Читаем без скачивания До поворота (Кровавый Крым) - Кирилл Якимец

— Ну, что? Доставать его надо. — Новый голос, с едва уловимым акцентом.

— Не здесь… — Бек был деловит и уверен в себе так, что у Славы по коже поползли знакомые мурашки.

— Жора, он прав, — упрашивала женщина, — он же, ясно, не выйдет с поднятыми руками, ты такими вещами не занимался, Бек здесь лучше знает.

Шаги и голоса немного отдалились от фургона.

— Марго, куда вы предлагаете его тащить? Прямо к шефу в этой консерве? — Жора готов был взорваться, — Бек, ты сейчас в моей команде, и подчиняешься лично мне. Марго, Цеппелин-то с меня первого спросит, и ты это, дорогая моя, прекрасно знаешь… — опять вернулись голоса.

— Не суетись, — стало тихо, только в лесу сверестели птицы, да, ехидно жужжа, в фургон набивались мухи… Слава решил найти точку, с которой можно было бы выглянуть наружу. Легко чпокнув, в обивку дивана вошла пуля, что-то мелькнуло перед входом. Когда он нашел шелку для наблюдения, из глубины фургона ударила очередь, все пули попали в полуоткрытую дверь и ушли рикошетом куда-то в сторону.

— Аааа-а-а-ааа… — донеслось оттуда, началась возня, хлопнула дверь легковой машины, затем снова все стихло.

— Послушай, Николас, — зажурчал голос с акцентом, — Ты — мелкая сошка. Твой хозяин, не стану его ругать, влез не в свое дело. Он сам не знает того уровня, куда полез. Сидел бы себе и сидел… — он, видно, ухмыльнулся скрытому смыслу своей шутки, — Мы думали прислать тут ему кое-что, но давай, ты сам ему все расскажешь? Привет передашь. Не от меня, нет. Есть рука и длиннее. Граф Цеппелин на такие разборки времени не тратит… Помнишь, говорил я тебе, выбирай под кого ложиться, а лечь все равно придеться… — он наверное наслаждался происходящим, но человек молчал, — я понимаю, ты не дурак, и сейчас не выйдешь. Мы уедем, ты покинешь машину и возьмешь этот сверток, — в пространство влетел предмет, раздался выстрел, и предмет, кувыркнувшись, шлепнулся на дорогу. Три человека рывком кинулись в фургон, но в воздухе что-то просвистело, и Слава с удивлением отметитл, что сам тоже стреляет, люди нырнули обратно. Кто-то плакал, кто-то ругался.

— Николас, ты не один? — Бек был удивлен и встревожен. — Жора, как ты думаешь, если мы попортим шефу обстановку, он из «зарплаты» вычтет?..

— Черт, прется кто-то!

— Что за явление Христа народу?.. Москвич красный? Фуру прикрой.

Слава узнал москвич молоденького лейтинанта, подбросившего его до шоссе. Когда машина остановилась, он чуть не заорал, чуть не выскочил из фургона — но, все-таки, не выскочил и не заорал. Стыдно, а что поделаешь!

Из «Москвича» вразвалочку вылез лейтенант, лихо козырнул блондинке — чуть фуражку свою не сбил набекрень. Блондинка что-то стала ему говорить, виновато разводя руками. Лейтенант вдруг пошатнулся, сзади к нему подвалил Бек и подхватил под мышки. Блондинка уцепилась за серые лейтенантские штанины… Бек и блондинка аккуратно усадили лейтенанта за руль, Бек скатил машину с обочины в канаву, отошел в сторону. С ужасом Слава смотрел как внутри еще шевелилась голова водителя; двери фургона медленно поплыли, закрываясь, Слава еще успел заметить, как из «Ауди» вышел огромный человек в комбинезоне с разводами, поднял базуку и шарахнул по «Москвичу». Раздался взрыв. Двери захлопнулись, клацнул засов. Сначала отъехали легковые машины; фургон, не торопясь, тронулся минуты через две. В углу, возле кадки, плакала Мила, глухо тыркался по дивану труп.

— Как жрать-то хочется, — Слава притерпелся к запаху, тот почему-то напоминал антрекот. Странный человек Николас рассмеялся почти рядом и вытащил из сведенных судорогой славиных пальцев ствол револьвера.

— А ты молодец, — он сунул в ладонь холодный круглый предмет. — На яблочко, — но Славе вдруг стало плохо, его вырвало слизью, хорошо, желудок был пуст, спазм повторялся кахждые две минуты. Мила прекратила всхлипывать.

— Аванте популо, аларес косо, бандьера россо, бандьера россо, — услышал ее тихий голос, когда рвота прошла окончательно. «Рехнулась», — вспомнил фильм, старый, еще черно-белый, который смотрели родители, а он должен был спать, но все равно подглядывал из-за приоткрытой двери. В том фильме все время кто-то умирал, было страшно. И там девушка сошла с ума, как потом объяснил ему брат, она собирала цветы и пела песни, такая красивая, в длином белом платье, а потом утонула, и ее хоронили, это тоже объяснил брат, потому что Слава ни черта не понял, но сильно задумался над проблемами жизни и смерти.

«Она и так не в себе, а тут еще вся эта каша!» — Мила, послушай, — он постарался говорить как можно мягче, — как ты себя чувствуешь?

Николас, который сидел рядом с ним, весело заржал и включил фонарик, направив прямо Славе в глаза:

— Парень, ты в себя-то пришел?

— Ну и вонища, — Мила неприлично выругалась — Что-то долго едем. Орел этот сраный точно проехали. Уже небось седьмой час?

— Двадцать восьмого, — Николас погасил фонарик.

— Ой, не надо! — с испугом попросила девочка, — я темноты боюсь.

Пошарив по стене лучом, Николас нашел выключатель. Под потолком тускло загорелась лампочка.

— Спасибо, — достав из кармана пилочку, она принялась полировать ногти.

— Может в картишки сыграем? — Николас заботливо укутал труп в полиэтилен.

— Что делать-то будем? — этот выряженный тип Славе очень не нравился.

— А ничего, посидим пока, — тот устроился поудобнее и закрыл глаза.

— Мила…

— Помолчи! — внимательно разглядывая этого странного нового человека, который вроде внезапно заснул, она закурила. Запах ее сигареты почему-то раздражал больше всего, внезапно Слава понял, что стены готовы раздавить его, они живые, как гладкая мышечная ткань кишечника, сечас выделят сок с ферментами, про которые читали в школе, и начнут переваривать. Громко заорав, он проснулся, но не сразу сообразил, что машина стоит, а свет погашен.

— Мм-ммамма, — губы тряслись.

— Т-шш. — Мила дернула руку и несильно укусила за мочку уха, Слава дернулся, задел головой пальму, сверху посыпалась какая-то крошка. Неприятно жужжала муха, села ему на лицо, потом сама слетела и вернулась, потом еще раз. Машина снова поехала, Слава уловил звуки неясной возни около двери, на ладонях выступил пот. По тому, как мотало фургон, он догадался, что выехали на проселочную дорогу. Неожиданно одна дверца распахнулась, но Николас не дал ей отпасть окончательно, и, кивнув Славе, попросил:

— Попридержи-ка, — уцепившись за притолоку, он вылез на крышу. Минуты через две фургон дернулся и остановился, не удержав дверь, Слава вывалился наружу. Когда он подошел к кабине, там никого не было. Вернувшись к распахнутому нутру машины, Слава поискал глазами девочку, залез внутрь. Никого. Отметил про себя, что трупа на диване тоже нет… Ага, вот он, на полу, а сумка исчезла.