Читаем без скачивания Эра Адмирала Фишера. Политическая биография реформатора британского флота - Дмитрий Лихарев

По современным стандартам 25 лет, пожалуй, самый подходящий возраст для вступления в брак. Однако на британском флоте прошлого столетия придерживались другого мнения. Обычно морские офицеры не женились до получения ими чина не ниже капитана 3-го ранга, чтобы иметь достаточное жалование для содержания семьи. То сеть средний возраст вступления в брак был 35–40 лет. Некоторые ждали еще дольше. Сослуживец Фишера, впоследствии командовавший флотом в водах метрополии в 1914–1916 гг., Джон Джеллнко женился в 40 лет, будучи уже капитаном 1-го ранга[70]. Другой сподвижник Фишера, Артур Уилсон, сменивший его на посту первого морского лорда в 1910 г., был глубоко убежден, что морскому офицеру вообще не следует жениться, считая, что настоящий моряк должен быть «обручен со службой»[71].

«Уорриор» Фишер покинул за два года до своей женитьбы в марте 1864 г. На сей раз, его назначили командиром небольшого посыльного судна «Сторк», приписанного к «Экселленту», которое также служило в учебных и экспериментальных целях. «Сторк» был канонерской лодкой, специально приспособленной к условиям Крымской воины, в свое время принимавшей участие в бомбардировке Свеаборга. Его вооружение состояло из одной 68-фунтовой и двух 24-фунтовых гладкоствольных пушек. Это было совсем небольшое суденышко водоизмещением 232 т. и длиной 32 м. На «Сторкс» имелась паровая машина мощностью 60 л. е., позволявшая развивать скорость до 8 узлов. Команда состояла из 36 человек. Фишеру, как командиру посыльного судна, полагалась надбавка к жалованью.

К тому времени, как Фишер был назначен командиром «Сторка» «Экселлент» превратился в настоящую экспериментальную лабораторию флота, прежде всего благодаря Астли Куперу Кею.

Кей, совмещавший в себе глубокие теоретические знания с опытом достаточно продолжительной службы на флоте, был, без сомнения, одним из интеллектуальных лидеров нового поколения прогрессивно мысливших офицеров британского флота 60-х гг. прошлого столетия[72]. Астли Кей принимал самое активное участие в Крымской войне и в «опиумных» войнах в Китае. Еще с 40-х гг. Кей стал убежденным сторонником внедрения паровых машин на флоте. Его служба в качестве командира «Экселлента» продолжалась около двух лет, до сентября 1866 г., когда он получил должность начальника отдела морской артиллерии при Адмиралтействе.

За время совместной службы Кен оказал бесспорное влияние на Фишера, на его подготовку как технического эксперта. Типичный английский морской офицер викторианской эпохи, помешанный на занятиях спортом и плавании под парусами, весьма скептически относился к изучению сложных технических дисциплин. Таким людям путь на «Экселлент» был закрыт. Но даже и эта инертная масса начала осознавать, что эпоха, когда британская морская мощь определялась количеством парусных кораблей, уходит в прошлое. Появилась острая необходимость в освоении военными моряками новых сложных видов техники. Фишера никак нельзя назвать человеком, который держался компромиссного курса, выбирая между новым и старым. В этом у него было много общего с Астли Кеем. Он совершенно определенно отдавал себе отчет о своем интеллектуальном превосходстве над сослуживцами и, по крайней мере, к 1870 г., начал рассматривать себя в качестве наследника и продолжателя дела Кея на британском флоте.

В апреле — мае 1866 г. Фишер проходил инструктаж по стрелковой подготовке в Хите. На этом любопытном эпизоде следует остановиться подробнее, поскольку именно тогда Фишеру впервые пришлось иметь дело с армейскими чинами, и он надолго определил его отношение к армии. Фишер считал, что занятия не принесли ему никакой пользы с профессиональной точки зрения: «Я оказался в составе небольшой группы офицеров; справа от меня сидел генерал, слева — полковник. Полковник убивал время, рисуя генерала… Когда нас экзаменовали по „теории“, мы должны были вставать, отвечая на вопрос (как маленькие дети в воскресной школе)… Естественно, нам задавали всякие устрашающие вопросы. Один из тех, которые достались мне, звучал так: „Как вы заливаете воду в ствол винтовки, когда чистите его?“ Мой ответ был неправильным. Я сказал: „С помощью жестяной воронки“. Правильный ответ был — „аккуратно“»[73].

Впоследствии Фишер всегда приписывал армейским чинам особую тупость. Занятия в стрелковой школе Хита, по-видимому, только укрепили его в этом убеждении. «Тем не менее, — вспоминал он, — я провел там время прекрасно; английская армия, была ко мне снисходительна, и я также полюбил ее»[74]. Излишне упоминать, что Фишеру было выдано свидетельство об успешном окончании этих курсов.

В 1867 г. он познакомился с замечательным молодым офицером, служебный путь которого впоследствии весьма тесно переплетется с карьерой Фишера. Лейтенант военно-морского флота Артур Уилсон был на год моложе Фишера. Оба впоследствии станут крупными авторитетами в области морских вооружений, оба поочередно будут занимать пост главного инспектора флота, а в 1910 г. Артур Уилсон примет у Джона Фишера пост первого морского лорда. Что касается знаний и профессиональной подготовки, то здесь они были почти равны, хотя впоследствии интересы Уилсона сосредоточились на военно-морской тактике, а Фишер занялся управлением флота и административными функциями. Однако по характеру они были полной противоположностью друг другу. Если Фишер был энергичным и темпераментным, то Уилсон, напротив, олицетворял викторианскую самодисциплину и самоограничение. Словно член некоего монашеского ордена, Уилсон был настоящим фанатиком своего дела. Служба и военный флот были его единственной любовью и привязанностью. С полным безразличием воспринял он известие о награждении его высшей наградой Великобритании — Крестом Виктории. Уинстон Черчилль, у которого не было причин испытывать расположения к Уилсону, все же дал этому моряку высокую оценку: «Он был, вне всякого сомнения, наиболее самоотверженным человеком, какого я когда-либо встречал»[75].

1867 г. открывает весьма важный этап в службе Фишера. С этого времени он приступает к систематическому изучению электротехники и минного дела. Период его карьеры, который условно можно назвать «торпедный», продолжался до 1876 г. Информация о деятельности Фишера в указанной области весьма скудна и следствием этого явилось множество недомолвок и ложных представлений, встречающихся в трудах позднейших исследователей.

В те годы торпедное дело было совершенно новым и неизведанным. Если английский морской офицер в 1867 г. употреблял слово «торпеда», он отнюдь не имел в виду самодвижущуюся торпеду, устремлявшуюся к цели в подводном положении. Он подразумевал либо морскую мину, либо взрывное устройство на конце длинного шеста, крепившегося к носовой части небольшого катера. Принимая во внимание, что к 1869 г. Фишер, несмотря на молодость и небольшой чин, стал крупным авторитетом по торпедам, его деятельность на этом поприще заслуживает более пли менее подробного описания.