Читаем без скачивания Гирр — сын Агу - Владимир Головин

К восходу солнца от родового костра и ночного пира не осталось и следа, Гирр и Лая ушли в отдельную хижину, рядом с хижиной вождя…

Гирр быстро овладел умением делать из глины и обжигать в огне большие и малые сосуды, плести ловушки для рыб, изготовлять из камня и костей оружие, научился делать долбленые лодки, используя раскаленные камни и острые долота, из волокнистой коры дерева скручивать веревки, из волос гривы и хвоста тарпанов[4] плести сети, научился строить прочные хижины и лесные завалы, способные удержать даже туров. Он подолгу наблюдал за повадками животных, домашних и диких.

Нижнюю часть лица Гирра покрыла курчавая борода. Был он в расцвете богатырской силы, его первому сыну Лату шло седьмое лето, когда Лая подарила ему второго сына, которого назвали Сурэтом.

Гирр обрадовался рождению второго сына, усмотрев в его лице сходство с людьми лесного племени. Первый, Лат, был не по возрасту крупным, но лицом, чернотой волос и глаз походил на Лаю.

Не успел вождь племени объявить пир у родового костра в честь новорожденного охотника, как в хижину вбежал взволнованный Бид. Путаясь и сбиваясь, он сообщил сыну Барса:

— В наше стадо ворвался огромный дикий бык, сильно ранил и изгнал вожака, увел в степь туриц.

— Он же даст дикое потомство или совсем уведет стадо! — встревожился вождь. — Отогнать его огнем!

— Пробовали, — сказал Бид. — Он уходит от огня, но вместе с турицами.

Еще не зная, что предпринять, сын Барса собрал десяток лучших охотников, в их числе Гирра, Сила, Нира, и отряд бегом устремился вперед. Женщины с затаенной тревогой глядели им вслед, они знали, что тур-самец опаснее тигра и что кто-то сегодня останется без своего мужчины. Впереди бежал Бид, указывая дорогу. Стадо ушло далеко и паслось на большой поляне. Подобраться к животным незаметно было невозможно. Можно было подкараулить их у водопоя, но и ручей протекал по открытой местности.

— Загнать вожака огнем вместе с турицами в крепкий загон из поваленных деревьев, — предложил Нир.

— Загоном не пользовались и прадеды, деревья истлели и не удержат туров, — возразил вождь.

Гирр отдал вождю свой топор, взял у него второе копье и пошел к стаду. На что решился Гирр, знал только вождь. Это он рассказывал сыну Агу, как его прадеды вступали в единоборство с турами.

Охотники видели, что бык отделился от стада и двигался навстречу смельчаку, все ускоряя бег. Гирр остановился: нужно было, чтобы бык отошел от туриц. Пригнув голову, тур кинулся на врага. В последний миг Гирр легко отпрыгнул в сторону и больно ударил быка копьем в пах. Тур по инерции промчался мимо. Круто развернулся и увидел человека на прежнем месте. Взревев от ярости, снова бросился на охотника, но тот опять остался невредим и опять достал быка копьем. Удары копья не причиняли большого вреда великану, но он становился все яростнее и безрассуднее. Ошалев от злобы и бессилия, зверь метался взад-вперед, а человек изматывал его силы. С губ тура хлопьями летела пена, мокрые бока ходили ходуном, он с хрипом дышал, а враг дразнил его, размахивая копьем. Наконец бык остановился и медленно пошел на человека. Но Гирр был готов к этому. Он молниеносно вскинул лук, и стрела, выбив туру глаз, застряла в костях черепа. Земля дрогнула от рева, бык с новой яростью, почти вслепую, заметался взад и вперед, пытаясь поддеть рогами ненавистного врага. Из его груди вырывались клекот и стон, движения становились медленнее… Наконец он остановился боком к охотнику и, повернув голову в его сторону, затравленно глядел уцелевшим глазом. Ноги его дрожали, он часто дышал, вывалив язык из страшной пасти.

Лук Гирра согнулся до предела, мгновение — и стрела вошла между ребер, где толчками билось сердце зверя. Тур вздрогнул, сделал два коротких шага и рухнул…

Охотники давно порывались прийти на помощь Гирру, но вождь, сразу оценив хватку северного богатыря, спокойно предоставил ему честь одному победить великана, полагая, что сыну лесного племени пригодится и это умение.

В тот день великий и мудрый сын Барса объявил Гирра лучшим охотником своего племени. Род пировал в честь новорожденного и в честь лучшего охотника, неустрашимого Гирра. И никто, кроме Жу, не заметил, что Лань убежала в лес и долго плакала. Она стала девушкой, а вокруг никого, кроме северного гостя, не видела и видеть не хотела, хотя подросли ее сверстники и тоже стали хорошими охотниками.

И еще прошли лето и зима. Зима была холодной, вода на озере отвердела и держала человека. Бог неба сердито хмурил косматые брови, часто укрывался шкурой и совсем не давал тепла. Люди мерзли и кутались в шкуры.

Всю ночь шаман бегал вокруг поселка по льду, дико кричал и бил в барабан, отгоняя злых духов. Это они нашептали солнцу, что южное племя не почитает главного бога. Утром мужчины и женщины, завернувшись в шкуры, вышли из хижин, встали на колени, протянув руки на восход, и стали громко кричать:

— Бог неба! Мы чтим тебя! Дай нам тепла!

Солнце вышло из-за леса, красное и гневное.

— Пожалей нас, бог неба и духов! — исступленно взывали к нему люди южного племени.

К полудню ветер разогнал косматые стада, очистив небо от края до края. Люди ликовали: солнце услышало их просьбу, оно больше не сердится. В голубом небе несколько дней висело жаркое солнце, отогревало землю и людей, плавило лед. Но злые духи сильно разгневались на племя. В одну из ночей, когда солнце отдыхало в своей хижине, они собрались вместе, раздули щеки, дунули все разом и подняли сильный ураган. Лед на озере двинулся, затрещали сваи, покосились жилища, ураган сбрасывал с них крыши, ломал стены. Люди кинулись на берег по сходням и по льду. Лед ломался, дети не доставали дна, тонули. Гирр, ломая и раздвигая грудью льдины, вынес сыновей и снова бросился в воду. До утра бушевал ураган, лед с хрустом и треском лез на берег и на сваи, сталкивая в озеро хижины, а мужчины при свете костров, разожженных на берегу, выносили и выносили детей, своих и чужих женщин, раненых родичей. Пора было уже наступить рассвету, но все небо застелили черные шкуры и не пропускали лучей солнца.

Сын Барса, с израненными в кровь руками и грудью, вышел на берег, оглядел уцелевших и тела убитых. Среди мертвых лежала Лая. Ее придавило в рухнувшей хижине. Опустив голову, молчаливый и суровый, рядом с ней стоял Гирр.

Сын Барса сердцем чувствовал, что духи леса давно сманивали Гирра к Синей реке и Круглому озеру. Вождь знал, что сын Агу рано или поздно уйдет к своему роду, но, когда это произойдет, не знал. Теперь считал, что скоро.

Но сын Барса на этот раз ошибся. Гирр не ушел, когда южное племя было в беде. Он вместе со всеми восстанавливал и крепил сваи, строил хижины, ходил на охоту и даже помогал женщинам рыхлить землю и сеять зерно, из которого делают лепешки. Сын севера больше других подружился с домашними турами и кабанами. Он никогда не забывал принести им какое-нибудь лакомство. В свое жилище сын Агу заходил редко даже ночью. Он в одиночку бродил по лесам и оврагам, по степи и скалистым горам, а утром приносил в поселок тушу тарпана, кабана или сайгака, шкуру леопарда или барса. Иногда разводил костер и ночевал на опушке леса, на речной или озерной косе. Его сыновья жили в хижине вождя; Лат уже ловил с рыбаками рыбу. А женщины с замиранием сердца ждали, кому из них светловолосый богатырь подарит богатое ожерелье и назовет своей женщиной. И только вождь племени, мудрый сын Барса, понимал, что Гирр готовил себя к длительному и опасному походу к родному очагу.