Читаем без скачивания Музыкальный приворот. По ту сторону отражения - Анна Джейн

– Называй меня лучше Виктором Андреевичем.

– Я не люблю, чтобы так официально, но если «папа» вас не устраивает, давайте буду звать дядей Витей, – тут же возразил молодой человек. На какой-то миг Нинке, сидевшей рядом, показалось, что Келла изощренно издевается над ними. Она ткнула барабанщика в бок.

– Что, детка? – тут же обернулся к ней парень.

Глава семьи Журавлей услышал, как этот наглец бесцеремонно обращается к его драгоценной дочери, и закашлялся.

– Ничего, – мило улыбнулась ему моя подруга, – но зови меня лучше Ниной, а не деткой.

– Без проблем, малышка.

Девушка вздохнула и ободряюще подмигнула отцу.

– Ниночка, я понять не могу, зачем мы едем к этой вашей тетке? – спросил ее Келла.

– В гости, – очень вежливо отвечала она, – Эльза Власовна нас очень ждет. Только… не вздумай ее называть тетей или бабушкой, хорошо?

– О’кей, – вытащил из кармана мятную жвачку Келла и засунул в рот сразу пару подушечек.

Журавли, одинаково сильно не переваривающие мяту, опять же синхронно подумали: «Чтобы ты подавился!», только дядя Витя обозвал Келлу «тупым гадом», а Нина подобрала красивый, но нецензурный эпитет к слову «козлина».

– У нашей Эльзы Власовны очень непростой характер, – начал распространяться тем временем о тетке Виктор Андреевич. – И с ней нужно, так сказать, держать ухо востро, ведь у нее уже начинается… гм-м… старческий маразм. Поэтому с ней так тяжело. Но мы, Журавли, как заботливые и любящие родственники, не можем оставить эту пожилую одинокую женщину одну и частенько навещаем ее, чтобы, так сказать…

– Это все понятно, дядя, а я-то здесь при чем? – перебил его Келла. – Мне-то зачем ее навещать? Я ей пока еще не родственник.

– Просто так, – уклончиво отвечал дядя Витя.

«Надеюсь, никогда и не станешь им. Еще и подрался, мерзавец», – злобно думал Журавль, глядя на синеволосого через зеркало заднего вида. Чуть выше теперь уже бритого виска белел плотный лейкопластырь, который и вызвал в ранимой душе Журавля-старшего бурю эмоций.

– Просто так ничего не бывает. Кстати, клевая у вас тачка.

– Спасибо, – сдержанно отвечал ее хозяин и решил похвастаться, чтобы уесть молодого нахала. – Это…

– Знаю, «Фольксваген Фаетон», – без особенного почтения к хорошему и дорогому немецкому автомобилю представительского класса сказал Келла, показывая, что хорошо разбирается в машинах.

Виктор Андреевич обиженно замолчал, а барабанщик продолжал как ни в чем не бывало:

– «Мерсы» и «Ауди» круче, если вам тачка F-класса нужна.

– Чем это они круче? – раздраженно спросил дядя Витя, который никогда не смог бы признать, что его вещь чем-то уступает другим.

– Ну, начнем с того, что в вашем «Фольксе» подвеска жесткая.

– Зато система безопасности отличная! – запальчиво выкрикнул Нинкин папа. – А двигатель шесть литров, между прочим!

– Большой расход топлива. Воображаю, сколько тачка бензина жрет. И камеры заднего вида у вас почему-то нет, – внимательно поглядел вперед Келла.

– Ах ты, соп… – вспомнив, что грубить Келле сейчас нельзя, Виктор Андреевич закашлялся и посетовал на мнимый насморк, используя просторечное слово, похожее на ругательство, которым он хотел одарить «наглого панка».

– Хватит про машины, – недовольно произнесла Нинка. – Бесит.

– Тогда, детка, предложи свою тему для разговора, – улыбнулся ей синеволосый.

«Ух, наглый ублюдок», – подумали синхронно голубоглазые папа и дочка. А Келла, с усмешкой оглядывая то салон машины, то Нинку, рассказал пару развязных анекдотов и чмокнул девушку в уголок губ, что, естественно, ее тут же разозлило. Хорошо еще, дядя Витя этого не видел. В это время он высунулся из машины, чтобы всласть поорать на водителя «Мерседеса», который только что по вине Журавля едва не врезался в его же «Фаетон», а потом лишь чудом сумел избежать встречи со столбом.

– Развелось криворуких водил, – с чувством собственного достоинства произнес дядя Витя. – Купят права и ездят, идиоты паршивые.

Это было единственное, в чем они были солидарны с Келлой.

У Эльзы Власовны стало еще хуже (для Нинки, разумеется), потому что она испытывала атаку сразу по двум фронтам. Виктор Андреевич к тетушке не пошел, помня, что она приглашала только его дочь и синеволосого панка.

Хозяйка большого трехэтажного особняка, выстроенного в традиционном английском стиле, с нетерпением ожидала молодых гостей. Как всегда, ухоженная, с высокой сложной прической, в парчовом темно-зеленом платье, тетушка Эльза самолично выплыла навстречу внучатой племяннице и ее молодому человеку.

– Ну, здравствуй, – сухо сказала она Нинке, зато Келла удостоился от старушки едва ли не жарких объятий, что заставило Ниночку высоко поднять брови и подумать: «Ее что, на молодых потянуло, старую ведьму?»

Эльза провела гостей в огромную, уставленную антиквариатом гостиную на первом этаже, главным украшением которой являлся камин, усадила перед собой и принялась буравить обоих пронзительным взглядом из-под очков в тонкой серебряной оправе.

– И что случилось с твоим молодым человеком, милочка? – почему-то пожилая женщина кинула недоброжелательный взгляд на Нинку, которая уже успела подсчитать, сколько примерно стоит мебель и сам дом. Особенно блондинке понравился украшенный эффектной керамической плиткой ручной работы камин и внушительное зеркало в позолоченной раме над ним.

– А? – едва сумела оторваться от мыслей, кому можно подороже продать все это старинное богатство, когда ведьма запишет на нее, Нинку, дарственную или оформит наследство.

– Я думала, в молодости не страдают глухотой, – ехидно произнесла вежливая тетушка. – Что с дорогим Келлой? Ох, как же мне нравится твое имя, милый, – улыбнулась она парню. Тот в ответ тоже разулыбался. Кажется, недавно пораненная голова совершенно не мешала ему.

«Я – милочка, он – милый, так-так-так. Вот и спросила бы у него, а не у меня, дура древняя», – одарила почему-то синеволосого злым взглядом Нинка.

– Тетя Эльза, он упал, – очень мило произнесла девушка, словно речь шла о чем-то приятном.

– Упал? – явно не поверила родственница.

– Да, тетя.

– Странно люди падают, – поджала губы Эльза Власовна. – Такое чувство, что он на кого-то упал. Дорогой друг, – обратилась она к парню, – это ведь из-за этой глупой развязной девицы ты пострадал?

– Тетя! – повысила голос обиженная Ниночка. А Келла тут же, весело поглядывая на нее, рассказал Эльзе Власовне то, что произошло в парке, не забыв даже самые мелкие детали.

Ниночка, которая поразилась такому поведению парня (ей казалось, что он тут же благородно скажет, что Журавль тут совершенно ни при чем), стала нервно трясти ногой, получив по этому поводу еще пару замечаний, исполненных сарказма.

Около часа пожилая женщина беседовала с Келлой, не обращая ни малейшего внимания на Нинку, а затем пригласила их «на чашечку чая».

– Крутой дом у старушки, – шепнул Келла Нинке, когда они шагали в столовую.

– Нормальный.

– Что-то ты грустная, зайка.

– Иди на фиг, – не удержалась моя подруга от небольшой грубости. Хозяйка дома совершенно случайно расслышала про «фиг» и посетовала:

– Зря Витя, мой крайне умный племянничек, не внял голосу моего разума – а откуда же у него своему взяться? – и не отправил тебя и Ирину в пансионат для девиц, а сынка, вашего недоразвитого морально и духовно, но переразвитого физически, Сергея – в кадетский корпус.

С этими словами Эльза Власовна чинно прошла в такую же большую, как и гостиная, но очень уютную столовую, где главенствовали красные и бордовые оттенки. Пригласив гостей за прямоугольный стол, стоявший точно посередине комнаты, напротив широкой лестницы с резными перилами, ведущей на второй этаж, тетушка позвонила в колокольчик, и две молоденькие девушки в строгой форме горничных с удивительной быстротой накрыли на стол.

– Я – как старая мещанка, – сказала хозяйка дома.

– Вы не старая, – тут же заявил Келла. Это Эльзу Власовну польстило.

– Вы не мещанка, – одновременно с ним произнесла Нинка.

– Спасибо, дорогой друг, – ласково улыбнулась тетушка синеволосому барабанщику, а у Ниночки поинтересовалась:

– Считаешь меня старой? Ну-ну. Да, думаешь, плохо быть мещанкой?

Ее внучатая племянница неуверенно кивнула.

– Вот, ты вновь и вновь оскорбляешь меня, деточка. Я есть мещанка и буржуйка. Я командую и требую, чтобы моим капризам притворствовали. Впрочем, вы, моя нелюбезная родня, и так делаете это. И прислуга у меня вышколенная.

«Старая карга», – про себя подумала Нинка, но сама принялась расхваливать кекс, – хорошо хоть, повязка этого свиного рыла, который вечно поддакивает маразматичке, ее не смутила».

Пока Эльза Власовна не видела (в это время она что-то принялась рассказывать о временах своей молодости), Келла под столом принялся писать своей королеве эсэмэску, при этом умудряясь не сводить преданных глаз с пожилой женщины.