Читаем без скачивания Покров для архиепископа - Питер Тремейн

— У него на лице выражение полного покоя, как будто он просто спит, — сказала Фидельма. — Ничто не указывает на насильственную смерть.

Врач-александриец пожал плечами.

— Может быть, он умер прежде, чем успел что-то почувствовать. Как я говорил вам, потеря сознания наступает почти сразу, если пережаты артерии… вот здесь и вот здесь. — Он показал на шею. — Кстати, вы знаете, кто это открыл? — Он увлекся, как учитель, которому не терпится поделиться своими знаниями со способным учеником. — Их впервые описал великий врач Гален Пергамский, он доказал, что по ним течет кровь, а не воздух, как считалось до него. Он назвал их каротидами — от греческого слова, означающего «лишать чувств», тем самым давая понять, что их пережатие приводит к обмороку.

Брат Эадульф весело переглянулся с Фидельмой.

— Вы знаете, я слышал, — перебил он, — что еще Герофил, основавший вашу великую александрийскую школу медицины в третьем веке до Рождества Христова, показал, что по артериям течет не воздух, а кровь, и это было за четыре века до Галена.

Корнелий изумленно уставился на него.

— Как? Вы, сакс, понимаете в медицине?

Эадульф обезоруживающе улыбнулся.

— Я несколько лет учился в Туайм Брекайне, лучшей медицинской школе в Ирландии.

— А, — кивнул Корнелий, ответ его удовлетворил. — Тогда вы, вероятно, в самом деле кое-что знаете. Великий Герофил действительно пришел к такому умозаключению, но только Гален доказал и установил это, а также дал артериям названия и описал их функцию. Кроме того, от jugulum, или ключиц, пошло название нескольких вен вот здесь, — он показал на себе. — Они несут кровь из головы, а по артериям она поступает в голову. У Вигхарда и те, и другие были пережаты. Смерть, надо полагать, наступила в считанные секунды.

Пока он говорил, Фидельма рассматривала кисти рук трупа, особое внимание обращая на пальцы и ногти. Потом выпрямилась.

— Скажите, Корнелий, вы обнаружили какие-нибудь признаки борьбы?

Медик покачал головой.

— В каком положении лежало тело?

— Лицом вниз на кровати, насколько я помню. Вернее, туловище было на кровати, а ноги на полу, как будто он перед этим стоял у края кровати на коленях.

Фидельма в задумчивости тихо вздохнула.

— Тогда давайте сейчас пройдем в его комнату. Мне важно знать точное положение тела.

Фурий Лициний кашлянул.

— Сестра, давайте я попрошу декуриона Марка Нарсеса пойти с нами? Ведь это он обнаружил труп и схватил убийцу.

На лице Фидельмы мелькнуло раздражение.

— Вы хотите сказать, он задержал брата Ронана, — мягко поправила она. — Да, пожалуйста, непременно найдите Марка Нарсеса. Идите за ним сейчас, а Корнелий проводит нас в покои Вигхарда.

Корнелий с негодованием глянул на Фидельму — почему она считает, что он станет ей подчиняться, — однако не возразил.

— Тогда — нам сюда.

Выйдя из мортуария, они пересекли двор, прошли через лабиринт коридоров и оказались в небольшом красивом дворике с фонтаном посреди. Корнелий провел их через двор внутрь трехэтажного здания с мраморными ступенями. Очевидно, это и был domus hospitale Латеранского дворца, палаты, в котором гостям Епископа Римского оказывали радушный прием. На третьем этаже в коридоре Корнелий остановился. Перед дверью стоял одинокий стражник, но он не посмел преградить путь личному медику Папы. Корнелий распахнул высокую резную дверь, и все вошли.

Они оказались в уютной передней, которая вела в спальню покойного архиепископа — красивую анфиладу комнат с высокими окнами, выходящими в залитый солнцем квадрат двора.

Корнелий направился в спальню.

Фидельма отметила, что убранство комнаты не уступает в роскоши другим залам дворца: стены были украшены дорогими гобеленами, вымощенный плиткой пол устлан коврами. Это была не обычная узкая келья, к каким она привыкла. Кровать была широкая, деревянная, украшенная резьбой на благочестивые сюжеты. Если не считать еле видной складки на покрывале, она выглядела так, как будто в ней не спали и даже не расстилали перед сном. Покрывало же лежало ровно, только чуть сбилось в изножии.

Корнелий указал туда рукой.

— Вигхард лежал ничком поперек в изножии кровати.

— Не могли бы вы точно показать, как именно он лежал?

Просьба не обрадовала Корнелия, но он все же подошел к кровати и наклонился над ней, так что его туловище выше пояса опустилось на кровать, а колени почти касались пола.

Фидельма некоторое время стояла в задумчивости.

Эадульф тоже смотрел на Корнелия и думал.

— Могло ли быть так, что Вигхард стоял на коленях и молился, когда вошел убийца и удавил его его же веревочными четками?

— Могло, — размышляла Фидельма. — Но если он молился, то четки были у него в руках, а если нет, то вокруг пояса. А убийца напал внезапно, так что Вигхард не успел опомниться… значит, веревка была уже в руках у убийцы… и ему не пришлось силой отбирать ее у архиепископа.

Эадульф неуверенно согласился.

— Могу я теперь встать? — недовольно спросил Корнелий.

— Конечно, — виновато согласилась Фидельма. — Спасибо вам, вы очень нам помогли. Думаю, что нам больше не придется вас беспокоить.

Корнелий поднялся, громко сопя.

— А как насчет тела? Его Святейшество намеревается устроить торжественное отпевание в полдень в базилике. После чего тело отнесут к воротам Метронии и предадут земле на христианском кладбище по ту сторону Аврелиевой стены.

— Похороны так скоро?

— Так принято в нашей стране.

— Здесь очень жарко днем, поэтому чем раньше похороны, тем безопаснее для здоровья людей, — сказал Эадульф.

Фидельма рассеянно кивнула в ответ. Она пристально рассматривала примятое покрывало. Затем подняла взгляд и чуть улыбнулась, обращаясь к Корнелию:

— Мне больше не понадобится видеть тело. Пусть Его Святейшество распорядится на сей счет как ему угодно.

Корнелий помедлил у дверей, словно уже не хотел уходить.

— Нужно ли что-нибудь еще…

— Нет, — твердо ответила Фидельма и вернулась к кровати.

Медик из Александрии шмыгнул носом, повернулся и вышел.

Эадульф с интересом наблюдал, как она изучает кровать.

— Фидельма, ты что-нибудь нашла?

Она покачала головой.

— Но здесь есть что-то, чего я не совсем понимаю… Что-то такое… — Она спохватилась и покачала головой. — Мой учитель, Моранн из Тары, всегда говорил: не спешите с выводами, сперва соберите все возможные данные.

— Мудрый человек, — заметил Эадульф.

— Еще бы. Иначе он не стал бы главой всех судей Ирландии, — согласилась Фидельма. Она задумалась о позе, которую показал Корнелий. — Итак, у нас есть Вигхард, который стоял или опустился на колени перед кроватью, и, учитывая время, можно предположить, что он готовился ко сну. Но что он делал: собирался снять покрывало с кровати или же преклонял колени в молитве?

Она стояла, не сводя глаз с этого места, словно искала от него озарения.

— В любом случае предположим, что он находился спиной к двери. Входит убийца, так тихо, что Вигхард даже не оборачивается и ничего не замечает, а потом — приходится предположить, что убийце удалось завладеть его четками и задушить его так быстро, что он не сопротивлялся и умер, не успев опомниться.

— По имеющимся сведениям — действительно так, — улыбнулся Эадульф. — Может быть, нам сейчас стоит увидеться с братом Ронаном и посмотреть, может ли он что-нибудь прояснить?

— Брат Ронан может подождать еще немного, — сказала Фидельма, обводя комнату ищущим взглядом. — Геласий сказал, что похищены дары, которые привез Вигхард. Ты как секретарь Вигхарда наверняка знаешь, где они хранились.

Эадульф указал на другую комнату.

— Они лежали в сундуке в прихожей Вигхарда.

Фидельма вернулась в первую комнату, также не уступавшую дворцовым покоям в богатстве и изяществе, с красивой мебелью и гобеленами. В углу в самом деле стоял большой деревянный сундук, окованный железом. Крышка была уже открыта, и было видно, что он пуст.

— Ты, наверное, знаешь, что там было?

Эадульф улыбнулся немного самодовольно.

— Конечно, я как scriba, секретарь архиепископа, обязан знать. Сразу по приезде я приступил к своим обязанностям, так что я знаю все об этом. Все саксонские королевства послали через архиепископа дары Его Святейшеству в знак того, что все они поддерживают принятое в Витби решение; эти дары символизируют то, что все королевства приняли устав Рима и Кентербери — их верховная епископия. Среди даров был гобелен, сотканный придворными дамами благочестивой Саксбур. Это супруга короля Эорсенберта Кентского, которая основала и содержит великий монастырь на острове Шеппи.

— Ага, гобелен. Что еще?

— Освиу Нортумбрийский послал книгу — Евангелие от Луки, с иллюстрациями, сделанными монахами Линдисфарна. Эадульф из Восточной Англии — шкатулку, украшенную драгоценными камнями. Вульфере из Мерсии прислал в дар колокол из золота и серебра, а Кенвал из Уэссекса — два серебряных потира, выкованных ремесленниками его королевства. И, конечно, еще был дар от самого Вигхарда.