лица. Его рот был твердо сжат, пальцы не дрожали. Двенадцать других тирсолерцев, которых поселили в самом Риссмадилле, должны были подползти к подъемному мосту и быть готовыми на все, лишь бы помочь ускорить падение дворца. Даже если им не удастся повредить механизм, поднимающий и опускающий мост, они смогут убить и ранить множество часовых и, не исключено, поднять решетку, преграждающую доступ во внутренний дворик.

Барон Невилл и Бенедикт Святой в своих развевающихся белых плащах поднялись по парадной лестнице на верхний этаж, где находились покои Ри и Банри. Стражники на площадке вскочили навытяжку, проворно преградив им путь скрещенными копьями. Если они и сочли странным то обстоятельство, что глава дипломатической миссии тирсолерцев крадется по дворцу среди ночи, возможности выразить свое удивление им не представилось. Оба умерли мгновенно и без единого звука, а их тела спрятали за занавесями, отделявшими лестницу от жилых помещений.

Стражники, стоявшие перед дверью Ри, умерли столь же быстро, но их тела оставили лежать там, где они упали. Пальцы барона дрожали от возбуждения, когда он открывал дверь, ведущую в покои Ри. Внутри было темно. Огонь не горел, и единственный лучик света проникал в комнату сквозь щелочку в занавесях. Барон на цыпочках прошел по ковру, сжимая в руке скользкий от пота нож, а Бенедикт крался вслед за ним. Тирсолерцу никогда раньше не приходилось бывать в покоях Ри, поэтому он мог только догадываться о том, где стоит кровать. Его пальцы наткнулись на мягкое бархатное покрывало, и он быстро ощупал его, добравшись, наконец, до высокой подушки. С бешено бьющимся сердцем барон и его помощник занесли свои кинжалы и с громким криком «Деус Вулт!» глубоко вонзили ножи в податливую мягкость постели. Они наносили удар за ударом, крича:

— Видишь, как подыхают те, кто якшаются с ведьмами, Мак-Кьюинн?

На западе уже начали вырисовываться смутные очертания гор. Луны клонились к горизонту, круглые, точно головки сыра, и почти такие же оранжевые. Даже Гладриэль окрасилась в яркий цвет, а тени на боку Магниссона резко выделялись, точно следы шлепка.

У Дугалла, казалось, все заледенело изнутри и снаружи. Он чувствовал запах гари и уголком глаза видел на фоне светлеющего неба уродливое пятно дыма. Они с Джаспером смотрели, как горы перед ними пробуждаются к жизни, и вдыхали пахнущий дымом воздух. Опасность холодной сталью леденила Дугаллу загривок. Из спальни Ри донеслись ликующие крики:

— Деус Вулт! Умри, пособник ведьм!

Плохие предчувствия Дугалла немедленно обрели форму, и он точно понял, чего боялся. Джаспер повернул голову, его тело застыло.

— Яркие Солдаты.

— Да, — прошептал Дугалл. Он оттащил Джаспера под прикрытие стены, чувствуя, как в животе змеей свернулся ужас. Они были безоружны, одеты лишь в ночные сорочки и туфли. Если Яркие Солдаты проникли в покои Ри, значит, часовые должны быть мертвы. В любой миг тирсолерцы могли понять, что постель Ри пуста и начать обыскивать покои.

— Они убьют Майю!

— Тихо, мой Ри, иначе они найдут и убьют нас, — отозвался Дугалл, лихорадочно раздумывая, кто бы мог помочь им. Он послал настойчивый мысленный сигнал Латифе, надеясь, что она проснулась и услышит его зов. Он знал, что старая кухарка готова целовать пол, по которому ступал Ри, и обладает достаточно сильным характером, чтобы отмести все возражения стражников в том случае, если они не захотят подчиниться ее приказам.

Из гавани донесся шум взрывов. Ветер принес запах едкого дыма, густой пеленой окутавшего дворец. На фоне бледного неба он казался коричневым. В спальне раздались яростные крики — Яркие Солдаты, очевидно, обнаружили, что Ри в постели не было. Дугалл прижался спиной к стене, вцепившись одной рукой в тощий локоть Ри. Занавеси раздернулись, и на балкон шагнул мужчина с кинжалом наизготовку.

Одним резким молниеносным движением Дугалл рванулся вперед и что было силы ударил солдата по спине. Тирсолерец покачнулся и чуть было не перелетел через каменную балюстраду. Он вскрикнул от испуга и выронил нож. Дугалл не стал ждать, схватил его за ноги и перебросил через перила. Одетый в белое тирсолерец с воплями полетел вниз, кувыркаясь в воздухе. Всего за несколько секунд он пролетел сотни футов до островерхой крыши и с тошнотворным глухим стуком приземлился на нее.

Почувствовав за спиной опасность, Дугалл молниеносно развернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за раздувающихся на ветру занавесей на него бросился другой солдат. На нем тоже были латы под белым плащом, а алый шарф кровавой полосой пересекал торс. Дугалл успел лишь метнуться в сторону, уклонившись от просвистевшего мимо него кинжала, и он его вонзился в каменную стену, пройдя лишь в нескольких дюймах от живота. Но прежде, чем Дуглас успел обрести равновесие, солдат ударил снова. Кинжал глубоко вошел ему в бок, принеся с собой такой леденящий холод, что Дуглас только закричал и повалился на колени. Тирсолерец снова занес кинжал, и Дугалл, собрав оставшиеся силы, отклонил лезвие. Солдат зашипел сквозь зубы, когда кинжал вывернулся из его руки, и с размаху пнул Дугалла в раненый бок, завопив:

— Колдовство!

Какой-то миг Дугалл не мог найти в себе ни воли, ни желания, чтобы дать сдачи. С усилием разомкнув веки, он увидел, как над его головой проплыла плотная фигура. Глаза Дугалла были широко раскрыты от ужаса, рот растянулся в крике. Он двумя руками зажал кровоточащую рану и, подняв голову, взглянул на Джаспера. Рука Ри была вытянута вперед, пальцы широко расставлены. Ужас и торжество смешались на его лице.

— Похоже, у меня осталось больше Таланта, чем я думал, — сказал он дрожащим голосом.

Длинная колонна тирсолерцев маршировала по дороге, восходящее солнце поблескивало на их серебряных латах и на остриях копий. Шагая, Яркие Солдаты обшаривали богатую землю жадными глазами. Они не замечали, что поля безлюдны, несмотря на то, что — была пора сбора урожая, а солнце уже встало. Не замечали они и отсутствия стад, которыми так славился Блессем. Нигде на лугах не было видно ни одной кудрявой овечки, ни одной козы, хотя пастухи уже несколько часов назад должны были вывести их на пастбища. Не обращая на это никакого внимания, они продолжали маршировать, исполненные праведного пыла. Они были профессиональными солдатами, а не крестьянами, и большинство из них всю жизнь провело в казармах в Брайде. Крестьяне, снабжавшие их едой, не вызывали у них ничего, кроме презрения.