Читаем без скачивания Тотем. Проклятый - Дэвид Моррелл

— Я знавал его еще в Детройте.

Данлоп так и не понял, почему эта фраза оказалась для женщины столь важной. Она быстро взглянула ему в глаза, нахмурилась, но тут стал потрескивать приемник. Они навострили уши.

22

— Черт, он совершенно мертв! — раздался голос, пробивающийся сквозь помехи. — Боже, да у него же нет…

23

Слотер резко затормозил. Он выскочил из машины и принялся надевать шляпу даже раньше, чем успел выключить мотор. Сирена утихла. Направо он увидел их, стоящих полукругом в центре поля и смотрящих вниз в какую-то яму — несколько ребят из его подразделения, горожан, среди которых выделялся Аккум.

Натан вышел на обочину и пошел по жесткой коричневатой траве. «Тебе нужно держать себя в руках», — говорил он себе. И опять не трупа он боялся, хотя смотреть на то, что осталось от человека, особой радости нет, а что-то другое, не совсем понятное ему самому, и Слотер переключил внимание на виднеющиеся слева выгоны, уловив запах животных испражнений, кучами валяющихся по земле, — к этому он до сих пор привыкнуть не мог. Коровы толклись в загонах, здесь их кормили, а затем отправляли в города. Об этом и старался думать Слотер, подходя к яме. Никто не проронил ни слова.

— Боже милосердный, — вырвалось у Натана. Он отвернулся, а затем заставил себя снова посмотреть в вымоину. — Вы уверены, что это именно он?

Справа от него кто-то кивнул. Слотер взглянул на пепельно-блондинистого полицейского, Реттига.

— Вот, его бумажник.

Слотер раскрыл его и прочитал имя на водительском удостоверении: «Клиффорд, Роберт Б.» Все верно, это был он, если, конечно, кто-нибудь другой под него не замаскировался.

Имя Клиффорда стояло в списке происшествий и ночных звонков. Его жена звонила несколько раз и, рыдая, объявляла, что пропал муж; она была напугана и считала, что с ним что-то случилось, хотя он отправился всего лишь немного выпить с друзьями.

И на этот раз, черт побери, ее страхи подтвердились.

Слотер специально стал проверять водительские права, потому что едва мог смотреть на распростертое в яме тело. Глаза, губы, щеки, подбородок и лоб — все было разодрано в клочья. Виднелись кусочки подбородка, сквозь месиво проглядывала скула, вместо глаз зияли пустые кровавые глазницы, но больше всего поражали зубы: они голо сияли, не подкрепленные плотью — белые на фоне темной окровавленной перекореженной массы, бывшей когда-то лицом.

Чувствуя, как тошнота подступает к горлу, он опять отвернулся.

— Ну, ладно. Что произошло?

Реттиг подошел на несколько шагов.

— Вчера вечером он пил в кабаке, что стоит там, на углу.

Слотер взглянул туда, это был «Паровоз». Рабочие со скотного двора обычно обедали там, а после работы выпивали. Он кивнул.

— Подпил парень довольно сильно. Сидел до самого закрытия и выдрючивался, потому что обслуживать его не хотели. А потом ушел.

— Сидел один?

Реттиг кивнул.

— После того, как он вышел, его больше никто не видел?

— Пока свидетелей не отыскалось.

Слотер старался сдерживаться, и хотя бы выглядеть так, будто держит себя в руках. Взглянув в бумажник, он стал проверять содержимое.

— Две пятерки и доллар. По крайней мере понятно, что его не ограбили. — Подумав, Натан повернулся к Аккуму. — Теперь ваша очередь. Каковы ваши предположения?

— Не могу ничего сказать, пока не разложу его на столе.

— Да все и так ясно, — сказал стоящий рядом человек.

Слотер резко повернулся в его сторону. Он увидел молоденького полицейского с рыжими волосами, с трудом смотрящего в яму. Звали его Хэммел. Слотер несколько месяцев назад с ним беседовал и решил, что настала пора его поучить.

— Нет, ничего не ясно. Это могло случиться тремя различными способами. Первый: когда его начали рвать на куски, он был уже мертв. Второй: он упал без сознания, и тогда все и произошло. Третий: он шел и на него напали. Итак: если он уже был мертв, то необходимо узнать, кто его убил. Кто-нибудь мог перерезать ему глотку, а животное, учуяв запах крови, стало рвать его на части. — Натан, не отрываясь, смотрел на молодого полицейского, который вовсю краснел, моргал и переводил взгляд справа-налево. Слотер понял, что устыдил его и что больше наседать не следует, но, к сожалению, почувствовал, что остановиться не в силах. — Может быть, вы не уяснили себе, что между убийством и нападением собаки существует значительная разница. Если винить нужно именно это животное.

И Слотер опять повернулся к Аккуму.

— Как по-вашему, кто это мог сделать?

— Не знаю. Необходимо сделать тщательные промеры разрывов тканей. Как вы видите, следов когтей на теле нет. Значит, особь из отряда кошачьих исключается.

— Кошачьих? Вы имеете в виду кугуара?

— Именно. Иногда они спускаются к загонам, к стадам. Правда, не слишком часто. Уже лет двадцать ничего подобного не наблюдалось. Да в здешних местах кошек осталось не так уж и много.

— Так, значит, вы считаете, что это собака?

— Это лишь предположение. Как я уже сказал, необходимо сделать тщательнейшее обследование трупа. Кроме того, я хочу хорошенько осмотреть отвороты на брюках. Нужно проверить, где они были порваны. Его могли схватить за штаны и опрокинуть на спину.

— Могли. С другой стороны, это просто могут быть старые брюки, домашние, которые Клиффорд просто поленился переодеть, выходя из дома. Надо отослать их в лабораторию… А я сам порасспрошу его жену… Через какое-то время. — Слотер подумал о том, что в любом случае придется с ней повидаться, чтобы рассказать, что произошло, но тут на него накатило такое, что пропало всякое желание, видеть кого-либо сейчас. Он отвернулся. И посмотрел на молоденького полицейского, стоящего с красной физиономией и все еще моргающего.

— …Никогда не видел ничего подобного.

— А мне приходилось, — сказал ему Слотер. — Еще в Детройте, когда работал в отделе по расследованию убийств. Трупы двух-трехдневной давности со следами зубов, обгрызенные руки-ноги, лица-шеи. Крысиная работа. Мы тогда попривыкли ко всему. Если не добирались до жмуриков достаточно быстро, то от них мало что оставалось.

Он нахмурился и взглянул на Реттига.

— Обойди те дома на углу. Расспроси людей, может что видели. Может, слышали крики. Может, собака у кого сбежала. В общем, выясни все, что кому-нибудь известно.

— Хорошо.

И Реттиг двинулся по полю.

Слотер снова посмотрел на Аккума.

— Надо позвонить, вызвать «скорую». — Он помолчал, глядя, как Реттиг пробирается по пустырю. — Знаете, о чем я думаю?

— Нет.

— А думаю я о том трупе хайкера, который внезапно исчез.

— Есть какая-нибудь связь?

— Понятия не имею. Но старик Маркл, да еще это…

— Слушайте, у Маркла был сердечный приступ.

— Это я понял. Но что-то чересчур много навалилось на этот городок. И я не могу избавиться от чувства, что что-то здесь не так.

Аккум внимательно посмотрел на Слотера. Потом перевел взгляд на тело в яме. И, наконец, заметил, как солнце потихоньку начинает опускаться где-то в горах.

24

Оно проснулось. И заморгало в темноте. Потом потерлось о стенки трубы, почувствовало сырость и понюхало пронизывающий холод и паутину. И сразу же навострило уши. Зашипело в одном направлении, затем повернув голову — в другом, пронизывая темноту пылающими глазами. Снова ночь, и оно поползло, не обращая внимания на лужицы и пауков. Потом, спотыкаясь, выбралось и пошло к канаве. Взвилось, крутясь на месте, но защищаться было не от кого — кругом пусто. Лишь одна-единственная машина промчалась мимо, но фары не смогли пронизать густую траву на обочине, и оно вытянулось в полный рост. Увидев луну, оно замерло, шипя; почувствовало, как боль и ужас разрывают глотку, и вой рванулся из горла. Правая рука поднялась, защищая лицо от света, оно отвернулось. Увидело окраины города, залитые лунным светом, горы и свой дом. Оно должно туда добраться — поковыляло вверх по оврагу и через несколько секунд замерло. Оно тряслось, дергалось. Пища. Необходима еда. Оно не ело с… И оно стало изучать окрестности. Повернув голову, оно увидело там, через дорогу, — город. И, почувствовав зов еще более сильный, чем инстинкт самосохранения, оно поплелось вверх по канаве. Город звал.

25

Уоррен пробирался к берегу. Откос оказался более покатым, чем казался. Промочил ноги в потоке. Луна заливала его светом, пока он карабкался на берег. Носки он не надел, и теперь вода хлюпала в кедах, холодя и без того замерзшие ноги. Уоррен потряс ногой, старясь вылить воду, но кожа прилипла к мокрой ткани, и, ничего не добившись, он поставил ступню на землю, обе ноги провалились в грязь. Уоррен крутанулся, и кеды, прежде, чем он выбрался на более твердую почву, издали чавкающий звук. Вот теперь он действительно все испортил. Кеды все в грязи, и мать теперь совершенно точно узнает, что он выбирался ночью из дома. Он едва не ударился в панику. А затем подумал о воде — кеды всегда можно вымыть, и почувствовал некоторое облегчение.