Читаем без скачивания Но пасаран - Роман Кармен

Де Кастри улыбнулся.

— Капитан этот просто безграмотен. Ведь в этом-то и заключается военное искусство! Наполеон тоже умел, сосредоточив большие силы, обрушиваться на малые силы врага. Вьетнамская армия проявила высокую стратегию в этом сражении. Генерал Наварр сконцентрировал в Дьен Бьен Фу значительный военный кулак, но его тактика концентрации была сорвана стратегией генерала Во Нгуэн Зиапа. Зиап заставил Наварра дробить его войска. Военные действия в Луан Брабане и на Дельте вынудили Наварра расчленить свои силы и сорвали его план. Я говорю это не потому, что не уважаю Наварра как полководца. Он в стратегии достаточно силен. Я хорошо знаю его. С солдата второго класса до генерала я был под его командованием. Это он уговорил меня ехать во Вьетнам. Но на этот раз Наварр жестоко ошибся. Мы, чисто военные люди, должны честно сказать: мы проиграли Дьен Бьен Фу.

Мы помолчали. Генерал поднес к губам чашечку кофе, я увидел, что рука его слегка дрожит.

— Не считаете ли вы, генерал, что разгром французского экспедиционною корпуса в Дьен Бьен Фу означает начало цепи поражений в дальнейшем? Не знаменует ли поражение под Дьен Бьен Фу и моральный крах французского экспедиционного корпуса?

— Абсолютно! Я это говорю не только сейчас, а говорил много раз Наварру: «Если вы потеряете Дьен БьенФу, то проиграете и войну в Индокитае». Любой итог Дьен Бьен Фу — выигрыш или проигрыш — будет окончательным итогом войны.

— Вы говорите о безнадежности войны, но разве можно сейчас вычеркнуть из истории годы этой войны и все трудности, перенесенные французским народом? Каждый день войны стоил Франции два миллиарда франков, не так ли?

— Да, если не больше. Как ужасно, что французские юноши гибли во Вьетнаме!

— Миллионы людей во Франции знали подлинное положение в Индокитае? Почему простая французская девушка Раймонда Дьен легла на рельсы, чтобы остановить поезд с оружием, а правительство, политики, министры ничего не знали? Судя по вашим словам, вы тоже стояли за мир в Индокитае?

— Наши политики! Они не хотели и сейчас не хотят ничего знать. За последние пять лет все французы требуют прекращения войны. Раньше многие думали, что это война во имя интересов Франции. Трагическая ошибка! Большинство депутатов парламента тоже ничего не понимали, и только коммунисты, только такие люди, как Раймонда Дьен, знали правду. Я знал многих этих депутатов, ставших позднее министрами. Ведь никто никогда их не учил вьетнамскому вопросу. Только когда тысячи французов погибли в этой войне, когда многие семьи оделись в траур, люди начали задумываться… Сейчас наступил перелом. Я возлагаю большие надежды на нового премьера Мендес Франса.

— У вас сменилось много премьеров, а война продолжалась.

— Да, у нас было много правительств. У них были разные взгляды. Но еще не было такого правительства, у которого хватило бы смелости призвать Францию к самостоятельности. Все наши правительства строили свою политику, оглядываясь на Америку. Франция, по существу, оккупирована американскими войсками, они распоряжаются в нашей стране как у себя дома. Франция получает деньги от американцев, проводит американскую политику, надеясь, что впоследствии не придется расплачиваться. Уже давно кое-кто во Франции боится возвращения экспедиционного корпуса на родину. Это я вам прямо говорю: среди нас есть люди, имеющие большой авторитет в массах.

— Однако экспедиционный корпус до сих пор послушно осуществлял во Вьетнаме политическую линию правящих кругов Франции.

Де Кастри махнул рукой:

— Никакой единой политической линии в Индокитае не было. Что же касается нас, мы чисто военные люди. Вам это трудно понять, у вас другие взгляды. Из нашей армии за причастность к политике выгоняют… Мы выполняли чисто военные задачи.

— Битва в Дьен Бьен Фу — это военная задача, согласен. А карательные экспедиции? Это, по-моему, политика и, к сожалению, французская армия занималась этой политикой во Вьетнаме. Ведь так, генерал?

Де Кастри опять долго разжигал потухшую трубку.

— К сожалению, это так, — сказал он, опустив голову. — Нельзя забывать, что французские войска дорого расплачивались за эти экспедиции, это вы знаете не хуже меня. Много нашей крови пролилось в таких операциях.

— Да, много крови проливается, когда с одной стороны артиллерия, авиация, напалм и танки, а с другой — люди, вооруженные бамбуковыми палками…

— Вам, очевидно, известно положение во Вьетнаме, и вы можете ответить на этот вопрос лучше меня, — быстро и нервно заговорил де Кастри. — Не только бамбуковые палки! На Дельте — партизанские отряды, регулярные войска, полки сорок второй, сорок шестой и пятидесятый. Кто уничтожил на прошлой неделе полтора наших батальона в Хынг Иене? Почему наши батальоны семьсот первый и семьсот второй были полностью истреблены на Дельте? Кто их уничтожил — не вьетнамские войска? А «деревни Сопротивления» на Дельте! Сколько они стоили крови французским солдатам!

— Вы сами говорите, генерал: «Сопротивления». Они сопротивлялись, защищая свои дома, своих детей. Я не знаю номеров полков и батальонов, но мне ясно, что вьетнамцы борются, чтобы жить. И вы очень дальновидны, генерал, говоря о безнадежности этой войны.

— Да, только так и я могу сейчас говорить. И я должен высказать вам, мсье Кармен, что все мною сказанное сегодня — это искренние мысли. Я говорил вполне откровенно. Если в чем-то мы не сошлись из-за различия наших воззрений, то были и вопросы, в которых наши мнения совпадают. Люди с энергией и доброй волей легко сходятся.

— Я надеюсь, мы будем иметь возможность продолжить нашу беседу, — сказал я. — Я также заранее прошу извинить меня, если я говорил, быть может, слишком прямо. 

Мы поднялись из-за стола. Ливень стих.

— Если будет случай, — сказал де Кастри, — я хотел бы посетить вашу страну, посмотреть своими глазами на все то, что вы сделали. Незнание Советского Союза — большой пробел в моем жизненном опыте. Мне много хорошего рассказывал о вашей стране генерал Катру, бывший послом в Советском Союзе. Он старый друг, товарищ моего отца по полку, относится ко мне по-отцовски. Катру недавно заявил, что он за мир во Вьетнаме. Он выступил с этим заявлением после того, как из Дьен Бьен Фу я написал ему длинное письмо.

Мы простились, условившись снова встретиться на следующий день.

Утром я снимал генерала де Кастри. Он был чисто выбрит, хорошо одет. Перед съемкой он обратился ко мне с просьбой послать его фотографии жене в Париж.

Несколько кадров я посвятил его прогулке в банановой роще, снял его в беседе с молодым офицером вьетнамской армии. Ему снова было предложено выступить перед микрофоном.