Читаем без скачивания Тайна смерти мисс Вейн (= Роджер Шерингэм и тайна мисс Вейн) - Энтони Беркли

— Конечно, сэр, — благожелательно ответил хозяин, — это я смогу.

— Отлично! Но, наверное, будет чрезмерной роскошью получить и немного льда?

— У меня все есть, сэр, — с законной гордостью отвечал хозяин, — мне его в такую погоду привозят из Сэндси три раза в неделю, и как раз сегодня утром я получил свежую порцию, так что — на здоровье.

— Но вы же настоящий Эпикур![2] — воскликнул Роджер.

— Да, сэр, — подтвердил хозяин, — а сегодня еще два джентльмена спрашивали комнаты, по виду джентльмены — лондонские. Я им сказал, что у меня свободных нет.

— И вы поступили совершенно правильно, хозяин, — похвалил его Роджер, говори правду и да будет посрамлен диавол, как говорится.

— Да, сэр, — и хозяин повернулся к следующему посетителю.

— Я так понял, — спросил с надеждой в голосе Энтони, когда они несколько минут спустя поднимались по лестнице, — что мы собираемся напоить старика Морсби?

— Ну разумеется, нет, — с чувством собственного достоинства ответил Роджер, — я просто удивляюсь тебе, Энтони. Неужели я похож на человека, который покушается на трезвость полицейского во время исполнения им служебных обязанностей?

— А тогда зачем тебе понадобился джин и все остальное?

— Для возлияний великой и puissante[3] богине Двуличия! А теперь скажи, сколько тебе понадобится спален сегодня ночью? Одна, две, три?

Глава 6

Нежелательная улика

Как мы уже говорили, инспектор Морсби был добродушным, искренним человеком и без малейшего колебания принял приглашение Роджера поужинать втроем. Даже сыщику из Скотленд-Ярда ничто человеческое не чуждо, поэтому инспектор Морсби предпочитал проводить недолгие минуты отдыха в приятной компании, а не в одиночестве.

Точно так же он не имел ничего против того, чтобы принять немного джина перед едой, потому что джин перед хорошей закуской всегда был ему по вкусу. Более того, он отнюдь не отвергал перед ужином не только джин, но также имбирное пиво с кусочками льда, приветливо позвякивающими в стакане, — самый лучший из напитков, в жаркий день с ним не мог состязаться и нектар олимпийских богов — вот вам лишнее свидетельство того, как прогрессирует цивилизация. А какое блаженство после хорошего ужина, в приятном утомлении от приятно утоленного аппетита раскинуться в кресле, набитом конским волосом, и разглядывать витрину с чучелами птиц, а рядом с тобой на столике еще красуется и виски с содовой — нет, это блаженство почти sine qua non[4]. Да, инспектор Морсби действительно был компанейским и добродушным человеком.

Роджер вел себя с необыкновенным тактом и ни словом не обмолвился об их двойной миссии, приведшей к встрече в Ладмуте. Вместо этого он прилагал все усилия, чтобы развлечь своего гостя, а когда Роджер ставил перед собой эту цель, он был действительно очень интересным и занимательным собеседником. Он рассказал бесконечное число анекдотических историй, почерпнутых из собственного житейского опыта с ранних лет, когда ему приходилось завоевывать место под солнцем журналистики. Он рассказывал также много занятных баек о великих людях, с которыми он встречался и которых знал, и всех он называл по имени, что произвело на инспектора должное впечатление. Одновременно Роджер тщательно следил за наполняемостью стакана своей жертвы, вернее, непрерывностью наполняемости, а в результате инспектор расслабился и они оба прониклись друг к другу нежными чувствами.

А потом, выбрав момент, Роджер нанес удар.

— Послушайте, инспектор, — сказал он как бы между прочим, — это касается дела миссис Вэйн. Я бы хотел, чтобы вы ко мне отнеслись не как к репортеру, но любителю-криминологу, питающему чрезвычайный интерес к тому, какими способами полиция решает загадочные истории вроде этой и желающему только одного — предоставить на службу полиции свои скромные умственные способности, буде таковые имеются. Да, так получилось, что я должен освещать данное дело в газете, но это, так сказать, попутно. Я не являюсь репортером ни по склонности, ни в смысле профессиональном или еще по каким-нибудь причинам, я принял предложение газеты только потому, что такая работа даст мне самую непосредственную информацию об очень интересной маленькой загадке. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Полагаю, что так, сэр, — и во взгляде инспектора промелькнула искорка. — Вы хотите, чтобы я сделал вас своим доверенным лицом, да?

— Да, нечто вроде того, — подтвердил Роджер, — и должен вам сказать, что чаша весов не всегда будет склоняться только в вашу сторону. Мне тоже есть что вам предложить, и это довольно важная улика, которую я нашел сегодня днем внизу, под самым вашим носом, среди скал. Я совершенно не собираюсь скрывать эту улику и вообще действовать таким образом, но скажу честно, мне тоже не хочется делиться своими сведениями за просто так. Не можем ли мы с вами заключить нечто вроде соглашения, так сказать?

Взгляд инспектора стал еще веселее.

— Мистер Шерингэм, я ожидал от вас чего-то подобного с тех самых пор, как появился здесь, но не думал, что вы сделаете свое предложение именно таким образом. Я думал, что вы просто заманите меня сюда и попытаетесь выкачать побольше информации, как уже пытались делать сотни новоиспеченных журналистов, прежде чем убедились, что это бесполезно.

— О! — сказал несколько обескураженно Роджер. — Неужели бесполезно? Но ведь эта улика, я…

— Господи, да мне всегда предлагают множество улик! — заметил раздумчиво инспектор, — тысячи улик, и ни одна не стоит и двух пенсов.

— О! — опять сказал Роджер. — Значит, по части доверительности ничего не выйдет, как я понимаю?

Инспектор хохотнул: ему довольно приятно было переиграть Роджера, который, по его мнению, это вполне заслужил. Даже Энтони, несмотря на то что был разочарован, не мог удержаться от улыбки при виде того, как его самоуверенного кузена выбили из седла.

Однако инспектор проявил милосердие.

— Не скажу, что ваши слова совершенно лишены здравого смысла. Нет, это не так. Мне известно, что вы не рядовой репортер. Я знаю, что вы немало сделали для решения Уичфордской загадки, а из ваших статей в "Курьер" я понял, что такие дела интересуют вас сами по себе. Поэтому, если вы дадите мне слово не печатать того, что я не хочу обнародовать, я, возможно, и доверю вам кое-какие сведения из тех, что должен скрывать от всех остальных. Я даже непрочь обсудить с вами это дело. Только помните, что это с моей стороны будет в высшей степени непрофессиональное поведение, так это у нас называется, и у меля будут большие неприятности в Скотленд-Ярде, если там об этом узнают.

— Вот это честная игра, инспектор! — вскричал с огромным облегчением Роджер, — а я уж подумал, что вы спустите меня с лестницы. Да, обещаю вам, что Ярд об этом ничего не узнает и я, разумеется, ничего не напечатаю без вашего разрешения. Мой интерес носит сугубо личный характер.

— А вы, мистер Уолтон? Вы согласны поступать так же?

— Конечно, инспектор. И это прямо здоровско с вашей стороны.

— Ну тогда, если не возражаете, сначала мы послушаем, что вы можете сказать о вашей улике, мистер Шерингэм.

Роджер подошел к серванту и вынул из ящика почти высохший клочок бумаги:

— Я его поднял в двух шагах от того места, где нашли тело. Может быть, это не имеет ровно никакого отношения к данному делу, но всегда есть шанс… Здесь было что-то написано, но буквы практически стерлись. Вы могли бы хоть что-то разобрать?

Инспектор взял клочок и низко наклонился над ним, затем поднес его к свету.

— Если позволите, я оставлю его у себя, — попросил он. — Возможно, как вы и говорите, эта бумажка не представляет никакого интереса, но я перешлю ее нашему человеку в Ярде и, думаю, он сумеет прочесть то, что было здесь написано. Во всяком случае, мы не должны пренебрегать такой возможностью.

И он положил клочок рядом с собой на стол и снова удобно устроился в кресле.

— Ну а теперь задавайте свои вопросы, мистер Шерингэм, у вас их по крайней мере уже полсотни на копчике языка.

— Да, действительно, — рассмеялся Роджер и тоже сел, — и я, конечно, хотел бы немедленно получить ответы на некоторые из них. Мне скоро надо звонить в Лондон и продиктовать по телефону свою статью, а во время нашего разговора я мог бы набросать кое-какие заметки.

Роджер порыскал во внутреннем кармане пиджака, достал блокнот и карандаш.

— Прежде всего скажите, вы уверены в глубине души, что это именно убийство, а не несчастный случай или самоубийство?

— Говоря между нами, сэр, — уверен. Во всяком случае, настолько, насколько был бы уверен любой представитель моей профессии, не располагая последним, решающим доказательством, но вы об этом не пишите. В данном случае можно упомянуть лишь о некоторых "подозрительных" обстоятельствах.