Читаем без скачивания Слёзы любви - Мира Майская

— Ты пройти-то дай, — пытаюсь ведром его чуть сдвинуть.

— Ясина, пошли со мной. Возьму тебя на драккар, поплывёшь со мной, мир посмотришь.

Удивлённо смотрю на него, зачем он мне это говорит. Только открываю рот, желая ему сказать, что никуда с ним не пойду, как открывается дверь нашей избушки и Дорте громко кричит:

— Ясина иди в дом, быстро.

Дергаюсь бежать, но Ангар не уступает дорогу.

— Уйди, не рушь, что не тобой создано. Предками мудрыми созданы обычаи и не тебе нарушать, — грозный окрик бабушки.

Ангар отшатнулся, и я не мешкая юркнула в калитку, а затем бегом забежала в открытую дверь, расплескав по дороге чуть ли не половину ведра.

Чуть отдышавшись смотрю на Дорте, я никогда такого не видела и не слышала. Голос её, эти крики, эти не понятные мне разговоры. Присев на лежанку, она не смотрит на меня, лишь огорчённо машет головой.

— Дорте, я больше не пойду на двор, воды только принесла — пытаюсь извиниться, за свой поступок, подхожу к ней ближе и сажусь рядом.

Она прижимает мою голову к своей груди, и тихонько произносит:

— Глупая, маленькая Яся…

Бабушка поглаживает мою голову, и мы успокаиваемся обе.

На следующий день в селение вернулся конунг со своей дружиной. Я из дома не выхожу, только лишь прислушиваюсь к голосам. Радуюсь тихонько когда слышу голоса Эльрика и Кнута, значит всё благополучно.

Я остаюсь в доме, так велит Дорте, а вот сама она, уходит на шумный пир, что устроили по возвращения воинов. Бабушки долго не было, а когда вернулась, то с ней пришли Кнут и Ангар.

Стали звать меня с собой, мне конечно хотелось пойти с ними, я соскучилась по друзьям моим и братцу. А потому вопрошающе посмотрела на бабулю.

— Иди, — она мотнула головой.

— А вы, смотрите одну её не оставляйте, — проговорила мальчишкам.

Мне не нужно было много времени, рубаху чистую я уж заранее надела, а потому повязала кожаное очелье подарок Кнута, и ожерелье из разноцветных камушков, подправив косу, я тут ж выбежала на крыльцо, где меня уж дожидались мальчишки.

— Пошли Ясина, — проговорил братец, взяв меня за руку потянул за собой.

— Ясинка, ты у нас… — заговорил Кнут, но Эльрик, тут же сунул ему под нос кулак, и он замолчал.

В дом конунга я заходила уже не раз с Эльриком, до того если и сидела за столом общим в праздники, то во дворе. А тут Эльрик повёл меня в дом на пир, я испужалась, вдруг чего не так сделаю.

Внутри в большой гриднице,[4] сидели одни мужчины, это испугало меня ещё сильнее, а потому на пороге я замерла, аж дыхание спёрло. Озираясь, я сделала первый шаг и вновь остановилась, не понимая, что происходит.

— Яся, скажи сколько тебе лет? — это Эльрик.

Я удивлённо на него смотрю, не понимая, зачем теперь уж он, меня об этом спрашивает.

— Ясина не бойся, тебя не обидят, ответь только, — это тихо Кнут, стоящий за моей спиной.

— Тринадцать будет скоро, осенью, — произнесла тихо, хотя точно не знала, и день своего рождения я вела от встречи с братцем.

— Громче, — голос конунга, я аж вздрогнула.

Я покосившись на Эльрика, повторила, на сколько могла громко.

— Она ответила, значит всё решено. Я чту заветы предков, ждите, — тут же прогремел его голос,

Я не поняла о чём он, но спрашивать и не думала.

Эльрик вновь взял меня за руку и вывел меня в другую дверь, в соседнюю горницу [5], тут подвел к столу, а сам ушёл. Здесь сидели за столами немногие женщины и девицы, среди них была мать Кнута, Алва, две соседки по избушки Дорте. Все они были жёны или сестры, дочери ближних к конунгу воинов. Мать Алвы внимательно на меня посмотрела, и мотнув головой в мою сторону спросила дочь:

— Она, — та в ответ согласно мотнула головой.

Я с ними не водила разговоры или дружбу, а потому посмотрев на них, я присела на лавку и всё время молчала и размышляла. А думалось мне о том, зачем меня про года спрашивали, какая разница Ангару иль Кнуту, а уж тем более конунгу Свирепому.

Когда в горницу заглянул Эльрик и позвал меня, я обрадованно вскочила, вынужденное молчание тяготило меня.

Эльрик и Кнут быстро проводили меня до дома, и ушли. Я не понимая, что происходит, опечаленно проводила их взглядом.

Дорте я застала на лежанке, вновь бабуля занемогла. Пока я суетилась возле печи, подбрасывая веток в топку, в доме стояла тишина, задремала старушка. Продолжая суетиться у печи, решила поставить томиться кашу, я немного испачкалась, сама того не замечая в саже.

Неожиданно тишину нарушили шаги, дверь распахнулась, подняла голову посмотреть, а на пороге появился тот, кого я совсем не ожидала увидеть.

[1]Посвящение девушек — Обряд Совершеннолетия — это радостный праздник, означающий, что девушка достигла возраста, позволяющего ей основать семью, проводился торжественно.

[2] Загодя — заранее, заблаговременно.

[3]Кадка — ёмкость цилиндрической формы, сделанная из деревянных клёпок и обтянутая металлическими или деревянными обручами. Также являлась мерой зерна. Кадку по-другому называют кадь, кадина, кадища, кадовь, кадово, оков, кладь, а маленькую по размеру кадку называют кадочка, кадушка, кадца, кадуля и кадушек.

[4] Гридница — помещение при княжеском дворе для пребывания гриди(дружинников) или для приема гостей.

[5] Горница- парадная комната в верхнем этаже древнерусского жилого дома.

Глава 6 Безжалостное время

Первые дни осени, мне скоро тринадцать лет, поселение варягов.

Сделав всего шаг за порог, он остановился, смотрел на меня нахмурив брови. Молчал, а я так просто онемела, камнем немым стала.

— Кто там? — подняла с лежанки голову бабушка.

Конунг перевел взгляд на лежанку.

— Это я Дорте, пришел поговорить.

— Да-да, иди сюда Сверр. Ослабла я совсем что-то, видно не долго мне осталось.

— Ну уж, ты сильная, боги помогут, — конунг.

— Яся, поди сходи к соседке Фиоре, возьми молока нам.

Сглотнув комок в горле, я отмерла, пошевелилась слегка и согласно мотнула головой.

— Хорошо, принесу, — в тот же миг выскочила в сени[1].

Меня не удивило, что нам должны дать молока, Дорте лечила людей, травами и заговорами, принимала детей и потому мы не бедствовали, за помощь люди старались и ей помочь, кто чем мог.

Фиора меня как будто ждала, молока тут же принесла крынку, и еще стала мне совать в руки отрез холста-багрянца.