Читаем без скачивания Витязь на распутье - Валерий Елманов

Еще раз предупредив Обетника, что передать Вяхе Засаду – именно его Годунов согласно моему письму назначил командиром второй сотни, которой предстояло быть засадной, я вместе с остальными гвардейцами направился дальше по дороге, ведущей к казармам. По пути как ни ломал голову, продолжая гадать о боярских намерениях, так они и остались для меня загадкой.

Теперь, как ни крути, придется идти в гости к расстриге, заключать перемирие с Шуйскими и Голицыными и выслушивать их предложения о нашем дальнейшем плодотворном сотрудничестве.

Мои планы на вечер изменились спустя час, когда из леса, отделявшего бывшее место учебы моих гвардейцев от Ярославской дороги, прибежал один из мальчишек-новобранцев. Их мои гвардейцы, еще накануне отправленные сюда, с самого утра отрядили в близлежащие леса якобы для сбора хвороста для предстоящей баньки.

Вообще-то было рискованно посылать совершенно не обученных пацанов в разведку – могут по неопытности спугнуть, а в худшем случае и не вернуться, но выбора у меня не было. Пришлось ограничиться тщательным инструктажем ратников – по какому принципу отбирать ребят, но главное – что они должны предпринять, когда обнаружат подозрительных людей. Если кратко, то ничего. Наоборот – сделать вид, что ничегошеньки не заметили, а обратно повернули лишь потому, что набрали достаточно хвороста. И возвращаться им к казармам следовало тоже спокойно, никуда не торопясь, как ни в чем не бывало, ни в коем случае не выбрасывая свои вязанки.

Сведения о затаившихся в лесу людях принес Позвон. Сейчас он стоял передо мной, раскрасневшийся от бега и донельзя гордый от выполненного задания.

– Они тебя не заметили? – уточнил я у него.

– Дак ведь я их вовсе не видал, токмо коней в ложбинке, потому и не ведаю, – пояснил Позвон и растерянно спросил: – А что, надо? Так я мигом сбегаю!

– Куда?! – Я еле успел ухватить его за шиворот. – Ты уже свое дело сделал, так что иди отдыхай.

– Стало быть, точно в полк возьмешь, княже?

– Точно, – кивнул я. – Можешь не сомневаться.

Емеля, присутствовавший при нашем разговоре, крякнул и загадочно на меня покосился, а когда Позвон уже удалился, тихонько спросил, лукаво улыбаясь:

– А с каких пор, княже, ты к себе девок стал принимать?

– Каких девок? – опешил я.

Вместо ответа Емеля кивнул в сторону гордо вышагивающего к ожидавшим его ребятам Позвона.

– А-а… ты уверен?

– Голову даю на отсечение – девка, – твердо ответил он.

Я вновь посмотрел на Позвона, которого уже обступили остальные мальчишки.

– Тогда почему ж не только я, но и вообще никто не…

– А потому, что такое и в голову никому не пришло, – пояснил он. – Я ж на таких бедовых еще в Речи Посполитой нагляделся. Им же одним к нам приходить нельзя, а иная баба куда азартнее мужика, вот они и идут на всякие хитромудрости – нарядятся в мужицкую одежу и… Словом, я переодетую девку враз отличу – глаз наметанный. Да ты сам расспроси ее как следует…

– Ладно, с этим потом, – отмахнулся я и занялся неотложным.

Итак, получалось, что всего, судя по коням, в лесу затаилось около сотни. Во всяком случае, Позвон десять раз растопырил – или растопырила – пальцы, показывая, сколько лошадей находилось в ложбинке. Что ж, число приемлемое. Теперь оставалось послать гонцов в Бибирево с приказом незаметно обойти их и устроить засаду на самих охотников.

Хорошо, что у меня после Прибалтики осталась еще одна красная ракета – будет чем дать им сигнал, чтобы атака вышла одновременной. Но вначале надо тщательно разработать церемонию встречи дорогих гостей, дабы ни один не вернулся в Москву – ни к чему боярам знать, что их затея потерпела неудачу.

По счастью, все три баньки, выстроившиеся в шеренгу, располагались для нас весьма удачно. Во-первых, одна из казарм стояла перпендикулярно к ним, причем чуть ближе к лесу, и подходы к мыльням хорошо простреливались из ее окон.

Во-вторых, двери всех бань находились со стороны леса. То есть при первых же выстрелах из казармы их можно было распахнуть и вести огонь в упор. Кроме того, и это в-третьих, эти же двери помогут окончательно усыпить бдительность охотников, которым предстояло превратиться в жертв.

Вне всяких сомнений, сидящие в засаде будут считать, сколько людей зашло помыться. Вот только им неизвестно, что еще накануне ночью из каждой баньки прорыт подкоп на противоположную от леса сторону, так что большая часть заскочивших в нее попросту вылезет обратно и будет ждать сигнала к атаке. Более того, через эти подкопы можно было снабдить часть гвардейцев, которые останутся внутри, всем необходимым, что мы и делали.

Пацанва, которую я распорядился собрать в другой казарме, подальше, находилась под присмотром трех гвардейцев. В виде поощрения я разрешил мальчишкам наблюдать оттуда за предстоящим зрелищем, но не высовываться, чтобы не угодить под случайную пулю. Гвардейцы же для надежности – вдруг какой-нибудь полудурок, потеряв от страха голову, по закону подлости рванет именно в их казарму.

Я выжидал долго, опасаясь, что засадная сотня не успеет зайти в тыл охотникам. Солнце уже коснулось верхушек деревьев, когда последовала команда мыться. Заранее распределенные гвардейцы дружной толпой, весело гогоча и раздеваясь на ходу, ринулась в бани. При себе я оставил лишь три десятка, отправив на помывку сто двадцать человек.

Вместе с ними я отрядил и царевича Емелю, преследуя сразу две цели. Первая – дополнительный соблазн для охотников. Вторая – дать время большей части гвардейцев вылезти через подкоп и изготовиться к стрельбе, поскольку, пока царевич стоит близ казармы, неторопливо беседуя со мной, атаковать нас засевшие в засаде не решатся.

– Так как, спросил ентого, как его, Позвона? – напоследок вспомнил мнимый царевич.

Я усмехнулся и кивнул.

– И что?

– Как ты и говорил, – коротко ответил я, но предупредил, чтобы Емеля пока помалкивал и никому не рассказывал, ибо я сам толком ничего не решил в отношении нее.

Если бы я не дал юной кандидатке в кавалер-девицы[135] обещание – одно, а как теперь быть – понятия не имел. К тому же вроде бы отличился, то есть отличилась, да и до этого успела зарекомендовать себя как послушный ученик. Где не хватало силенок, брала упрямством, но старалась что есть мочи. Да и когда я приступил к ее разоблачению, держалась стойко, что мне тоже пришлось по душе.

– Павлом меня нарекли во крещении, – упрямо повторяла она. – Нешто девку стали бы нарекать мужеским именем?

– Не стали бы, – согласился я. – А ты ничего не спутала? Случайно не Павлиной?

– Павлом, – шепотом произнесла она и опустила голову.

– Ну что ж, тогда пойдешь со мной в баньку, – сделал я вывод. – Там и разберусь окончательно – Павел ты или…

– Не надо… в баньку, – буркнула она, но, что мне весьма понравилось, даже тут не разревелась. Правда, глаза слезами наполнились, но не более.

Может, именно поэтому я и отправил ее обратно к ребятам, не дав никакого ответа…

Наконец Емеля в сопровождении пятерых гвардейцев, которые несли чистые простыни, веники и сменную одежду, направился в мыльню. На самом деле я отрядил ратников не столько для видимости почета, сколько в качестве живого щита, чтобы по пути загораживать его со стороны леса. Вдруг у охотников приказ лишь в отношении одного Годунова – пристрелить и тикать, а потом сделать во всем крайним меня, вот и подстраховался.

Однако покушения не произошло, и оставалось ждать. Сколько? Ну тут уж зависит от терпения сидящих в засаде. Как выяснилось спустя всего пять минут, хватило его ненадолго.

В общем-то это и правильно. По всем раскладам, через десять – пятнадцать минут первые распаренные начнут выскакивать на улицу, чтобы покувыркаться в снежку, и незаметно подойти не получится, а значит, сейчас самое время.

Я не спешил, выжидая, пока темные фигурки не преодолеют половину расстояния. Если бы у них в руках не было пищалей, подождал бы и побольше, но сотня метров, которая отделяла их от бань в момент моего выстрела, тоже идеальная убойная дистанция – куда уж лучше.

– Пли! – скомандовал я и шарахнул из ручницы.

Остальные гвардейцы дали дружный залп и сразу потянулись к арбалетам. Следом, с опозданием всего на пару секунд Дубец, уже стоящий на крылечке, сноровисто запустил в воздух красную ракету. Вместе с нашим залпом распахнулись и двери во всех трех мыльнях, откуда три десятка еще раз жахнули в упор по атакующим. А тут выскочили и ратники из-за бань. И все. Добыча, казавшаяся атакующим из леса легкой, мгновенно обернулась непосильной ношей.

Кое-кто из них все-таки попытался сопротивляться, так что без потерь не обошлось – пятеро раненых гвардейцев, из них один в живот. Но это у нас, возле казарм, а в лесу обошлось вообще без жертв. Да там и оставалось всего ничего, пятеро, которых приставили на всякий случай к коням, чтоб не разбежались. Спецназовцы Вяхи управились с этой пятеркой играючи, после чего ринулись со всеми остальными помогать нам.