Читаем без скачивания До поворота (Кровавый Крым) - Кирилл Якимец

— Мила? — Тихо, только мухи облепили зеленый полиэтилен. Слава еще раз обошел кругом машину. В голову полезли мысли про загадку бермудского треугольника: треугольник будет выпит, будь он хоть куб, хоть паралелепипед…

— На троих его, даешь! — громко вырвалось вслух. Солнце трагически собиралось заходить, деревья своей тенью покрывали дорогу полностью, выпуская комариный полумрак. В памяти всплыл другой фильм, тоже из детства, брат показал втихаря от родителей по только что купленному видаку: там парень и девушка заблудились на такой же точно дороге и их съели волки-оборотни. Впервые в жизни Слава Зарайский почувствовал, как от ужаса зашевелились и встали дыбом волосы на голове. Вдалеке послышалось слабое журчаниие мотора, он собрался кинуться туда, крича и размахивая руками.

— Студент! — приглушенно позвали из леса. — Да Славка же! — откуда-то выскочила Мила и, ухватив за рукав, стащила с дороги. — Тебе что, мозги отшибло? — она ткнула его в упругую растительность и сама плюхнулась рядом. — Молчи и не высовывайся! Понял?! — девочка была похожа на рассерженного котенка.

— А где все?

В это время к фургону подъехал знакомый бежевый мерседес, из него вышли четверо с автоматами. Внимательно осмотрев пустой фургон, взяли оружие на изготовку. Один, по виду главный, передал что-то по радиотелефону и, достав пистолет с глушителем, махнул остальным в сторону леса. У Славы внутри все органы, мысли и чувства замерли в нелепых позах.

— Ой, мама, — самостоятельно позвали губы. Мила сильно ударила в бок, но промолчала.

Редкие пухлые облака совсем потеряли малиново-оранжевые краски заката, потемнев почти по-ночному, когда на дорогу, небрежно отряхивая брюки, вышел Николас. Кинув на заднее седенье своего мерседеса три автамата, стянул с лица платок, выташил флягу и стал жадно пить.

— Пошли, — Мила смело потащила Славу к машинам.

— Подожди, — слегка упирался Слава, — нам надо разобраться…

— Пока ты разбираться будешь, тебя сто раз укокошат! Николас!

Окинув их внимательным взглядом, парень кивнул на свою машину:

— Едем?

— Щас, — вернувшись к обочине, девочка вытащила черную сумку, порылась в ней, выбрасывая лишнее, залезла в фургон, что-то там поискала и вернулась с сумкой и одеялом в руках.

— Пианино забыла, — Николас уже сидел за рулем, — и телевизор.

— Ты нас до ГАИ или бензозаправки подбрось, ладно? — она смело устроилась рядом на переднем сидении, — мы там ночевать попросимся.

— А вы кто такие смелые будете? — то, что парень явно не собирался их убивать, слегка удивляло.

— Путешественники, — судя по знакомой милиной интонации, Слава понял, что сейчас она снова начнет врать.

— А вы, извините, кто? — пытаясь выдержать грозный взгляд незнакомца, он смутился и отвел глаза — все-таки, те трое на дорогу не вернулись, рисковать было ни к чему…

— Николас.

— Вячесчлав!

— А я мышка-норушка! — в руках у Милы был бутерброд с покореженным сыром и огурец. Что-то происходило не так.

— А почему мы не к дороге едем? — вдруг понял он.

— А чтобы на базуку не напороться, — пояснила Мила, — Ба-бах, он чокнутый, не понравимся мы ему… — она многозначительно замолкла, похрустывая огурцом.

— Какой ба-бах?

— Вася «Ба-бах»! Он идиот, только из базуки стрелять умеет. Если его в «прекрасную Елену» усадили, дело труба.

— А ты, значит, та самая Людмила? — расслабился воитель.

— А вы тот самый Николас? — почувствовав себя лишним, Слава замкнулся, но от предложенного девочкой бутерброда решил не отказываться.

— Что делать-то будем? — сейчас она явно летела в «своей тарелке». Неопределенно пожав плечами, Николас круто свернул на почти не езженную лесную просеку; он, видно было, здорово торопился выбраться отсюда до наступления полной темноты. Внезапно под колесами вновь появился приличный асфальт…

— Людмила, вы знаете, что сзади ваша рубашка в крови? — казалось, водитель всецело занят только дорогой.

— У меня месячные!

— И на воротничке? — девочка промолчала, — Вячеслав, с боку белый пакет, достаньте его пожалуйста, дайте Людмиле. — смело развернув, она вытащила какие-то тряпки. — Возьми футболку и больше не марайся, — он притормозил, заметив у обочины три фургона и недалеко внизу, у узенькой речки, костерок. Когда странный Николас вылез из машны, Слава отметил, что одет тот уже был совсем по-другому, весьма обычно, но удивляться сил не осталось.

— Здорово, мужики, — сидящие у костра дальнобойщики уже поужинали и пили чай. — Погреться пустите?

— Садись, — один встал, отошел к своей машине и, не торопясь, вернулся на место, кивнул остальным, — Откуда будете?

— Из Курска. — Мила все еще тащила с собой одеяло и эту дурацкую сумку, из которой теперь достала две мятые жестяные кружки, — кипяточку плесни. Что-то день сегодня тяжелый…

— Ага, машину спалили… — пожилой водила, толстый, похожий на кабачок в синих трениках, глядел в костер, лениво поглаживая себя мундштуком папиросы по липкой нижней губе, — Слышь, Андрей, мента здешнего…

— Ну! А вон, в прошлом году, когда мы финнов перегоняли, помнишь, — подхватил другой, угловатый, высокий, похожий на убитое грозой дерево, — финнов этих как немцев постреляли, прямо среди бела дня! Конвой был, разбежались все. Обещали, американцев пришлют. Войска ООН! В белых касках! А ты — мента!

— Ну а что, молоковоз видал? С бидонами который? — оживился лысоватый морщинистый паренек, похожий на бомжа; о том, что на самом деле он — водитель, говорили только измазанные в черной смазке руки. — На заправке хай, водиле глотку порвали — во, от уха до уха, как Буратино, а с ним баба еще была, так ее распотрошили, весь ливер на кустах развесили…

— Кровь с молоком! Я вон тут раков ловил, так он меня, падла жидовская, за руку ка-ак!..

— Кто? Рак? Ну чего ты гонишь! Здесь раки — мельче тараканов, а у тебя все «ка-ак!»…

— А что, — вдруг встряла Мила, — говорят, кровь пьют, или органы собирают. Бешенные деньги. У нас прямо в городе такое творится. Я потому и попросила, что бы он нас к людям подбросил. Спасибо, — она поставила горячую кружку на замлю.

— Что ж вы на поезде не поехали? — подскочил бочком бомжеобразный паренек, не вставая с корточек.

— Денег нет.

— Ну так дома бы сидели!

— Слышь, чего к людям пристал? — одернул «кабачок». — Спать иди, а то утром тебя не добудишься. И слышь — воздух в кабине не очень порти… Вы тут как?

— Мы лучше у костра, — Слава заметил, что Николаса с ними больше нет.

— Степан, у тебя фура пустая, — паренек явно не хотел спать.