Читаем без скачивания Синдром мотылька (сборник) - Ольга Литаврина

Помню только, что все ее «садовское» время дочура с детской наивной гордостью «примеряла» роль моего ангела-хранителя. Всегда просыпалась и следила, чтоб Алька, не дай бог, не пилила меня, похмельного после тяжелого сна. Утром, уходя в сад, обязательно залезала ко мне в постель, прижималась всем тельцем и целовала до тех пор, пока не получала обещания, что я «больше не буду». А если обещание не исполнялось – и Алька не упускала случая ехидно об этом напомнить, – тем не менее горой вставала на мою защиту. Мирила нас во время бойкотов, которые мы объявляли друг дружке, и по мере детских своих сил неусыпно хранила хрупкий и недолговечный мир в нашем семействе. От этого и повелось – не мы, затаив дыхание, следили за ее жизнью и берегли ее беззащитное сердечко, а она, неустанно и неизменно, следила за нами и берегла. Даже своим домашним ласкательным именем, навсегда ставшим для нас предметом разногласий, старалась угодить и мне, и Альке. А мы – мы должны были прислушаться, опомниться и остановиться! Хотя бы понять, наконец…

Я называл дочуру Весей. Веся, Весенька – от весны, веснушек. Такое же имя я дал своему лицею. А жена с маниакальным упорством вдалбливала ей свою Верочку. И, конечно, оказалась сильнее. Но об этом потом…

Как ты помнишь, начальную школу дочь закончила в лесном санаторном интернате. Алька частенько навещала ее, а я, со своей жизненной неразберихой, опомнился только перед выпуском. Правда, на выпускной, как и другие родители, мы приехали вместе. И оба поразились, какой не по-детски красивой, взрослой и отчужденной выглядела она среди одноклассников. Маленькая звездочка, королева класса. Никто не хотел с ней расставаться, надавали адресов, подарков, потом долго и старательно писали, особенно мальчишки.

А Веська особой радости при виде нас не выказала. Особой грусти при прощании с классом – тоже. А самое неожиданное, с тех пор усвоила – со мной сильнее, чем с Алисой, – дикий в ее устах нагловато-приказной тон. А я – тоже неизвестно почему – не решался ее одернуть. Так и общались: я – будто очень виноват, а она – будто так и не простила.

В остальном, на фоне-то наших с Алисой непрерывных семейных разборок, Веська росла без проблем, неплохо училась, а ранняя самостоятельность нам обоим казалась правильной и полезной для ее жизни. Как же, будущая супруга, мать семейства, к едрене-фене! Я-то не заморачивался ее воспитанием, был спокоен: мать вроде рядом, в той же 870-й, в школу – вместе. Из школы, правда, не всегда. Рабочий день Альки длился до восемнадцати, а Веська заканчивала около двух. Но ведь рядом продленка! Да, а вот уж истинно изрек классик: лицом к лицу – лица не увидать, блин!

Алька потом так и не смогла вспомнить, в какой момент объявились в школе лощеные юркие людишки с заманчивыми предложениями. Секретарша директора называла их «спонсорами». Заняли кабинет английского языка, развесили там яркие плакатики, на полках разложили заморские книжки-буклеты в разноцветных глянцевых переплетах.

Алька, как всегда, не попала на родительское собрание, где завуч проникновенно рассказывала об «американских ученых», предлагающих детям уникальную психологическую программу «по преодолению вредных привычек». Главное – подчеркнула завуч – наши партнеры много лет имеют стопроцентный успех в борьбе с алкоголизмом и наркоманией!

Уроки ценнейшего западного «здорового образа жизни» ввели в программу за счет таинственного «школьного компонента» – так объявила завуч. И потекла в школе новая «здоровая» жизнь. Дети после уроков вдруг как-то стали заняты: ходили за новоявленными психологам толпой – и вроде бы, как рассказывала матери Веська, детишки в компании «отбросили» сигареты и спиртное, о большем-то она и знать не знала!

Однако Алисе так и не представилось случая похвастаться мне кадровым пополнением в их школе редкими в педагогике молодыми интересными мужичонками и их курсом – «Дианетикой». Случай не представился, ибо сотрудничество «дианетиков» с администрацией как-то резко сошло на нет – то ли аренду не заплатили, то ли спонсорством, хоть и обещали, не отличились.

Исчезли они буквально со следующей четверти. Правда, долго еще родители нашего класса – возможно, и не только нашего – вспоминали заморских психологов добрым словом. Детей они, как оказалось, не забыли и прививать им здоровый образ жизни, а заодно и искоренять несуществующие наркоманию, алкоголизм и курение продолжали на вечерних посиделках в соседней библиотеке. И дети, особенно мальчики, действительно-таки оздоровились, «пагубные пристрастия» вроде забросили; и на какое-то время в школе даже повысился столь желанный «уровень успеваемости»!

А когда я сам обратил внимание на частые отлучки дочери из дому и наконец услышал горделивый рассказ Альки о благословенной дианетике – принимать меры было уже поздно!

И все-таки я пытался. Благо уже наступил мой лучший трезвый период. Для начала я подобрал в библиотеке лицея и выудил в Интернете все возможные сведения о сайентологах – страшной тоталитарной секте, давно известной во всем мире своими непревзойденными успехами в сатанинском деле ловли человеческих душ!

Разумеется, им дела не было до пьянства и курения! Предлагаемые ими «наркотики» сначала казались безобидными – подумаешь, «духовная» музыка, пение гимнов хором, ежевечернее «радение» перед образом старшего гуру! Вроде пустяки. А человек менялся на глазах. Бубнил о всеобщем счастье, богатстве, братстве и любви, а сам нес «братьям и сестрам» последнее, жил впроголодь, работал, как раб, и вел себя, как настоящий зомби! В Интернете я нашел жуткие исповеди людей, попавших в секту. Они отдавали свои квартиры, сбережения, наследство. Некоторые – буквально единицы – смогли вырваться. Они подверглись угрозам и преследованию со стороны своих бывших единомышленников. У них была полностью расшатана психика! Письма родителей, чьи дети отреклись от семьи и сгинули в секте, я помню и сейчас!

Конечно, все это были крайние случаи, возможно, даже несколько преувеличенные. У нас все проходило гораздо спокойнее – дочь заканчивала школу, жила дома, действительно не интересовалась ни курением, ни алкоголем, ни даже мальчиками и более-менее старательно готовилась к экзаменам. Да и пугать Альку я не мог себе позволить. Показал ей лишь довольно безобидные отзывы об этой «организации» и попросил серьезно поговорить с дочерью насчет ее дальнейших планов. Алиса меня успокоила, выяснив, что дочь притягивает к «дианетикам» обычная хорошая компания. Просто после школы Веська хочет попробовать поступать, как и я в свое время, на филфак – в педагогический, – а то, что она не шляется по дворам в сомнительной компании, в наше время просто редкая удача. Я, дурак, охотно поверил, «умыл руки», как Понтий Пилат, и снова с головой погрузился в работу.

Страшное случилось перед экзаменами, весной. Выпускался тогда (еще по-старому) десятый класс. Боже ты мой, тогда ведь и начальная школа училась по программе «один – три», и дочка вернулась из санатория учиться не в пятом, а как раз в четвертом классе! Вот так внимательный папа, педагог-демагог! Впрочем, теперь уж все до кучи! Хуже мне от этого не станет – поелику некуда!

И как ни оттягивай, а вспоминать выпускной придется!

И опять страшно сожмется, а потом замешкается с очередным ударом изношенное сердце. И перед глазами встанет моя единственная девочка, тоненькая, бледненькая, немыслимой хрупкой красоты. И на прекрасном, одухотворенном, молочной чистоты лице – губы с горькими складками, с синеватой каймой, и распахнутые глаза в черных полукружьях. И – распахнутая, истерзанная, страдающая, недетская душа в них. Матерь божья, страдалица и мученица! Помилуй и спаси беззащитное мое дитя!

Весь последний год учебы дочура была сама не своя. Отказалась праздновать свой день рождения – «у нас это не принято». Когда стали докапываться, выяснилось, что она уже «адепт», она уже «посвященная» и должна полностью перестроить свою жизнь по законам неведомого нам мира. Питалась теперь она отдельно – наша пища «скверная», «неугодная богу». А когда мы напомнили ей о нас, родителях, как отрезала: «отца и матери у адептов нет». Все они – «сыны и дочери Иисусовы». Я понял: девочка потерялась окончательно. Несколько дней она провалялась дома в лихорадочном состоянии; поднялась температура, открылся лихорадочный бред, видения. Девочка слышала голос Спасителя, велевший ей «оставить это скверное место». Веснушка отказалась от воды и пищи из наших рук…

«Скорая» забрала дитя в неврологию, и до конца мая дочь проходила усиленный курс лечения и реабилитации. О наших посещениях клиники я писать не могу – нет сил вспоминать, как дочура проходила мимо, как заводная кукла, никак не реагируя на наше присутствие…

Конечно, экзамены мы пропустили, конечно, школа спешно оформила аттестат по неврологическому заключению, конечно, коллеги жалели и меня, и Альку, поддерживали нас и тактично сопереживали.