Читаем без скачивания Отдыхай с Гусом Хиддинком: четыре анекдотичные футболяшки - Дима Федоров

Запасные:

01 Малевич

13 Станиславский

74 Мусоргский

52 Гоголь

12 Кулибин

78 Шостакович

17 Петров-Водкин

– Хоть Ломоносова догадались сделать капитаном, – искал позитив Сохатый.

– Да, Толстой заносчивый какой-то парень. Ему власть дай, полномочия – всех задавит.

У Сохатого зазвонил мобильный. Номер определился – пришлось выключить телефон. Окончательно! А то матч не дадут посмотреть! В Petroff увидели стартовый состав и, видимо, решили все-таки судиться. Скандалисты! Россию спаивают и еще якобы за закон и порядок…

– А у звезд мира какая расстановка? 

К 14 Анри (Франция) 9 Тони (Италия)

10 Роналдинью (Бразилия) 7 Роналду (Португалия)

8 Джеррард (Англия)

4 Фабрегас (Испания)

66 Риисе (Норвегия) 5 Аггер (Дания)

6 Сендерос (Швейцария) 15 Видич (Сербия)

71 Никополидис (Греция)

Тренер: Моуриньо (Португалия) 

Запасные:

01 Чех (Чехия)

21 Лам (Германия)

19 Месси (Аргентина)

23 Ван дер Варт (Голландия)

15 Дрогба (Кот-д’Ивуар)

17 Класнич (Хорватия)

88 Ибрагимович (Швеция)

– Хорошо хоть Руни отказался, – никак не мог унять трясучку Волк, – а то совсем тяжко пришлось бы. Да и защиту ты вполне дырявенькую ангажировал – молодчик! Никаких вам Каннаваро и Фердинандов.

– Справимся. – Сохатый в третий раз обратился за моральной поддержкой к бутылке.

– А Никополидис вроде засланного казачка?

– Должен же я задание партии и правительства выполнять. Победу обеспечивать.

– Но не так же – ему сорок лет в обед. Да еще и седой весь, дедушка.

– Чемпион Европы, если у кого возражения.

– Но Чех-то объективно лучше.

– У Чеха объективно, – на этом слове Сохатый сделал акцент, – объективно был тяжелый сезон после чемпионата мира, так что ему лучше провести не всю игру. И у него опять что-то с головой – помнишь, ему пять лет назад разбили. И вот последствия. Вроде рецидива. И вообще – забойная командочка! От каждой страны по игроку, как и планировали. Короче, можно сказать, в некотором роде все честно… Почти честно.

В паузе до появления команд из туннеля пошли положенные укрупнения на VIP-ложи, реклама и прочие составляющие суперматча. И вот заиграла торжественная музыка.

– Сейчас нас Французов опять чем-нибудь порадует, – прокряхтел Сохатый.

Но он ошибся – русские гении выглядели довольно скромно… Слегка нагеленный ирокез Пушкина, бело-красно-голубые ленточки в бороде Достоевского, тренировочные Толстого, напоминающие шаровары. А Циолковский решил нацепить темные очки, наподобие тех, что носил Давидс (хотя до этого на тренировках ракетных дел мастер не позволял себе ничего лишнего). Гоголь снова выпендрился: на висках выбрил православные кресты, а на предплечье сочинил наколку – гроб, летящий на ангельских крыльях, с надписью на боковине, выполненной готиче–ским шрифтом: «Russland uеber аllеs»[2].

– Хорошо хоть этот отморозок не попал в стартовый состав, – нервно засмеялся Сохатый.

– Там других отморозков хватает. – Волк снова ударился в интеллигентский пессимизм.

– Знаешь, я сильно на Ломоносова надеюсь. И на Циолковского, – размечтался Сохатый. – Толстой, если засунет свою гордость в жопу, тоже способен потянуть. Нельзя забывать о патриотизме Менделеева и Рублева. А остальные… Как получится.

– Достоевский может на злости здорово сыграть.

– Может…

– Пушкин, если дадут разбежаться, тоже может.

– Может… Все они могут, только все равно ужасно страшно.

Отыграл гимн России. При его исполнении, наверное, целую минуту показывали президента, зависшего в люльке под крышей стадиона. А рядом с ним… Рядом находился преемник, но почему-то только его оболочка. Сидела фигура в красивом дорогом костюме. И галстук шикарный. Но вместо лица какой-то студень с металлическим отливом. Был такой фильм со Шварценеггером «Хищник». Вот там у пришельца фактура точь-в-точь. Хотя все черты вроде бы сделаны, но телесности никакой. Наверное, Берлога смоделировал под преемника болванку, а потом забыл наполнить ее реальным содержанием. Вот облом! Преемник держал руку на сердце во время исполнения гимна. Зрители могли подумать, что это робот-охранник.

Когда закруглился последний аккорд, комментатор Виктор Гусев озвучил феноменальную цифру суммарной зрительской аудитории – сто восемьдесят один миллион шестьсот пятьдесят три тысячи девяносто один телевизор включен в данный момент на трансляции матча русских гениев против звезд мира. А ведь у телевизора может быть несколько человек одновременно! Плюс еще огромная радиоаудитория. Многие, вероятно, смотрят через Интернет.

Виктор убеждал, что перед лицом такой народной массы наши футболисты не могут сыграть посредственно. Сохаев добил бутылку и полез в бар за следующей. Алкоголь утратил свою силу – вся сила теперь в игре!

– Круто – за нами начало! – обрадовался Сохатый после того, как Иоанн Павел II кинул монетку.

– Что мы наделали! – вдруг переполошился Волк. – Ни одного черного нет в стартовом составе. Нас закопают за расизм.

– Ты что, ослеп? А Роналдинью с Анри?

– Сохатый, в нынешней обстановке нужны настоящие, чистые негры, а не ретушь.

– Что такое ретушь?

– Ретушь? – Вопрос застал Волка врасплох. – Что такое ретушь… Ретушь – это ненастоящие негры – помесь, мулаты всякие.

– А-а-а, понятно. Ретушь тоже сойдет.

Практически все гении перекрестились, а Пушкин послал трибунам воздушный поцелуй и начал встречу первым ударом. Мяч сразу отпасовали в оборону, чтобы партнеры успели его почувствовать, обыграться с ним. А может, и для того, чтобы Ломоносов начал атаку длинным пасом.

– Если я правильно понял, Чайковский «под нападающими», а Айвазовский в центре – вроде свободного художника? – проявил любознательность Волк.

– Это меня и волнует больше всего. Видишь, какой вариант – заточенный под атаку. А если не пойдет игра впереди?

Но она пошла. По-хорошему простенькая. Гусев находил в ней русскую смекалку. Ломоносов и Попов давали длиннющие диагонали по пологой траектории. На них шли либо Циолковский, либо Римский-Корсаков. Причем давали очень удачные скидки на Чайковского, а тот пасовал вперед вертлявому Пушкину. Или назад под мощный удар Достоевскому, буквально затоптавшему Фабрегаса. Так удачно прошло всего три раза, но и трех раз для четверти часа достаточно.

Аггер, не привыкший к игре справа, был в легком замешательстве, Роналду вообще не приучен отрабатывать назад, поэтому Циолковский, пока они между собой разбирались, принял мяч, сместился в центр, сотворил стеночку с Айвазовским, приблизился к штрафной и как дал в ближнюю «шестерку»!.. Никополидис сейванул, но на отскок набежал Пушкин. И хотя грек успел вскочить после первого прыжка и броситься на перехват, Саша с острого угла сумел угодить в ближнюю «девятку». На повторе, правда, показалось, что мяч у него просто срезался, что он изначально хотел прострелить, но Гусев уверил телезрителей в высоком исполнительском мастерстве творца «Золотого петушка»… Так вывернуть стопу и подстроиться под удар – великое искусство! Четырнадцатая минута – 1:0. Сохатый и Волк прыгали по всему офису, как каучуковые. Сохаев даже открыл окно и запустил петарду. И не он один. По городу слышались многочисленные хлопки, символизировавшие народное единение.

– Ну все, сели, ребятки, в оборонку – надо мяч тупо выбивать и минут двадцать потерпеть, – запричитал Сохатый.

– Наоборот, если сейчас начнут отбиваться, то быстро пропустят.

– Ни фига! Если до перерыва не пропустим, то как минимум не проиграем.

– А вот увидим.

– А вот не каркай!

Виктор Гусев тоже убеждал, что сейчас надо рационально сыграть в обороне. Но легко сказать – трудно сделать. Айвазовский отметился в голевой атаке изумительным пасом, а потом растерялся – просто поплыл человек. Не понимал, куда бежать. Бедного Чайковского легко отыгрывали. Ну, и уж совсем неприятная история вышла с Рублевым… Пока атаковали, его инертность еще кое-как компенсировалась приличной игрой остальных. И через его фланг остроты совсем не было. Но когда русских гениев стали прижимать к воротам, Андрей почему-то вообще перешел на ходьбу. И вот тут Менделеев попал под Риисе с Роналдинью. И его накрыло с потрохами.

– Андрюха, назад! Играй компактнее! – орал Менделеев.

– Это ты, Димон, давай поближе ко мне.

Их препирательства были слышны даже за ревом стадиона.

– Сукины дети, на дыбу отправлю, – осадил их Минин от кромки поля, но без толку.

А Пожарский не стал напрягать связки. И на двадцать девятой минуте Рублева заменил Станислав–ский. Но до этого из-за Рублева крепко поссорились Толстой и Достоевский. Хотя, наверное, не только из-за него. Лева вытащил два весьма непростых удара – один после рикошета, а другой от Роналдинью. Хитрющий – с разножкой. Причем бить давали из одной и той же зоны. Толстой молча тащил. И только зыркал сурово.