Читаем без скачивания Гиперион - Дэн Симмонс

– Они создали не личность, а шаблон, на основе которого должен был развиваться мой ИскИн, – ответил Джонни. – А кибрид позволяет мне играть свою роль в киберпространственном сообществе.

– Роль поэта?

Джонни снова улыбнулся:

– Скорей поэмы.

– Поэмы?

– Длящегося произведения искусства… но не в человеческом смысле. Своеобразной головоломки. Постоянно меняющейся загадки, в которой время от времени рождаются необычные прозрения, открывающие новые уровни постижения реальности.

– Ничего не понимаю, – пробормотала я.

– Ну и ладно. Неважно. Вряд ли моя деятельность явилась причиной этого… нападения.

– Тогда в чем же, по-вашему, причина?

– Понятия не имею.

Мне показалось, что мы ходим по кругу.

– Хорошо, – сказала я. – Попробуем выяснить, кем вы были и что делали в течение этих пропавших пяти дней. Осталось у вас что-нибудь, кроме копии универсальной карточки?

Джонни отрицательно покачал головой:

– Вы, конечно, понимаете, почему для меня так важно выяснить личность нападавшего и его мотивы?

– Конечно, – ответила я. – Он может напасть снова.

– Совершенно верно.

– Как я могу с вами связаться?

Джонни передал мне чип доступа.

– Линия надежная? – спросила я.

– Вне всякого сомнения.

– Порядок, – сказала я. – Если будет надо, я с вами свяжусь. Опять-таки, если раскопаю что-нибудь новенькое…

Мы вышли из бара и направились к терминексу. Он уже уходил, когда я тремя прыжками догнала его и схватила за руку. Впервые я прикоснулась к нему.

– Джонни, скажите, как звали того поэта со Старой Земли, которого они воскресили?

– Восстановили.

– Все равно. Того, который послужил для вас образцом?

Красавец-кибрид замялся. Только сейчас я заметила, какие у него длинные ресницы.

– Разве это важно? – спросил он.

– Как знать?

Он кивнул.

– Китс, – сказал он. – Родился в 1795 году нашей эры. Умер от туберкулеза в 1821-м. Джон Китс.

Следить за человеком, скачущем через порталы в неизвестном направлении, почти невозможно. В особенности если вы сами хотите остаться незамеченным. Полиция Сети бросает на такую операцию до полусотни агентов, вооруженных сложными и чертовски дорогими приборами. При этом им еще помогает Транспортное Управление. А для одиночки эта задача почти неразрешима.

Но мне-то нужно было знать, куда направляется мой новый клиент.

Джонни, не оглядываясь, пересек площадь терминекса. Я спряталась за ближайшим киоском и принялась наблюдать за ним через карманный имиджер. Он набрал код на обычном дископульте, вставил карточку и прошел через светящийся прямоугольник портала.

Итак, код он набрал вручную. Вероятно, цель его путешествия – какой-нибудь портал общего доступа. Коды частных порталов обычно записывают на личном чипе. Чудесно! Круг поисков сужается до двух миллионов порталов, полутора сотен планет и нескольких десятков лун.

Вывернув наизнанку пальто и превратив его в ярко-красную куртку, я достала красную – под цвет куртки – кепку и нахлобучила ее поглубже, на самые глаза. Одновременно я поставила имиджер в режим воспроизведения и, просмотрев в увеличенном масштабе те кадры, где мой клиент набирает код, рванула через площадь. На ходу я запросила комлог, какому порталу соответствует этот девятизначный код. Впрочем, первые три цифры я знала и так – Циндао-Сычуаньская Панна. (Я помню все планетарные индексы: это моя профессия.) А секундой позже комлог сообщил, что портал находится в жилой части центра Первой Экспансии города Ваньсянь.

Я вскочила в первую же свободную кабину и отправилась туда. Площадка терминекса оказалась небольшой, мощенной старым кирпичом. Над ней одна над другой громоздились старинные восточные лавочки. Их загнутые, как у пагод, крыши нависали над узкими боковыми улочками. Повсюду – на площади, у витрин – толпились люди. Большинство из них, похоже, были потомками изгнанников, что отправились некогда в Великий Полет и заселили Циндао-Сычуань. Но немало было народу и с других планет. Пахло какими-то незнакомыми цветами, сортиром и вареным рисом.

– Черт возьми! – прошептала я. В терминексе были еще три портала, и все свободные. Джонни мог удрать через любой из них.

Но вместо того, чтобы вернуться к себе на Лузус, я решила потратить еще несколько минут – осмотреть площадь и боковые улицы. К тому времени таблетка меланина, которую я проглотила на ходу, начала действовать, и я превратилась в молодую негритянку. Или негра – сразу не поймешь. Я ведь была в красной куртке и в кепке с поляризующим козырьком. Шла я медленно и время от времени что-нибудь фотографировала туристским имиджером.

И тут заработала гранула-метка, которую я подбросила Джонни во вторую кружку пива. Ультрафиолетовые микроспоры, можно сказать, висели в воздухе – я могла запросто выследить его по дыханию. Но для верности я отыскала на темной стене ярко-желтый отпечаток его руки (конечно, ярко-желтым он казался только через мой поляризующий козырек, который позволял видеть в ультрафиолетовом диапазоне) и пошла по следу из различных пятен, остававшихся повсюду, где его одежда касалась камня или рыночной стойки.

Джонни обедал в кантонском ресторанчике, в двух кварталах от терминекса. Пахло там просто восхитительно, но я все-таки удержалась и не зашла. Целый час я бродила по рынку и приценивалась к книжкам, которые разложили на лотках уличные торговцы. Но вот наконец он пообедал, вернулся к терминексу и вошел в портал. На сей раз он воспользовался чипом – наверняка направлялся в какой-нибудь частный портал, и не исключено, что портал этот установлен в частном доме. Тогда я решила воспользоваться «лоцманской» карточкой. Дело это рискованное, причем сразу в двух отношениях. Во-первых, «лоцманка» моя – совершенно незаконная. И если в один прекрасный день меня с ней застукают – могут отобрать лицензию. Впрочем, это маловероятно, пока я пользуюсь чипами Папаши Сильвы. (Это такая штука для изменения внешности. Чертовски дорого, но с эстетической точки зрения безупречно.) А во-вторых, я запросто могла очутиться в его гостиной. Ситуация, согласитесь, весьма затруднительная.

Это была не гостиная. Не успела я прочесть даже название улицы, как поняла, куда меня занесло. На плечи легла привычная тяжесть. Тусклый бронзовый свет, запахи нефти и озона… Я оказалась у себя дома, на Лузусе.

Джонни обосновался в частной жилой башне средней степени надежности, расположенной в одном из ульев Бергсона. Возможно, именно поэтому он и выбрал мое агентство – мы обитали всего-навсего в шестистах километрах друг от друга. Можно сказать, соседи.

Моего кибрида видно не было, но я пошла прямо. Если будешь петлять, тебя непременно засекут охранные системы. Они так и запрограммированы. На дверях квартир не было ни списков жильцов, ни номеров, ни табличек, не было даже информеров, доступных для комлога. А по моим представлениям в улье Бергсон-Восточный насчитывается до двадцати тысяч квартир.