Читаем без скачивания Миссия «Лучшая подруга» - Зоран Дрвенкар
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сянь Сянь Юй посмотрел на меня с недоверием.
– Откуда им известно о наших планах? – спросил он.
Никто из нас не знал ответа на этот вопрос.
– Мне всё равно откуда, – сказала я, вставая с дивана. – Моя заклятая врагиня хочет, чтобы я её боялась, но она этого не добьётся. Пусть присылает хоть сотни шариков! А теперь я не желаю больше об этом разговаривать, а хочу только спать. Увидимся утром!
Я поправила шляпу и затянула покрепче пояс халата, словно генерал, оправляющий форму. Затем оставила их обоих в каминном зале и прошествовала наверх, намотав нитку шарика на указательный палец. На каждом шагу у меня тряслись коленки, во рту пересохло. Когда я добралась до апартаментов, то чувствовала себя измождённой. Очень трудно сохранять решительный вид, когда на самом деле ты полна страха. Но в каком-то смысле эта ситуация придала мне сил.
Завтра я сяду в самолёт и полечу через полмира, чтобы встретиться с лучшей подругой. Будь что будет. Наш план надёжен, и остановить меня невозможно. Если я чего-то хочу, то хочу этого по-настоящему, а уж на сей раз тем более.
Я сняла шляпу и повесила на спинку стула.
Прежде чем лечь в кровать, принесла из ванной комнаты шпильку для волос и проткнула с её помощью шарик.
Тот лопнул с громким хлопком.
После этого я натянула на голову одеяло, но, как ни старалась, в эту ночь больше ни на секунду не сомкнула глаз.
Как Пандекраска Пампернелла пропала
Одиннадцать часов спустя мы уже были в воздухе. Чтобы общаться даже сквозь шум, мы нацепили наушники с микрофонами. На Пандекраске Пампернелле эти наушники смотрелись как два ведра. Боясь испортить причёску, она надевала их так осторожно, что нам пришлось ждать целых десять минут, прежде чем она была готова к вылету.
– «Валенсийская файера»[5] – очень хрупкая причёска, – пояснила Пандекраска Пампернелла.
Наш вертолёт приближался к месту встречи, похожему на белую звезду, упавшую с неба. Издалека казалось, что звезда эта размером с дом. Но когда мы приблизились, выяснилось, что её уместнее сравнить с футбольным стадионом.
Пилот не сразу сообразил, что именно здесь мы планируем совершить посадку, а когда до него это дошло, он лишь покачал головой и снова начал набирать высоту, то и дело повторяя два никому непонятных слова.
– Кто-нибудь знает монгольский? – спросил я.
Пандекраска Пампернелла и Сянь Сянь Юй синхронно покачали головами. Как бы я хотел, чтобы профессор Мосс была с нами! Она знала одиннадцать языков и запросто могла бы обмениваться с пилотом рецептами. Сянь Сянь Юй попробовал заговорить на русском, но безуспешно. Затем перешёл на китайский, и тогда пилот наконец его понял.
– Он говорит, что вертолёту негде садиться, – перевёл Сянь Сянь Юй.
Мы подались вперёд так резко, что уткнулись лбами в оргстекло. Под нами лежала двадцатиконечная белая звезда. Она и правда была мало похожа на взлётно-посадочную полосу.
– А что же тогда там, внизу? – спросила Пандекраска Пампернелла.
Сянь Сянь Юй снова повернулся к пилоту, который нервно покусывал губу. Мы облетели звезду уже, наверное, в десятый раз. Судя по всему, пилот не собирался добровольно опускать нас на землю. Его ответ оказался кратким.
– Это кладбище, – перевёл Сянь Сянь Юй. – Кладбище лошадей.
Мы с Пандекраской Пампернеллой содрогнулись. Теперь мы смотрели на белую звезду другими глазами. И хотя я перед вылетом дважды сверял координаты, меня не покидало ощущение, что мы прибыли не туда.
– Наверное, лучше нам приземлиться где-то ещё, – решила Пандекраска Пампернелла.
Посадку произвели в пятидесяти метрах от кладбища. Мы вышли из вертолёта. Как давно я не видел такого простора! Всё вокруг нас цвело, зеленело и кипело жизнью. Среди всех этих красок было странно видеть звезду, выложенную из костей, – последнее пристанище для тысячи с лишним лошадей.
– Я читал об этом обычае, – сказал Сянь Сянь Юй, присев на краю кладбища. – Так в этих краях выражают почтение не только умершим лошадям, но и… – он поднял человеческую кость, видимо часть стопы, – погибшим наездникам. Не забывайте, мы находимся на земле, где лошадей больше, чем людей. У местных жителей особые отношения с животными, и это кладбище – тому подтверждение. Лошадей и всадников хоронят вместе, чтобы они не разлучались и после смерти. Сама смерть здесь имеет иное значение. Это не конец, а переход.
– Переход куда? – спросила Пандекраска Пампернелла.
– В другую жизнь, где лошадь и всадник встретятся вновь, – ответил Сянь Сянь Юй.
Я заметил, что Пандекраске Пампернелле эта идея пришлась по душе. Она села рядом с телохранителем, устремив взгляд на кладбище. Кости она, однако, трогать не решилась.
– Когда меня не станет, – заговорила она через некоторое время, – и когда не станет Снежинки и Пятнышка, я хочу, чтобы наши кости тоже вместе покоились под лучами солнца.
Позади нас раздались шаги.
Пилот вышел из вертолёта и встал рядом с Пандекраской Пампернеллой. Взглянув на кладбище, он опустился на колени и приложил руки воронкой ко рту, как будто хотел крикнуть в даль. А потом тихо запел. Пандекраска Пампернелла и Сянь Сянь Юй не смели пошевелиться. Они сидели молча, пока пилот не поднялся на ноги и не отряхнул брюки. Затем он вернулся к вертолёту как ни в чём не бывало.
Мы огляделись.
Вокруг не было ни души. Ни единого дома, ни единой дороги. Не было ни тенька, в котором мы могли бы укрыться, ни киоска с мороженым. Когда перестали крутиться лопасти вертолёта, ветер стих, и было душно, как в сауне.
Уставшие и измотанные после одиннадцати часов в дороге, мы приземлились посреди Монголии в этот ужасно жаркий день, чтобы увидеться с девочкой, которая должна была стать для Пандекраски Пампернеллы идеальной подругой. Кладбище находилось в глуши, в ста километрах к северу от Улан-Батора, и более странного места для встречи нельзя было и представить.
– Надо показать это крёстной, – решила Пандекраска Пампернелла.
Сянь Сянь Юй попросил пилота сфотографировать нас. Мы встали кучнее, чтобы не закрывать собой кладбище лошадей, и сказали «сы-ы-ыр». Фотографию мы отправили профессору Мосс.
Я взглянул на часы.
– Долго мы будем здесь ждать?
– Она скоро появится, – сказала Пандекраска Пампернелла.
Не успела она произнести эту фразу, как вдалеке раздался грохот. Казалось, приближается гроза. Сянь Сянь Юй отстегнул с пояса подзорную трубу и поднёс к глазам.
– Это она, – сказал он. – Но не одна.
Телохранитель передал подзорную трубу Пандекраске Пампернелле.
Наша героиня раскрыла рот от изумления.
Вообще-то человека вроде неё удивить трудно. Она видела почти всё на свете, но табун из двухсот лошадей, мчащийся по степи, даже для неё оказался в диковинку.
– Вот это скорость! – воскликнул я с лёгким испугом, ведь лошади мчались на нас, как мне казалось, сверхъестественно быстро. Я машинально сжал талисман, который носил на шее на кожаной тесёмке: орлиный коготь, подаренный шаманом в Аризоне три года назад. Шаман утверждал, что талисман будет всегда оберегать меня. И хотя я не верил в подобную ерунду, но с тех пор не выходил без него из дома.
– Может, это вовсе не лошади, – сказал я.
Они были сероватого цвета и поблёскивали на солнце, так что на секунду мне показалось, что это лошадиные призраки – души животных, похороненных на кладбище.
– А кто же ещё? – спросил Сянь Сянь Юй.
– Призраки, которые возвращаются к своим останкам.
Телохранитель посмеялся над этим нелепым предположением.
– Никакие это не призраки, Дон Плуто, а просто сивые лошади.
– Вернее, ахалтекинской породы, – добавила Пандекраска Пампернелла, протягивая мне подзорную трубу. – Посмотри сам.
Теперь я своими глазами увидел, что к нам и впрямь приближались лошади, а не призраки. Но это меня не слишком успокоило.
– Вам не кажется, что они скачут чересчур быстро?
– Разве лошади могут скакать чересчур быстро? – удивилась Пандекраска Пампернелла.
– А если они нас затопчут?! – я не мог скрыть панику в голосе.
– Тогда нас ожидает глупая смерть, – сказал Сянь Сянь Юй, положив руку мне на плечо. – Но могу тебя утешить, биограф. Я не собираюсь сегодня умирать. Встань лучше позади меня.
– Ты знаешь, что я выше тебя на голову?
– Зато я в два раза шире.
– К тому же они всё равно нас не затопчут, – сказала Пандекраска Пампернелла.
Хотел бы я быть таким же уверенным, как она, и таким же крепким, как Сянь Сянь Юй. Сам я слишком долговязый, да и не помешало бы набрать ещё где-нибудь пятнадцать кило. Потому-то я и пригнулся, когда к нам подступила эта сероватая штормовая волна. Я хотел было опустить подзорную трубу, но тут одна лошадь отделилась от табуна. Верхом
