Читаем без скачивания Зигзаги судьбы - Уинтерз Ребекка

Едва дыша, она прошла вперед. Сидни улыбалась учителям, которых они встречали по пути, и старалась идти быстрее, чтобы избежать ненужных разговоров.

Когда они подъехали к дому и Джаред вышел из машины, чтобы открыть ей дверцу, Сидни задрожала. Когда он так близко, она слабеет от желания, но оно всегда сопровождается острым чувством вины.

— Вы пригласите меня в дом?

— Я... будет лучше, если вы уедете, — запинаясь, пробормотала Сидни. Она почувствовала, как он напрягся.

— Вы не хотите больше видеть меня? Это вы хотите сказать?

Она в отчаянии покачала головой.

— Я хочу, чтобы вы возвратились в Кэннон.

— Но это не то, чего хочу я.

— Когда-то вы хотели этого! — с болью вскричала Сидни. — Иначе вы бы не дали обеты. Слишком поздно.

— Будем разговаривать здесь, где все нас слышат? — понизив голос, спросил Джаред.

Он прав. Собравшись с силами, Сидни вышла из машины и пошла к дому. Из последних сил стараясь проявить твердость, она встала в дверях, чтобы помешать Джареду войти.

— У меня было время обдумать все. Я не стану женщиной, несущей бремя ответственности за вашу погубленную жизнь. Когда-нибудь вы поблагодарите меня и поймете, что время залечивает раны.

— Сидни... — Голос Джареда донесся до нее словно издалека.

Несмотря на решимость, Сидни затрепетала.

— Прощайте, Джаред. — Она закрыла дверь и заперла ее.

Услышав, как он отъезжает от дома, Сидни, пошатываясь, вошла в комнату. Силы оставили ее. Сотрясаясь от рыданий, она упала на диван.

Когда-то она мечтала, чтобы ради нее он сложил с себя сан, и теперь он сделал это. Но мечта превратилась в кошмар. Как можно выйти замуж за Джареда, зная, какую роль она сыграла в этом его решении?

Охваченная новыми страхами, Сидни безутешно рыдала. Ее терзала мысль, что отныне Джаред будет жить, как любой нормальный мужчина. Он будет встречаться с другими людьми. С женщинами. Любая отдаст все, чтобы стать его женой, если ей повезет и он полюбит ее.

Я хочу прожить с вами всю оставшуюся жизнь. Хочу, чтобы у нас были дети.

Что, если бы она забеременела от него, а потом ему пришлось бы бороться с желанием вновь стать священником?

Эта страница моей жизни перевернута, напомнила себе Сидни.

Сейчас Джаред говорит, что хочет провести е ней всю жизнь, но, давая обеты, он тоже клялся вечно чтить их.

Откуда ей знать, что через год или два он не передумает? Тогда она и их ребенок станут препятствием на его пути, и ответственность за его страдания снова ляжет на нее. Она потеряет его дважды.

Внезапно Сидни услышала стук в дверь.

— Сидни! — настойчиво позвал ее Джаред.

Она думала, что он давно ушел.

— Я слышу, что вы плачете. Впустите меня или, клянусь, я выломаю дверь!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Не надо, пожалуйста! — Сидни знала, что Джаред способен выполнить свою угрозу.

Вскочив с дивана, она открыла дверь, и Джаред вошел без приглашения.

— Обещаю не подходить и не прикасаться к вам но вы не избавитесь от меня, пока не выслушаете, — заявил он. От него исходила такая сила, что Сидни не рискнула возразить.

— Н-не хотите ли сначала выпить кофе?

— Хочу, но я сам приготовлю его.

Сидни могла представить, как ужасно она выглядит. Глаза у нее покраснели и опухли от слез. Унизительно, что он слышал ее рыдания!

— Хорошо, — пробормотала она. — Я пока освежусь немного.

В спальне Сидни переоделась и пошла в ванную, чтобы умыться и причесаться. Накрасив губы, она почувствовала, что готова предстать перед Джаредом.

Вернувшись в гостиную, Сидни увидела, что он пьет кофе. Ее чашка стояла на столе. Взяв ее, она села на стул возле дивана. Чувствуя, что Джаред следит за каждым ее движением, она изо всех сил пыталась не встречаться с ним взглядом.

— Сначала я был обыкновенным человеком, Сидни.

Она сделала глоток, прежде чем ответить.

— Я слышала, что многие священники с детства испытывают склонность к служению Церкви, — прошептала Сидни.

— Ничего подобного со мной не произошло. Я расскажу правду. Я родился в Нью-Йорке, на Лонг-Айленде и до окончания школы даже не задумывался о приобщении к вере, не говоря уже о том, чтобы отказаться от женщин. — (Это неожиданное признание потрясло Сидни.) — Вы слышали когда-нибудь о мукомольнях Кендаллов?

Она недоуменно моргнула. В каждой американской семье используют эту муку. Неужели он — тот Кендалл? У них, должно быть, миллионы, возможно даже миллиарды.

— Я- я не думаю, что хочу услышать что-то еще, — задыхаясь, произнесла Сидни.

— Потому что вы возвели меня на пьедестал и не желаете узнать, что я отнюдь не святой, каким вы меня воображали. Но мы не сможем надеяться на совместную жизнь, если вы не позволите мне рассказать о моем прошлом.

У их нет совместного будущего, с болью подумала Сидни, но ей хочется узнать о нем больше, потому что она очень любит его.

Растерявшись, Сидни кивнула.

— Я понимаю, вас пугает мужчина, который носил сутану, — сказал он сочувственно. — Вы знаете все о священнике, но вам ничего не известно о Джареде Кендалле — мужчине.

— Это не имеет значения, Джаред. — Она не смогла сдержать слез. — Все равно вы вернетесь в лоно Церкви.

— Я не ошибся, решив сделаться священником. И не ошибся, сложив с себя сан. Когда вы выслушаете меня, то будете думать иначе. Сегодня я намерен рассказать вам то, о чем не мог говорить, когда был священником.

Схватив чашку, Сидни жадно выпила кофе, словно горячая жидкость могла укрепить ее перед потрясениями, которыми грозили ей предстоящие откровения Джареда.

— Некоторые из моих наставников в семинарии почувствовали свое предназначение еще в юности. Но со мной было не так. Я не могу точно сказать, когда именно понял, что хочу стать священником.

Они посмотрели друг на друга. Потом Сидни отвернулась. Ей было тяжело.

— Если подумать, мой путь к церкви начался постепенно. У меня было много приятелей, но

большую часть времени я проводил с Мэттом Грэмом, который был моим лучшим другом. Он был

католиком. Мэтт играл в приходской баскетбольной команде, и иногда я ходил с ним на тренировки. Молодой энергичный священник отец Пайк настоял, чтобы я присоединился к ним. Он сказал, что мой рост и природный атлетизм помогут им победить другие команды в епархии. Так как мне было все тяжелее приходить домой из школы и слышать, как мать горько плачет в спальне, я начал проводить много времени в церковном спортзале.

Сидни поежилась, чувствуя, что услышит какое-то страшное признание.