Читаем без скачивания Избранное - Юрий Скоп

В директорском кабинете Михеева, обычно чересчур даже просторном и светлом, сейчас было тесновато; как-никак, а явочная диспетчерская требовала присутствия человек пятидесяти: начальники рудников, обогатительных фабрик, ведущих отделов комбината, представители железной дороги, снабженцы, орсовики…

— На тему очередной, стоящей перед нами плановой программы особо распространяться не хочется… Вы не хуже меня в курсе, что квартал, так сказать, грядущий нам готовит. Скажу только одно — иллюзий строить не будем, но и на господа бога рассчитывать тоже…

Священник только что неслышно вошел в приемную и произвел на секретаршу и ее помощницу, полную, откормленную девицу в мини-юбке из замши, приметный эффект.

Поклонился и сказал:

— Мне бы видеть Кряквина Алексея Егоровича…

— У него совещание, — сказала секретарша.

— Надолго ли?

— Как освободятся…

— Позвольте присесть?

— Пожалуйста, пожалуйста.

Священник опустился в кресло рядом с громоздким коричневым сейфом, как раз напротив девицы. Ему сразу же бросились в глаза ее коленки — тугие, розовые: стол был без перегородки между тумбами. Она тут же учувствовала направление его взгляда, бруснично покраснела и, выйдя из-за стола, начала прикнопливать отскочивший и свернувшийся в рулон ватманский лист, закрывая им пространство между тумбами.

Священник приставил ко рту ладонь, чтобы не выдать усмешку.

— С нас будут требовать, — продолжал Кряквин, — мы будем требовать с самих себя. А раз уж теперь я тут хозяин над вами, — он шутливо надул щеки и выпятил грудь, — то прошу засучить рукава повыше и… так далее. Спуску не дам. Ни-ни… Вопросы будут?

— Неизбежно, — глуховато сказал Беспятый и встал снова. — Я же не договорил, Алексей Егорович. А договорить надо. Надо.

— Ну что ты с ним сделаешь? — развел руками Кряквин. — Валяй, Егор Павлович.

Беспятый спокойно переждал возникшее в кабинете оживление и деловито заговорил:

— Вот тут по Гимову, — он мотнул пальцем в сторону главного экономиста, — если его послушать внимательно, получается, что мы, технологи, ну абсолютно ничего не петрим в экономике предприятия. Не дано нам…

— Вот, вот! — не выдержал Гимов. — Разбирались бы в ней как следует, так и вели бы себя по-другому!

— Это, простите, как же-с?

— Только требовать можете. Горлом берете. То вам подай, это. Надо не надо — караул! А вот покопайся у вас на Верхнем — полно бездельников!

— И-интересное кино… — задумчиво сказал Беспятый. — А что, в самом деле, — вот бы увидеть вас, Виктор Викторович, на Верхнем, а? Что-то я вас лично на горке ни разу не встречал. Не припоминается… Может, действительно наведаетесь, а? Оркестром бы встретили. Копайтесь на здоровье. Нам же в своих кадрах копаться нечего. Мы их, так сказать, наизусть знаем. А вот здесь у меня, — Беспятый показал всем пухлую черную папку, — все экономические обоснования. Полный экономический диагноз рудника… Вот он-то лучше всякого горла доказывает необходимость, и причем крайнюю, иметь на Верхнем еще сорок душ. Иначе худо нам будет.

— Да знаем, знаем мы ваши обоснования, — отмахнулся Гимов. — Сидите там со своим Утешевым и сочиняете черт знает что! Где я вам возьму людей? Где? Рожу, что ли?

— Не надо, Виктор Викторович, — отрезал Беспятый. — Вы ежели и родите, то себе подобных, а мне таких… до самой пятки деревянных, не треба.

— Ну знаете!.. — задохнулся от негодования Гимов.

— Знаю… — прибавил голос Беспятый, потому что шумно сделалось в кабинете. — И хотите, объясню вам разницу между вами и мной, сиречь экономистом и технологом…

— Да неужели? — окрысился Гимов.

— Ей-богу, вот записывайте… Я завалю план — мне, начальнику рудника, так по шапке врежут, что после и шапку не на что станет надевать. Ауфвидерзейн скажут. А вот вам, маэстро, да хоть сгори комбинат без дыма… со всеми потрохами — даже выговора не будет. Вопрос — почему?

Гимов ошалело завертел головой, ища поддержки, и наткнулся на твердый, пристальный взгляд Кряквина.

— Это что же такое?.. Это… Это…

Где-то далеко-далеко, за прихваченными инеем стеклами директорского кабинета, стерто рвануло. Взрывной отголосок лишь слабо коснулся окон, и тем не менее им передалась короткая слышная дрожь.

— Это есть наш последний и решительный бой, — четко сказал Беспятый. — Руднику нужны люди и — баста. Нужны не для дутого роста производительности труда, а для нормальной работы. Верхний дает комбинату пятьдесят процентов всей добычи руды. Это вам, Виктор Викторович, забывать не след. Вы-то ведь здесь кушаете то, что мы там, наверху, у пурги отгрызаем. У меня все, — Беспятый сел.

По кабинету раскатился гул.

— Спокойно, товарищи. Без эмоций, — строго сказал Кряквин.

— Вот именно, Алексей Егорович, — огрызнулся с места Гимов. — Сами видите, что творится.

— Вижу, вижу, — поморщился Кряквин. — Кому еще невтерпеж поплакаться? — Он взглянул на часы.

— Мне… — встал Тучин. — Только не плакаться.

— Слушаем, Павел Степанович.

Скороходов, сидящий рядом с Кряквиным, наклонился к нему и шепнул:

— Дуэт.

Кряквин кивнул и что-то записал в раскрытом блокноте.

Тучин скользнул пальцем по усам, кашлянул.

— Начну за упокой. Но — во здравие, во здравие… На сегодняшний день Нижний рудник находится в крайне критическом состоянии. План первого квартала мы еле вытянули… Что же касается программы первого полугодия, то мы ее, как мне кажется, с треском завалим!..

— Это кто же вам это, простите, позволит? — резко спросил Кряквин.

— Обстоятельства, — рубанул рукой воздух Тучин и нервно пригладил усы. — Сумма их.

— Продолжайте.

— Я понимаю, — сердито хмыкнул Тучин, — что кое-кому сейчас охота спросить у меня — это, мол, как же так? По прошлому-то году, мол, рудник значился в передовых, а тут на тебе… Не смена ли уж руководства повлияла? Судите сами. Я об успехах Студеникина знал до того только со стороны. Зато вот теперь вроде бы основательно разглядел оставленное им наследство в натуре… — Он сделал паузу.

Его слушали внимательно. Может быть, оттого, что так длинно Тучин выступал на явочной впервые, до этого больше помалкивал и в основном кратко отвечал на вопросы, если они ему задавались. Сейчас на Тучина смотрели все: Кряквин, Скороходов, Конусов, Гимов, Беспятый, Шаганский, Клыбин. Этот, встретившись с его глазами, заметно ухмыльнулся.

— Что? — спросил у Клыбина Тучин. — Смешно тебе, Петр Николаевич? Ну что ж, приятно, что у меня на руднике такой веселый предрудкома. Придет время — вместе посмеемся. А сейчас уж извини — недосуг. Не до хаханек. Так вот, изучая студеникинское наследство, мне совсем без труда удалось охватить следующее… Уточнением запасов рудного тела на Нижнем, проходкой и бурением дополнительных скважин и выработок здесь не занимались давно. Не знаю, как это соотнести с совестью моего уважаемого предшественника, но драли на Нижнем, так сказать, что поближе и пожирнее. Отсюда и результат — имеющиеся запасы руды с оптимальным содержанием полезного компонента истощены до предела. На фабриках уже не хотят брать нашу руду. Не так, что ли, Федор Тимофеевич?

Карпов, начальник обогатительной фабрики, утвердительно качнул седой шевелюрой.

— Но и это еще не все… Проходка западной штольни горизонта, о котором так много и красиво любил говорить Студеникин, ведется, как выяснилось, нелепо, или, что одно и то же, впустую. Необходимо немедленно менять проект… Мне так до сих пор непонятно, как этого не углядел Студеникин. Зачем гнать штольню по голым породам, когда сама логика подсказывает вскрытие горизонта штольней со стороны карьера рудника, что само собой сокращает протяженность штольни, но увеличивает объем вскрыши в северо-западной части карьера… Дальше. Нарезка блоков под вибропитатели, которыми тоже так хвалился все тот же Студеникин в пору писания своей диссертации и которых до сих пор на руднике раз и обчелся, как нам думается, произведена была явно преждевременно. Вибропитателей-то покуда нет… А блоки заморожены. Руды они не дают. Дальше… Кадры проходчиков на руднике сведены до минимума. Причем престиж этой профессии среди горняков упал… — Тучин кашлянул в кулак. — В общем, и так далее и тому подобное… Мне кажется, что более основательно проблемами Нижнего стоит заняться в рабочем порядке, Алексей Егорович. Вплоть до обсуждения на парткоме… А выступил я здесь лишь для того, чтобы ввести всех в курс дела. Во здравие Нижнего, так сказать. — Он сел и вытер платком лоб.

Наступила тишина. Кряквин задумчиво смотрел в окно и барабанил пальцами по столу.

— Ну ты, конечно, Павел Степанович, сейчас перегнул маленько… — поднялся Клыбин. — Я-то ведь с Альбертом Анатольевичем не один годок проработал. И при нем Нижний всегда в плане был. Тут, я думаю… какие-то личные…