Читаем без скачивания Записки школьницы - Ян Ларри

— Что-нибудь произошло?

— Да нет! — отмахнулась я. — Обыкновенный пробег! Эстафета!

И вдруг вижу: Валя сама бежит навстречу.

— Почему так долго? — закричала она, хватая меня за руку. — Пойдём скорее в парк! Покажу тебе сейчас кое-что.

Глаза у неё блестят, на лбу пот. Ноздри так и раздуваются. «Ну, — подумала я, — произошло какое-то несчастье!»

— Да что случилось? Валя, возьми себя в руки!

— Ах, ты ничего не знаешь! — простонала она и, увлекая меня за собою, помчалась так, словно за нами гнались львы, тигры, пауки и мокрицы.

Не успела я понять, куда это она меня тащит, как мы уже остановились около скамейки за новой эстрадой парка.

— Успокойся! Пожалуйста, успокойся! — сказала я, еле дыша.

Валя беспокойно осмотрелась по сторонам.

— Поклянись! — уставилась она на меня совсем круглыми глазами. — Дай слово, что никто и никогда не узнает о том, что я сейчас скажу тебе!

— Клянусь! — ударила я себя кулаком в грудь. — Здесь всё будет погребено, как в могиле! (Так всегда клянутся в романах.)

— Слушай! — прошептала Валя, поглядывая взволнованно по сторонам. — Понимаешь? — Она перевела дух. — В меня кто-то влюбился!

Я чуть не захохотала.

Правда, в шестом классе есть такие мальчишки, которые посылают девочкам разные записки, но ведь все же знают, что эти глупые записки пишут просто так, для смеха. Ну и не таким девочкам, как Валя, потому что Валя ходит всегда с открытым ртом, а нос у неё так густо посыпан веснушками, словно они посеяны специально для того, чтобы её не перепутали с другой Валей.

— Глупости! — сказала я. — В тебя никто не влюбится!

Валя обиделась.

— Почему ты думаешь? — спросила она странным голосом.

Ну, что я могла ответить?

— А зачем тебе всё это нужно? — спросила я.

Валя смутилась.

— Мне совсем ничего не нужно! Но разве я виновата, что в меня влюбляются? — Она снова посмотрела по сторонам и, вздохнув, протянула руку. На раскрытой ладони лежала помятая бумажка, закапанная чернильными кляксами. — Я получила записку! Читай! Только чтобы никому ни слова!

Я развернула скомканную бумажку и прочитала с трудом:

«Я в тебе влюбленый. До свиданья».

— Ну? Что ты скажешь? — задышала мне в лицо Валя.

— Что скажу? — растерялась я. — Скажу, что слово «влюблённый» надо писать с двумя «н». И не «в тебе», а «в тебя» надо писать! Скажу, что это просто чепуха с двумя грамматическими ошибками.

Валя покраснела.

— Не придирайся, пожалуйста. Когда человек влюблён, какая уж тут грамматика! Он же волнуется. Он знаешь как переживает?… Недавно я видела по телевидению, как мучаются влюбленные… Один с моста в холодную воду прыгнул, чтобы доказать любовь, а ты говоришь — грамматика… Не раздеваясь, прыгнул.

— Но кто он? Кто? Ты знаешь?

Валя пожала плечами.

— Не представляю! — Она вздохнула и засопела носом, словно собиралась зареветь. — Но всё-таки ужасно жалко. Мучается же человек, понимаешь? И вдруг куда-нибудь прыгнет, а я потом виновата буду… Представляешь?

Я стала внимательно рассматривать записку, стараясь припомнить: чей же это почерк? Вот, например, букву «д» так пишет только Нина Елагина — девочка из детдома. И буква «я» тоже удивительно похожа на елагинскую.

— Слушай, это же писала Нина Елагина! Честное пионерское, она! Определённо, Нинка! Держу пари!

— Ещё новости! — фыркнула Валя. Она посмотрела так, как будто даже обиделась на меня.

— Тогда, — сказала я для смеха, — тогда не иначе, как Вовка Волнухин в тебя влюбился.

Глаза у Вали заблестели. На лице появилась довольная улыбка, но она повела плечом и сказала небрежно:

— Очень-то мне нужен он!

Но я видела, что моё предположение заинтересовало её; и, чтобы разыграть её, я стала уверять, что Вовка всё время посматривает на неё как-то особенно.

— Подумаешь, — презрительно скривила губы Валя. — Такой противный! — И, взглянув на меня исподлобья, спросила равнодушно: — А как он смотрит? Ты не заметила?

— Вот так! — вытаращила я глаза и тут, не выдержав, расхохоталась, потому что, как только я стала смотреть на неё вытаращенными глазами, она сразу же принялась изображать красавицу из заграничного фильма.

— Что ты ржёшь? — обиделась Валя.

— Да, что ты ржёшь, мой конь ретивый? — засмеялась я. — А конь и говорит: «А что прикажете делать? Плакать? Не умею!» Дурочка ты, дурочка! Тебя разыгрывают девчонки, а ты всерьёз принимаешь. Просто это для смеха написала Елагина.

Валя посмотрела злыми глазами:

— Заладила: Нинка, Нинка! А если хочешь знать, — я с Нинкой в ссоре, и уж мне-то она ни за что не станет писать. Ну, зачем ей писать такие записки? Скажи, зачем?

— Вот и я думаю: зачем? Но знаешь что, — я сегодня же проверю. Посмотрю её тетрадь по русскому… Вместе посмотрим! Ты увидишь, что букву «д» и букву «я» пишет так только она одна в классе.

— Да? — усмехнулась Валя. — А чьим почерком вот это написано? — И протянула пачку смятых записок, которую вытащила из кармана пальто.

— Ого! Что это?

— Читай!

Я прочитала восемь других записок. Написанные разными почерками, все они повторяли одну и ту же глупость. Хотя и по-разному. Еле сдерживаясь от смеха, я прочитала вслух самую глупую записку:

«Мы должны обязательно пожениться. Я совсем помираю от любви. Как ты на это смотришь?»

— Да, — спросила я, — в самом деле, как же ты на это смотришь? Тебе уже тринадцать лет. Ему, конечно, не больше. Вот вы и будете вместе просить у родителей деньги на кино и на каток. Просто замечательно.

— Глупости! — пробормотала Валя. Она прикусила губу, поправила шляпку и сказала устало: — Вообще-то в некоторых странах даже ещё раньше выходят замуж. В Индии, например. В Корее. В Японии. Я читала об этом в журнале «В защиту мира». Но ты думаешь, я собираюсь выходить замуж? Во-первых, это глупости! А во-вторых, папа ни за что не разрешит. Просто мне интересно узнать, кто это сходит с ума и чем это всё может кончиться? Вот что для меня интересно. Понимаешь?

— Поркой! — захохотала я. — Поркой кончится! Вот как узнает твой папа, он и тебя выпорет и того, кто пишет. Нет, нет! Не того! А тех, кто пишет! Неужели ты не видишь, что все записки написаны разными почерками?

Мы сели на скамейку и стали рассматривать внимательно каждую записку. Вдруг я сделала неожиданное открытие.

— Слушай! — закричала я от радости. — Да эти же записки написали ребята детдома. Посмотри внимательно на бумагу! Все на одной бумаге! На одинаковой! И на какой? Видишь? У кого в классе такие тетрадки — с фиолетовыми линейками? У ребят из детдома, да?

— Да! — растерянно кивнула Валя.

— А если да, тогда они и разыграли тебя.

— Но почему? — замигала ресницами Валя.

— Вот и я хотела бы это знать! Да! Почему?

— И за что? — развела руками Валя. — Что я им сделала?

— Ты ни с кем из них не поругалась?

— Н-нет! — неуверенно ответила Валя.

— Вспомни! Попробуй вспомнить!

Если Валя задела кого-нибудь из детдомовских ребят, тогда для меня всё ясно. Они же горою стоят друг за друга. И в этом нет ничего удивительного. У многих из них нет ни отцов, ни матерей, ни дедушек, ни бабушек. Они круглые сироты. Никто за них не вступится, не пожалеет, не приласкает. Ну, вот они и живут, как сечевики в Запорожской Сечи. Все за одного, один за всех. У них, конечно, есть воспитатели, есть шефы, которые устраивают им ёлку, возят на дачи, отмечают именины каждого подарками, заботятся о карманных деньгах, а билеты в кино, в театры и в цирк они получают гораздо чаще, чем мы, дети, имеющие родителей. Живут они, конечно, ничуть не хуже нас, только без семьи. Ну, вот они и организовались в свою собственную, детдомовскую семью, да такую дружную, что им даже позавидовать можно. Сёстры и братья не живут так по-родному, как они.

И когда я увидела, что записки написаны на тетрадях детдомовских ребят, мне всё стало понятным. Я вспомнила, как Валя однажды поругалась с детдомовскими ребятами из-за книги. Они увидели у неё очень интересную книгу и попросили почитать. Валя сказала им, что книга эта не её, а чужая, и просила обращаться с ней осторожно. А как ни обращайся с книгой осторожно, всё равно она портится. Тем более, что книга понравилась и её вернули Вале только после того, как прочитали все триста человек. Конечно, вместо книги Валя получила что-то вроде толстой лепёшки. Валя даже заплакала при виде книги. Вернуть её в таком виде было просто стыдно. И тогда, чтобы не краснеть за порчу, она вынуждена была купить такую же книгу в магазине, истратить на покупку деньги, которые даёт ей папа на кино.

Валя после этого категорически отказалась давать книги детдомовским ребятам, а когда они видят у неё какую-нибудь интересную книгу и просят почитать, она говорит: