Читаем без скачивания Без вздоха полночь (СИ) - Шторм Наташа

– Очнулась? ― мужчины пробрались сквозь кусты и склонились надо мной. ― Ты испугала меня, Дарья. Вот с виду и не скажешь, что такая слабенькая. Ладно, знакомься, это ― профессор Лесли.

Вот те на! А хозяин оказался и не хозяином вовсе, а гостем, как и мы!

– И Вы тут?

– Что значит тут? ― довольно высокий, черноволосый, он сверкнул белоснежными зубами сквозь густую, аккуратно подстриженную бородку.

– Это же Рай? Я не ошиблась? ― потерев виски, догадалась. ― А… я поняла. Это ― то место, куда попадают только почившие археологи.

Мужчины рассмеялись.

– Это Оран, деточка, самый крупный оазис и настоящий Рай, ты права. Священная земля для бедуинов. Знаешь, даже сейчас они приходят сюда семьями, чтобы совершить омовения перед великими событиями, будь то свадьба или похороны.

Какой-то камушек больно впился в попу. Я попыталась подняться на ноги. Шеф схватил меня и усадил на огромный тёплый валун.

– Слабая ты Дарья. Вот доставишь Хронос, и я лично посажу тебя в самолёт. Лети в свою вечную мерзлоту.

– Что? ― теперь, когда я поняла, что не умерла, а рядом со мной находится бог археологии, знаменитый профессор Зигмунд Лесли, я совершенно не хотела домой. ― Ни за что!

Кулон шевельнулся и вновь прикоснулся к месту ожога.

– Ой, как больно.

Мужчины переглянулись. Вадик присел передо мной на корточки и попытался поднять майку, мою, между прочим, майку. Вцепившись в края руками, я зашипела:

– Чего это Вы себе позволяете? Мои границы приличия ещё не такие широкие, как Ваши.

Казалось, шеф не услышал крик чувствительной души или не захотел услышать. Мало того, он кивнул профессору. Тот вытащил очки из внутреннего кармана длинющей рубахи и уставился на то, что в народе называют… Словом, итак понятно.

– Что это, Зигмунд?

– Понятия не имею.

– Регина ни о чём подобном не говорила, да и её чревовещатель тоже.

Майка была задрана так, что напрочь отгораживала мои глаза от того, что находилось между… Ну, вы уже знаете. Пришлось открыть себе обзор, оттянув ворот. Тонкий визг вырвался из груди.

– Мамочки! Снимите это с меня немедленно! Кажется, я страдаю аллергией на данный вид сплава.

Красное пятно увеличилось и приобрело очертания. Не знаю чего, но какие-то полоски и завитки проступили багровыми рубцами на покрасневшей коже.

– Ладно. ― Вадим опустил край майки и потянулся к шнурку.

То ли шеф поскользнулся, то ли кто-то невидимый толкнул мужчину в спину, но мой Вадик буквально упал на меня, а его губы коснулись моих. Это было приятно, хоть и неожиданно. Я бы с удовольствием продолжила, если бы не профессор, который наблюдал за происходящим с каким-то профессиональным интересом. Блин, кажется, я покраснела, как школьница.

– Чего это Вы, Вадим Дмитриевич?

Большой босс уселся рядом и обтёр лицо прохладной водой из ручья.

– Не поверишь, Дарья, но я тут ни при чём.

– Ага, так и поверила. Просто против моего природного обаяния ещё никто не устоял.

Вадим зарычал и поднялся на ноги.

– Сама снимай Хронос, держи в руке. И чтобы не потеряла! ― он погрозил пальцем.

Да, удивительно правильное решение! Можно подумать, на моих ладонях росла шерсть или чешуя, а не кожа.

Порывшись в объёмных карманах многофункциональных археологических брюк, полубог протянул перчатки с отрезанными пальцами.

– Надевай. Я Хронос сверху примотаю.

Когда с упаковкой меня в перчатки и в меня артефакта было покончено, над благословенным оазисом поднялась луна. Я даже не думала, что она может оказаться такой огромной. Мало того, стало опять светло, как днём, но только воздух перестал дрожать и прожигать внутренности, а ветер принёс долгожданную прохладу.

– Нам пора, профессор.

Лесли пожал Вадиму Дмитриевичу руку, а потом обратился ко мне.

– Всего доброго, девушка. Как закончу дела в Фесе, присоединюсь к вашей группе. Надеюсь, ещё увидимся.

Шеф подобрал мой рюкзак и потянул за руку. Я плелась по дорожке, выложенной камнем, сжимая пальцами ценную вещицу. Если раньше эго зашкаливало, ассоциируя меня с великой, избранной, незаменимой, то сейчас я чувствовала себя фанерной коробкой, упаковочной бумагой, словом, предметом для переноски маленького, но очень важного груза. Не хватало адреса получателя на груди и сургучовой печати на попе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Оглядевшись в поисках автомобиля, вопросительно взглянула на босса.

– Не смотри так, Дарья, сломался.

– И что теперь? Пешком?

Один из бедуинов подвёл к нам невысокого двугорбого верблюда. О, Боже! На его спине красовалось седло.

– Не смотрите так на меня, Вадим Дмитриевич! Я не знаю, как этим управлять.

Тем временем жвачный друг человека согнул все четыре колена и подмигнул мне выпученным глазом. Вадик хохотнул.

– Лезь. Не бойся. Это самый безопасный вид транспорта.

Усевшись поудобнее, схватилась руками за выпуклость впереди. Бедуины приторочили к животному наши рюкзаки (чемодан шефа остался в Фесе) и отвесили млекопитающему звонкий пендель под зад. Верблюд вскочил сразу на четыре копыта и помчался по песчаным барханам шустрым кабанчиком.

Было весело. Первые два часа. Потом онемела спина, и жутко заболела филейная часть. У меня, не у верблюда. Четвероногое бежало, как ни в чём не бывало, изредка издавая странные звуки.

– Я… я… ой… стой… стойте, шеф.

Вадим натянул поводья, и умное транспортное средство тут же плюхнулось на четвереньки.

– Что ещё, Дарья? Пить хочешь или наоборот?

Моё тело просто рухнуло в песок. Потирая ягодицы, я тихо скулила.

– А, понятно. ― Мой персональный мучитель покопался в своём рюкзаке и вынул тюбик с мазью. ― Снимай штаны. Намажу копчик, а то завтра ходить не сможешь.

Пока я набирала в лёгкие побольше воздуха, чтобы выпалить всё, что думаю о нашем путешествии, глотнула килограмм песка. Кашель, слёзы из глаз…

Вадим не церемонился. Стянув с меня шорты вместе с трусами, чуть приподнял попу, мою попу, и выдавил на неё щедрую порцию прохладного геля. Длинные пальцы тут же принялись втирать субстанцию с запахом ментола в кожу, ловко массируя ягодичные мышцы (все шесть) и копчик. Это было даже приятно. Нет, это было очень приятно. Я не выдержала и замурлыкала. Вот лежала бы так и лежала! Из блаженства вывела очередная глупость шефа.

– А у тебя красивая попка, просто мечта любого археолога.

Трусы с шортами поползли вверх. Пошатываясь, я поднялась на ноги.

– Если Вы ещё чего-то во мне не разглядели, но очень хотите, говорите здесь и сейчас. Мне перед Лесли неловко было.

– Это ты о сисях? ― рассмеялся Вадик, ― Так они же у тебя в лифчик упакованы.

– Но лифчик прозрачный! ― я перешла на визг, ― а, что касается трусов, то Вы их сняли, вообще сняли!

– Но тут и свидетелей кроме меня и верблюда нет.

– Но Вы-то есть!

– Ладно. ― Шеф схватился за голову. ― Ты только не верещи. Хочешь, я покажу тебе свою задницу, и мы будем квиты.

– Не-е-ет! ― вскочив на ноги, запрыгнула в седло. ― Нам ещё долго?

– Часа два.

Глава 8

Я проснулась в палатке. Даже не помню, как мы доскакали, как меня перетащили внутрь и, о, ужас, как раздели. Похлопав рукой вокруг, отыскала свои вещи. Натянул на мне же выстиранную майку, изрядно помятые шорты и на четвереньках поползла к выходу. О, боги! Все мечты и желания раскинулись передо мной огромным археологическим лагерем, и этот лагерь уже проснулся и зажил своей удивительной жизнью. Туда-сюда сновали люди разных национальностей, палатки, домики, техника для снятия многослойных пород. С наслаждением втянув в себя воздух приключений, я зажмурилась от удовольствия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Рядом что-то икнуло. Я вздрогнула и открыла глаза. А, знакомый верблюд. Пережёвывая какой-то на первый взгляд несъедобный куст, парнокопытный лихо подмигнул. Возможно, у бедняги нервный тик? На всякий случай подмигнула в ответ.

Сделав пару шажков на четырёх конечностях, я вылезла ровно наполовину, когда мой взгляд упал на кисти рук, моих, между прочим, рук. Крик, который вырвался из груди, заставил бедное животное подпрыгнуть и часто заморгать уже двумя глазами. Люди тоже остановились, и только одинокий агрегат, отдалённо напоминавший экскаватор, продолжал гудеть. Я орала, не помня себя от ужаса, пока собравшаяся толпа не расступилась, и передо мной не возникли высокие ботинки сорок четвёртого размера, покрытые дорожной пылью.