Читаем без скачивания Музыкальный приворот. По ту сторону отражения - Анна Джейн

Ого, что подружка тут делает? Как сюда попала? А вот рядом, кажется, ботинки Келлы на здоровенной подошве и со сложной шнуровкой, если мне не изменяет память. Глядя на обувь Нины и ее мнимого парня, я даже умилилась. Одинаковые эгоисты: пришли и, не стесняясь, положили свою драгоценную обувь сверху чужой, чтобы она не теснилась в общей куче и не маралась.

– Катюнь, ты ведь дашь фотографию, да?

Не дам я тебе ничего, наглый, беспринципный идиот! Ты не Баба Яга, ты Карлсон – такой же невежливый и бессовестный!

Но если тут Ниночка и Келла, нельзя допустить, чтобы Валерий их увидел! Опять же драка будет, а мне вся мебель в этой квартире дорога. И у синеволосого до сих пор еще голова не выздоровела.

А чего, весело будет!

Ага. Надо сначала точно проверить, моя ли эта подруга со своим поклонником-барабанщиком или нет?

– Валерий, – расправила я плечи. – Постой, пожалуйста, тут и никуда не уходи!

– Почему?

– Я за фотографией пойду.

– Так ты мне ее все-таки дашь? – обрадовался он.

– Дам, дам. Ты стой тут. Или иди сюда, – дружелюбно распахнула я двери в спальню Томаса, в которой находились четыре человека в каких-то накидках, в том числе и Краб, тот самый фантаст с манией величия. Они оккупировали пол, усевшись в кружок. Единственным источником света здесь была лишь пара высоких темных восковых свечей – их пламя мерцало, отчего казалось, что по стенам бегают тени каких-то загадочных существ. Комната казалась зловещей, а собравшиеся походили на представителей тайных масонских лож восемнадцатого столетия, собравшихся, чтобы обсудить что-то важное.

– А вот и дух пожаловал! – радостно сказал Леша, которого я сразу не признала в темноте. – Глядите, все работает, – и он расхохотался.

– Хочешь, можешь идти к нам, Екатерина, – подал голос тот, кто, вероятнее всего, затеял этот балаган – еще один знакомый Томаса, мнящий себя великим мистиком, медиумом, знатоком мира мертвых и едва ли не знаменитой Еленой Блаватской в новом воплощении. Каждый приход этого мужчины с грустными-грустными глазами потерянного спаниеля и заунывным голосом оборачивается тем, что он буквально силой заставлял других проводить какие-то странные мистические сеансы, пытаясь выйти на связь с представителями иных миров.

– Закрой дверь, – прошептал Краб мне. – Мы духа вызываем.

– Чьего? – не нашла я вопроса лучше.

– Пушкина, блин, – отозвался родственник все так же весело. Он был настроен скептически по отношению к оккультному дарованию медиума. – А пришла вот ты. Катька, ты что, дух? Или наш главный маг по ошибке вызвал живого человека, а?

– Это непочтение к миру мертвых, – пробубнил медиум в ответ.

– Какое еще непочтение? Мертвым уже все равно, батенька, – прокартавил Алексей, подражая одному очень известному лидеру пролетарской революции.

– Нет, милостивый сударь, я докажу вам, что они существуют! – не вытерпел горе-медиум. – Су-ще-ству-ют!

– Полноте, батенька, – продолжал дурачиться дядя, решивший повеселиться. – Духи только в армии. Катька, иди к нам?

Я отказалась и захлопнула дверь. Надо же, и скептик-дядя с ума сошел. Духа они вызывают. Ну-ну. Еще бы джинна позвали, или с привидением решили бы поздороваться. Валерий с обалдевшим лицом взглянул на меня.

– Это кто? – зачарованно произнес он.

– Люди.

– А что они делают? – задал новый вопрос он.

– Духа вызывают, – ответила я, перекрикивая общий шум. – Хочешь с ними посидеть?

– Спасибо, не хочу, – поспешно отказался Валерий и добавил: – С такими-то стенами только духов вызывать… Кто все это придумал только?

– Валерий, жди здесь, – попросила я парня, не ответив на его вопрос. – Тебя не должен видеть… э-э-э… мой папа.

– Почему это? Я что, плохо выгляжу? Как-то не так? – Баба Яга, как всегда, с большим подозрением относился к людям. Наверное, до сих пор глубоко в душе у него сидят комплексы по поводу былой внешности. – Ты знаешь, сколько тысяч баксов стоит этот костюм, часы и ботинки?

– Представляю. Просто папа, м-м-м… он не любит, когда я привожу домой молодых людей. – Если бы Томас услышал эти мои слова, очень удивился бы. Он даже бурно бы запротестовал.

В это время из кухни появился немного нетрезвый парень лет двадцати пяти, чья голова могла похвастаться зеленым ирокезом. Он помахал мне и удалился в комнату Эдгара.

– Не любит, говоришь? – задумчиво проследил за ним Баба Яга, явно чувствуя подвох. – А их тут достаточно вообще-то.

– Это друзья папы, – смутилась я, – а моих… друзей папа ненавидит и сразу же выгоняет. В общем, стой тут, а я за фотографией. И никуда не ходи, ясно?

А про себя подумала, что если Нинка и Келла действительно здесь, то будет плохо. По крайней мере предупрежу Нинку, пусть она разбирается с поклонником, потому что я сама не могу его выпроводить вон.

Я маленьким и очень деловым вихрем проверила все комнаты и даже туалет (он был занят). Как я и думала, наибольшее скопление людей было на кухне. Человек восемь, не меньше, расположилось за нашим столом, заполняя собой все пространство. Во главе его, как истинный хозяин, восседал Томас, а по обе руки от него находились бородатые дядьки с пивом, в которых я без труда узнала рок-музыкантов местной и довольно известной группы старой закалки. Все они старательно и громко пели. Просто король Артур в окружении своих верных рыцарей. Вон даже и менестрель есть – еще один мой знакомый, чьи ботинки я нашла в прихожей. На широком подоконнике, с гитарой в руках, сидел Келла (именно он и играл, подтверждая в который раз слова, что хороший барабанщик должен уметь владеть и гитарой), а рядом с ним, положив белокурую голову ему на плечо, примостилась задумчивая Нинка, похожая на ангела больше, чем обычно. Она молчала, болтала ногами и изредка поглядывала на синеволосого, как на диск с любимыми ужастиками, – то есть со смесью мрачноватого удовольствия и умиления.

Нет, жить стало очень страшно! Что творится? Ниночка с ума сошла или ее любовный приворот подействовал в обратную сторону, то есть на нее саму? Если так – то я ей не завидую. Влюбиться в этого шального парня, по-моему, еще хуже, чем в Кея. Зато какой у нее вид безмятежный! На миг я даже позавидовала подруге, сидевшей с мирной полуулыбкой около Келлы и удобно устроившей на его плече голову. Она качала ногой в такт песне и изредка задумчиво глядела на молодого человека, увлеченного гитарой. Внезапно мне тоже захотелось оказаться на ее месте, вот только не около синеволосого.

А около кого, позволь узнать? Нет, поставим вопрос точнее – около которого из братиков?

Отстань со своими глупостями.

Я выглянула из-за угла и помахала Нинке. Она меня не замечала. Я вновь помахала ей, но и этот мой жест остался ею незамеченным. Зато один из бородатых рокеров подумал, что я подаю знаки внимания ему, и в ответ замахал мне с самой приветливой улыбкой. Я смутилась, ругая про себя подругу. Когда не надо, все замечает, как будто у нее глаза не только на затылке, но и на висках!

Откуда мне было знать, что Журавль сильно утомилась этим днем и использовала Келлу в качестве удобной подушки. Вообще блондинка ждала Кея, поэтому и терпела общество всех этих странных людей во главе с моим папочкой уже третий час подряд.

После университета Нинка на машине отца прибыла к месту, где ее ждал Келла, и бедному, но крайне корыстному Виктору Андреевичу, который хотел заполучить наследство тетушки, пришлось везти среднюю дочь и ее «противного синеволосого жителя планеты Кретинов» в коттеджный поселок, где проживала Эльза Власовна. С одной стороны, Нинкин папа радовался, что у него в руках есть хоть какой-то рычаг воздействия на наглую нервную систему тетки, с другой стороны – его жутко раздражал Келла, и с каждой минутой дядя Витя все больше и больше ненавидел парня, развязно рассевшегося на заднем сиденье рядом с Ниночкой. В парне его не устраивало все, начиная от неформальной одежды («голодранец чертов, напялил широкие джинсы с цепями, бомжара несчастная»), украшений («ух, мелкий урод, харю все себе проколол, вы только посмотрите на него!»), прически («только бездельники красят волосы, да еще одни типы, о которых в приличных местах не упоминают!») и даже характера («развязный блохастый пес, отодвинься от моей дочери!»). Но сейчас дядя Витя не мог ничего поделать с гнусным музыкантом, и даже когда парень, громко хлопнув дверью, забрался в салон его дорогой и крайне любимой машины, сказав нагло: «Привет, папа», – Виктор Андреевич лишь благосклонно кивнул. И заметил:

– Называй меня лучше Виктором Андреевичем.

– Я не люблю, чтобы так официально, но если «папа» вас не устраивает, давайте буду звать дядей Витей, – тут же возразил молодой человек. На какой-то миг Нинке, сидевшей рядом, показалось, что Келла изощренно издевается над ними. Она ткнула барабанщика в бок.

– Что, детка? – тут же обернулся к ней парень.