Читаем без скачивания Месть самураев - Михаил Белозеров

Всех как ветром сдуло. Напрасно кантё Гампэй грозился всяческими карами, призывал в свидетели Богов и показывал на пустой горизонт – его никто не слышал. Напрасно он клялся никому ничего не заплатить. Остался один Бугэй, который, ничего не ведая, готовил обед, напевая себе под нос тоскливые песни моряка, раз за разом прикладываясь к заветной бутылочке, да три матроса, которые укладывали в трюме грузы. Остался также боцман Дзидзо, который плавал всю свою жизнь, ничего не боялся и с презрением относился к тем сухопутным крысам, которых кантё набирал в качестве команды. Он называл их ксо и не считал за людей.

Гампэй послал его вначале закрыть трюм, чтобы не сбежали трое оставшихся матросов, а затем на корму – рубить швартовый канат. Сам же он принялся освобождать нос джонки. Но не успел. Афра, расправив крылья, перемахнув полоску воды, отделяющую джонку от пристани, и очутился на палубе. Вслед за ним прыгнул Натабура. Кантё Гампэй отступил и замахнулся ножом. Грозен был Афра с оскаленной пастью.

– Даже и не думай… – предупредил Натабура, выхватывая голубой кусанаги.

Ни один мускул не дрогнул на обветренном лице кантё Гампэй, но нож он убрал. Кантё был страшно зол: мало того, что команда разбежалась, так еще оказалось, что груз, который везли пассажиры, состоит из каких-то бумаг. Неужели находятся люди, которые из-за этого готовы рисковать жизнью? Должно быть, они сумасшедшие, а деньги прихватили с собой. Все сорвалось! Все! Хотя стой, нет, не все проиграно. У кантё Гампэй появился коварный план, как вернуть судно.

Краем глаза Натабура наблюдал, как на борт поднимаются Юка, учитель Акинобу и Язаки.

– А теперь режь! – скомандовал он, когда учитель Акинобу направился на корму к боцману. – Режь, говорю! Хоп!

Как раз вовремя. Похоже, на берегу очухались, и местные власти послали наряд стражи: все те же чернозубые аябито бежали по склонам берега в порт, размахивая оружием. В воздухе на все лады пели стрелы. Но ни одна из них не упала даже вблизи джонки.

Ветер с гор Аюшанэ потащил джонку 'Кибунэ-мару' на середину бухты Такао. Вокруг кормы закручивались водовороты.

– Иди к рулю и правь! – приказал Натабура. – А ты, – крикнул он боцману, – показывай, как ставить паруса.

И хотя все впятером: учитель Акинобу, Натабура, Язаки, повар Бугэй и боцман дружно тянули тали, огромный парус на средней мачте так и не смогли поднять даже до половины нужной высоты. Циновки, из которых он был сделан, намокли, слежались и стали тяжелее горы Фудзияма. Пришлось на первых порах ограничиться маленьким парусом на передней мачте, и вовремя: вода посветлела, и под кормой уже была видна песчаная рябь на дне.

Когда джонка кое-как развернулась и, коснувшись несколько раз дна, вышла из бухты в открытое море, выпустили матросов и подняли еще два паруса. Боцман Дзидзо по привычке раздавал своим подчиненным зуботычины. Капитан командовал. Нож Натабура у него на всякий случай отобрал и бросил в море.

С тех пор, как учитель Акинобу освободил его от гэндо Амида, словно гора скатилась с плеч. Тело стало легким и сильным, ноги пружинистыми и неутомимыми – сами носили от кормы до носа. Но глаз ни с кантё Гампэй, ни с боцмана Дзидзо Натабура не сводил. Этим же занимались еще четыре пары глаз: Юки, Акинобу, Язаки и, конечно, Афра, который словно приклеился к кантё и стерег каждое его движение, рыча и показывая ему огромные белые клыки.

Молодец, думал Натабура, молодец!

За два года они стали единой командой и понимали друг друга с полуслова. Однако все же не уследили. Самый шустрый из матросов разбежался, ласточкой прыгнул за борт и поплыл к берегу, до которого было не меньше двух ри. Никто так и не понял, чего он испугался.

– Вернись, ахо! – крикнул боцман Дзидзо, показывая куда-то в сторону. – Вернись! Эх!… – и в отчаянии стукнул кулаком по борту.

Натабура разглядел черный плавник акулы. В отдалении, там, где волны сливались с блеском солнца, мелькнул еще один. Это были океанские акулы, привыкшие сопровождать джонки, с которых за борт кидали отходы. Поэтому они восприняли матроса в качестве большого куска мяса.

– Может, успеет?… – с надеждой произнес боцман, вглядываясь в море. – Амакуса хороший пловец.

Действительно, за матросом тянулся бурун воды, а руки мелькали, как жернова мельницы. Все же они с Натабура кинулись к ялику и уже спустили было его за борт, когда среди шума волн и ветра взметнулся далекий крик, и Натабура невольно поискал взглядом. То место, где мелькала голова матроса, окрасилось в красный цвет. Тут же все пропало, и только прежний отблеск солнца слепил глаза, как будто дух Амакуса напоследок предупредил об опасности.

– Амакуса всегда был слишком умен для матроса… – со вздохом произнес боцман Дзидзо.

– Кими мо, ками дзо! – съязвил Натабура. – Ум вследствие опыта или ум вследствие глупости?

– Если бы вследствие глупости, то надо обвинять только меня, – горько произнес Дзидзо. – Я ведь сказал, что в Нихон вы всех убьете.

Оказалось, что, несмотря на свою грубость, Дзидзо переживал за экипаж.

– Зачем? – удивился Натабура.

Он знал таких людей, преданных хозяину душой и телом. Но на этот раз ошибся – боцман берег свой экипаж и готов был защищать его до последнего вздоха, потому что сам вышел из матросов.

– Чтобы лучше работали.

Натабура вовремя оглянулся:

– Парус! Хоп!

Тяжелый гик едва не снес им обоим головы. Джонка развернулась и потеряла ход. Рулевое колесо вращалось по воле волн. В три прыжка Натабура взлетел на мостик и попытался выровнять джонку, которая как раз оказалась между двумя волнами и угрожающе кренилась на борт.

На палубе команда под управлением боцмана переложила паруса, и джонка 'Кибунэ-мару' словно нехотя, зачерпнув при этом пенистую воду, набрала ход, выпрямилась и стала носом к волне. По палубе разметало тяжелый груз в ящиках, а в трюме что-то громыхнуло.

Совсем близко промелькнул Сёнкаку. Об его острые, как мечи, камни, разбивалась пена. Бисайя все еще прикрывала джонку от настоящих, океанских волн, которые приходили с юга-запада.

Везет, решил Натабура. Кажется, сегодня наш день, и судно неплохое, даже груженное под завязку.

– Где? Где капитан? – спросил он у подбежавшего боцмана Дзидзо и только после этого обнаружил открытый люк сбоку. Из него доносились странные и одновременно знакомые звуки.

– Люк всегда был под замком. Ключ имелся только у капитана! – крикнул боцман, когда Натабура с опаской приблизился к люку.

– Разве ты не с этой джонки? – оглянулся он, все еще не доверяя боцману.

– Меня, как и всех, наняли в Жунчэне. Но из разговоров с капитаном я понял, что джонка грузилась выше по течению Сицзян, в Учжоу.