Читаем без скачивания Смутные времена для кошечек и пёсиков, но они держатся! - Гаянэ Павловна Абаджан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Видела Мила и других несчастных собак – осунувшихся, шарахающихся в разные стороны, но продолжающих приходить и сидеть поодаль возле их двора, в ожидании, что люди им тоже что-то дадут покушать, хоть их хозяев среди этих людей и не было. И люди кормили этих несчастных собак и котов.
Во дворе постоянно слонялись несколько «одинаковых». А когда люди готовили себе еду, то «одинаковые» подсаживались и слушали разговоры. Было видно, как они стараются делать вид, что просто сидят, ждут кашу, а на самом деле слушают. Мила в слежке разбиралась, она все же собака разных пород.
После того, как порванное колесо поменяли, то на следующее утро, когда еще толком не рассвело, хозяева взяли свои сумки с вещами, Милу, закрыли дверь и пошли к машине.
В последний момент Мила увидела, как старушка – мама хозяйки почему-то не забрала свой большой красный кошелёк, который всегда носила с собой в магазин. Мила дёрнулась вернуться, но на неё никто не обратил внимание, только сильно подтолкнули на выход. «Наверное, потому что магазинов все равно больше нет и этот красный кошелек больше не нужен», – подумала Мила и засеменила за всеми, чтоб случайно не остаться дома, как Рекс, ведь это самое страшное, что может произойти, знала она теперь.
Если бы Мила знала, насколько этот кошелёк для неё важен, она бы приложила все силы, вырвалась и сама своими зубами забрала бы этот кошелёк. Но она не знала, она была простой милой дворнягой, которой удалось стать комнатной собачкой.
Когда все сели в машину и поехали, то сначала Мила очень обрадовалась: «Наконец-то». Но то, что она увидела по дороге, что она услышала на ней было столь ужасным, что Мила стала думать: «Лучше бы мы сидели и дальше в своём коридорном шалаше».
Быстро удалось проехать всего десять минут – до зачёркнутого знака: «Гостомель». Дальше начиналось шоссе, на котором стояла бесконечная вереница машин по направлению на Киев. И их зеленая машина тоже встроилась в эту вереницу, и стала очень медленно продвигаться. Каждые десять – тридцать метров давались после остановки. Когда они чуть- чуть проехали, буквально три километра до знака «Буча», то поняли – теперь вся дорога покрыта разбитыми сгоревшими автомобилями и накрытыми трупами людей.
– Мы поехали на свой страх и риск, – сказала хозяйка, прижимая к себе Милу. – Это наш собственный выбор: «ехать или оставаться», а решения не знает никто и для каждого – оно разное. По обочинам обугленные те, кто выбрал ехать, а во дворах и огородах виднеются холмики над теми, кто выбрал остаться. Раз решения нет, то и каждый выбирает его себе сам.
В какой-то момент колонна полностью остановилась. Сказали, что ждут каких-то автобусов «Зелёного коридора», и пока они не прибудут – никто никуда не едет.
Когда караван наконец-то тронулся с места, то начались блок-посты, «одинаковые» бесконечное количество раз заглянули к Миле в машину. Единственное, что как-то расслабляло этих людей, так это то, что Мила была не полностью киевлянка из Гостомельского пригорода, а вообще-то она – из Луганска, и в документах у всех обитателей этой машины так и было написано.
Почему «одинаковые» считали, что луганчане как-то ближе им, чем жители городов, которым ещё никогда не приходила необходимость бросить свой дом – Мила не понимала. Но факт- их пропускали не переворачивая вверх дном весь багажник, как она видела делали в соседских машинах.
Значит даже пришлым из неведомых восточных далей «одинаковым» хочется иметь хоть каких-то близких себе в этих краях. Может им тоже плохо и страшно?
Сорок километров до Киева их зеленая Хонда проехала за восемь часов. Пешком быстрее? Ну, нет. Пешком было на часа два дольше. Наконец, Мила доехала до Киева, и они заехали на заправку. Тут Милына хозяйка пошла в туалет. Туалет… Без воды в многоэтажных домах туалеты бесполезны. Поэтому хозяйка уже за две недели и от туалетов отвыкла, и умывалась не очень полностью. По морозу не очень хочется мыть себя, потому что можно покрыться ледяной коркой, к тому же и воды не было.
Когда Милына хозяйка на заправке зашла в киевский туалет и из крана ей на руки полилась горячая вода, то она почему-то горько разрыдалась. Наверное, это символ расслабления, когда человек рыдает при виде воды в кране, или воды в унитазе…
Дальше они ехали быстро, долго и далеко. Всё меньше становилось слышны выстрелы, залпы, канонады. Обугленные автомобили и накрытые на обочинах трупы исчезли совсем. Только проезжая мимо городов Мила иногда слышала привычный уже за это время вой сирены. Они уехали.
Казалось бы все наконец сложилось хорошо – в одном из сёл возле одного из самых западных украинских городов Мила получила себе домик. Хозяева занесли чемоданы, сели на стулья, но тут-то и всплыл этот проклятый забытый на столе красный кошелёк:
– Там же всё моё! – вскричала бабушка. – Мои банковские карточки, мой пенсионный. Что я теперь без них буду делать?
Оставив Милу в этом новом доме одну, они закрыли дверь, все сели в машину и уехали.
Мила ждала много часов, она пробовала выть, она гавкала. Но никто так и не пришел к ней, только на лай откликались незнакомые большие собаки, от чего становилось еще страшнее. За окнами начало смеркаться и Мила решила: «Они вернулись к своему кошельку. Они меня тут оставили, как тогда соседского Рекса!»
Да, у Милы, как и у её хозяйки при виде теплой воды из крана – длительная полная концентрация нервов разрушила всякую их эластичность, Мила в этот момент наверное сошла с ума, она принялась, как и соседский пёс биться в дверь, ведь только это ему и помогло. Но дверь в этом уже несколько лет простоявшем заброшенным домике была совсем не такая, как в Гостомеле в их новостройке, поэтому быстро и легко поддалась небольшой собачке.
Мила выскочила в незнакомый морозный двор и побежала. Она бежала по чужой деревеньке, по мартовскому снегу, под заходящим Солнцем, под восходящей Луной… Бежала и бежала, пока не закончилась деревенька, не закончилось поле, пока не начался лес, пока не устала… И ей показалось, что вдруг вокруг стало очень тепло и тягуче – хорошо. Дальше она бежала куда-то в мягкий обволакивающий свет. А потом и не бежала, а просто шла. А потом она прилегла и вокруг был прекрасный парк с
