Читаем без скачивания Перси Джексон и олимпийцы. Секретные материалы - Рик Риордан

Но нет, мне пришлось сдавать этот дурацкий экзамен по английскому языку. И вот в последний день зимнего семестра я сижу в школьном классе вместе с другими новичками и пытаюсь закончить работу по «Повести о двух городах»,[4] сочинение типа «я эту книгу сроду не читал, но верчусь тут как уж на сковородке — попробуй меня подловить». И тут появляется Миссис О’Лири и лает как сумасшедшая.

Миссис О’Лири — это моя собачка, адская гончая. Этакое мохнатое черное чудище размером с «хаммер», с клыками как бритва, с когтями словно из стали и сверкающими красными глазами. Она вообще-то душка, но обычно остается в Лагере полукровок, нашем подготовительном центре для полубогов. Я немного удивился, увидев ее в классе, — скачет себе по елочкам, по эльфам Санта-Клауса и всей этой остальной новогодней мишуре, приготовленной к празднику.

Все подняли головы. Я был уверен, однокласснички сейчас ударятся в панику и понесутся к выходу, но они только принялись фыркать и смеяться. Две-три девчонки проговорили: «Ну просто класс!»

Наш учитель английского, доктор Скуко (не шучу — это его настоящее имя), поправил очки и нахмурился.

— Ну, — сказал он, — и чей это пудель?

Я облегченно вздохнул. Спасибо богам за Туман — волшебную завесу, которая не дает людям видеть вещи в их истинном свете. Я и раньше не раз видел, как этот Туман искажает реальность, но чтобы Миссис О’Лири выставить пуделем? Да, это впечатляло.

— Это мой пудель, сэр. — Я поднялся со своего места. — Извините! Наверное, он прибежал за мной.

Кто-то у меня за спиной начал насвистывать «У нашей Мэри был баран…».[5] Раздались новые смешки.

— Прекратить! — рявкнул мистер Скуко. — Перси Джексон, это семестровый экзамен. Я не позволю, чтобы здесь разгуливали пудели…

— ГАВ! — Лай Миссис О’Лири сотряс помещение класса.

Она махнула хвостом, уронив еще пару эльфов. Потом, присев на передние лапы, уставилась на меня, давая понять, что я должен следовать за ней.

— Я ее уведу отсюда, доктор Скуко, — сказал я. — Я все равно уже закончил.

Я закрыл тетрадь и побежал к учительскому столу. Миссис О’Лири поскакала к выходу, а я — за ней, ребята в классе смеялись и кричали мне вслед: «Пока, мальчик с собачкой!»

Миссис О’Лири галопом помчалась по 81-й Восточной улице к реке.

— Эй, не спеши! — закричал я. — Куда ты понеслась?

На меня недоуменно поглядывали прохожие, но это был Нью-Йорк, и мальчишка, бегущий за пуделем, — не самое странное из того, что им доводилось здесь видеть.

Миссис О’Лири далеко оторвалась от меня. Время от времени она поворачивала голову и лаяла, словно говоря: «Пошевеливайся, черепаха!» Она пробежала три квартала на север и влетела прямо в парк Карла Шурца. Когда я догнал ее, гончая перепрыгнула через металлическую ограду и исчезла в стенке из стриженых декоративных кустов, засыпанных снегом.

— Эй, ты где? — позвал я.

Я не успел захватить пальто в школе, и мне уже было холодно, но я все же перебрался через ограду и нырнул в замерзшие кусты. По другую сторону кустарника находилась полянка — пол-акра прихваченной изморозью травы в окружении голых деревьев.

Миссис О’Лири махала хвостом как сумасшедшая и принюхивалась. Но я не заметил ничего необычного. Передо мной лениво текли стальные воды Ист-Ривер. Крыши Квинса покоились под белыми одеялами. Сзади, холодный и безмолвный, громоздился Верхний Ист-Сайд.

Вдруг, я так и не понял почему, по спине у меня побежал холодок страха. Я вытащил мою магическую шариковую ручку и снял колпачок. Она немедленно увеличилась в размерах и превратилась в бронзовый меч Анаклузмос, его лезвие слабо мерцало в зимнем свете.

Миссис О’Лири вскинула голову. Ноздри у нее подрагивали.

— В чем дело, девочка? — прошептал я.

Кусты зашелестели, и из них выпрыгнул золотой олень. Когда я говорю «золотой», я не имею в виду «желтый». У животного был металлический мех и рога, по виду явно пятьсот двадцать пятой пробы. Они излучали золотистый свет, и смотреть на них глазам было больно. Ничего красивее я в жизни не видел.

Миссис О’Лири облизнула губы, словно подумала о бифштексе из оленины. Потом в кустах снова раздался шорох, и на полянке появилась фигура в куртке с капюшоном, в руках она держала натянутый лук со стрелой.

Я поднял меч. Девчонка прицелилась в меня, но потом замерла.

— Перси? — Она сбросила с головы серебристый капюшон. Ее черные волосы были длиннее, чем мне запомнилось, но я знал эти ярко-голубые глаза и серебряную тиару — знак первой помощницы Артемиды.

— Талия! — изумился я. — Ты что здесь делаешь?!

— Преследую золотого оленя, — ответила она так, словно это было само собой разумеющимся. — Священное животное Артемиды. Я решила, это что-то вроде знака. И вот… гмм… — Она нервно кивнула в сторону Миссис О’Лири. — Ты мне не скажешь, что эта тварь здесь делает?

— Это моя собачка… Миссис О'Лири… Нет, не смей!

Миссис О’Лири обнюхивала оленя, делая это довольно запанибратски. Олень боднул адскую гончую в нос, и скоро эта парочка принялась играть на полянке в догоняшки.

— Перси… — Талия нахмурилась. — Это не может быть простым совпадением. Чтобы мы с тобой оказались в одном месте и в одно время?..

Она была права. С полукровками совпадений вообще не случается. Раньше Талия была моим хорошим другом, но я ее больше года не видел, и вдруг нате вам — ни с того ни с сего…

— Тут вмешался какой-то бог, — высказал я предположение.

— Возможно.

— Но, так или иначе, я рад тебя видеть.

— Да. — Она улыбнулась мне, но без особой радости на лице. — Если мы выберемся из этой переделки целыми и невредимыми, я куплю тебе чизбургер. Как поживает Аннабет?

Прежде чем я успел ответить, солнце скрылось за тучей. Золотой олень замерцал и исчез, а Миссис О’Лири осталась в одиночестве облаивать кучу опавших листьев.

Я взял меч на изготовку. Талия подняла лук. Мы инстинктивно встали спина к спине.

На полянку опустилась тень, и из нее вывалился мальчишка, так, словно его сбросили сюда с высоты. Он приземлился в траве прямо у наших ног.

— Ух ты, — пробормотал мальчишка, отряхивая свою пилотскую куртку.

На вид ему было лет двенадцать — черные волосы, джинсы, черная футболка и серебряный перстень с черепом на правой руке. На боку у него висел меч.

— Нико? — пробормотал я.

Глаза Талии расширились.

— Маленький брат Бьянки?

Нико насупился. Вряд ли ему понравилось, что его назвали маленьким братом. Его сестра, охотница Артемиды, умерла несколько лет назад, и упоминание о ней для него до сих пор было болезненным.

— Вы зачем меня сюда притащили? — проворчал он. — Только что я стоял на кладбище в Новом Орлеане, а тут раз… Это что — Нью-Йорк? Что, во имя Аида, я делаю в Нью-Йорке?

— Мы тебя сюда не тащили, — сказал я. — Мы… — тут меня аж дрожь пробрала, — нас кто-то здесь собрал. Втроем.

— Что это ты такое говоришь? — удивился Нико.

— Дети Большой тройки, — напомнил я. — Зевса, Посейдона, Аида.

— Пророчество. — У Талии перехватило дыхание. — Неужели ты думаешь, что Кронос…

Она не закончила свою мысль. Мы все знали про великое пророчество: грядет война между богами и титанами, и ребенок одного из трех основных богов, когда ему исполнится шестнадцать, примет решение, которое спасет или уничтожит мир. Речь шла о ком-то из нас. В последние годы повелитель титанов Кронос пытался манипулировать каждым из нас в отдельности… Может быть, он, сведя Нико, Талию и меня вместе, задумал какую-то пакость? Земля задрожала.

Нико вытащил свой меч — черный клинок из стигийской стали. Миссис О’Лири прыгнула вперед и тревожно залаяла.

Я слишком поздно понял, что она пытается предупредить меня.

Земля под нами разверзлась, и мы все втроем провалились в темноту.

Я думал, что падение никогда не кончится или, возможно, в завершении спуска я превращусь из полубога в этакий полубожественный блинчик… Но вдруг я, Талия и Нико оказались в каком-то саду, вопя от страха, отчего я сразу почувствовал себя довольно глупо.

— Что… где мы? — пробормотала Талия, взяв себя в руки.

В саду было темно. Слабо поблескивали ряды серебряных цветов, отражая свет громадных драгоценных камней, воткнутых по краям газона, — алмазов, сапфиров и рубинов размером с футбольный мяч. Над нами нависали кроны деревьев, на ветках виднелись оранжевые цветы и плоды, издающие приятный запах. Воздух был прохладный и влажный — в Нью-Йорке зимой такого не бывает. Больше похоже на пещеру.

— Я уже был здесь раньше, — сказал я.

Нико сорвал с дерева гранат.

— Это сад моей мачехи Персефоны. — Он сделал кислую физиономию и бросил плод. — Ничего здесь не ешьте.

Дважды повторять ему не пришлось — укусишь один раз плод в Царстве мертвых и навсегда останешься там.