Читаем без скачивания Слово о полку Игореве - Александр Зимин

Касаясь лексики Слова, Д. С. Лихачев пишет: «Больше всего о его языковой подлинности свидетельствует словарный состав по сравнению с словарным составом „Задонщины“. Ни одно из сравнительно поздних слов, характерных для „Задонщины“, не отражено в словаре „Слова“. В „Слове“ нет таких сочетаний, как „темный князь“, „дети боярские“, „большой боярин“, „калантырь“, „байданы“, „басурменин“, „шишак“ и многих других».[Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 149.] При решении этого вопроса следует очень четко применять принцип текстологического историзма. Речь должна идти не о списках Задонщины вообще, а о том, которым мог пользоваться автор Слова. Наибольшую убедительность будет иметь лексика, встречающаяся во всех списках Задонщины, или во всех списках Пространной редакции, или, наконец в двух списках, представляющих разные изводы этой редакции. Слова, характерные лишь для одного списка, конечно, могут быть его индивидуальной особенностью, и их отсутствие в Слове о полку Игореве ничего не доказывает. Так «темные князи» упоминаются только в заключительной части Синодального списка, представляющей собой сугубо индивидуальную переработку текста Задонщины. «Великие бояре» также находятся только в С и отсутствуют в И1, И2, У. Их, очевидно, просто не было в списке Задонщины, который держал перед собою автор Слова. Выражение «бусормани» дважды употреблено только в списке У и отсутствует в И1, И2 (в С и К-Б вообще этого текста нет). И лишь «дети боярские» встречаются во всех четырех списках Пространной редакции, но в фрагменте, который вообще не использован в Слове о полку Игореве («Рече князь великы… великия места себе, своим женам», И1).

В. Л. Виноградова считает отсутствие в Слове и известных Задонщине четырех видов оружия, встречающихся только в XIV в., показателем древности первого из памятников.[Виноградова В. Л. 1) Лексическая вторичность «Задонщины»//Слово. С6.-1962. С. 20 и след.; 2) Некоторые замечания о лексике Задонщины//ТОДРЛ. М.; Л., 1958. Т. 14. С. 198–204.] Но оно может быть объяснено чисто текстологическими обстоятельствами. «Кончары» отсутствуют во всех списках Задонщины (С «чары франьския», У «кинжалы фразские»). Термин «калантырь» известен только списку К-Б и поэтому не мог быть использован автором Слова; термин «шишак» есть только в одном Синодальном списке и является его индивидуальной особенностью; наконец, термин «байданы» мог быть не включен в Слово ввиду его неясности для автора, жившего тогда, когда он давно уже забылся.

Попали ли в Слово из Задонщины слова, которые неизвестны более ранним источникам? Безусловно («харалужный», «хинове» и др.). Д. С. Лихачев говорил, что «встречающиеся в одних и тех же сочетаниях в „Слове“ и в „Задонщине“ отдельные замены слов всегда свидетельствуют о более ранних словах для „Слова“ и более поздних для „Задонщины“: в „Слове“ „быля“ — в „Задонщине“ „боярин“, в „Слове“ „кмети“ — в „Задонщине“ „полководцы“, в „Слове“ „песнотворец“ — в „Задонщине“ „гудец“, „дань“ — „выход“, „поганые“ — „бусорманове“, „бусый“ — „серый“, „жир“ — „богатство“, „болого“ — „добро“».[Лихачев. Когда было написано «Слово»? С. 149.] Приводя конкретные примеры лексических соответствий, Д. С. Лихачев сразу же нарушает обязательное условие сравнения: слова «должны находиться в одних и тех же сочетаниях». Но черниговские «были» в Слове и «боярин» в Задонщине помещены в совершенно различных контекстах, и предполагать замену одного из них другим просто нет никаких оснований. Об индивидуальном чтении «бусурманин» и о замене «кметями» «полководцев» (см. главу IV) мы уже говорили. Нельзя «гудец» считать более поздним по сравнению с «песнотворцем»: гудца мы находим в Ипатьевской летописи. Эта замена в Слове (как и «жиром» «богатства») связана с привлечением церковнославянского элемента в лексику памятника. Термин «бусый» никак не может считаться признаком древности лексики: в письменных источниках он вовсе до позднего времени не упоминается, а в украинском языке встречается и в XIX в. (в диалектах есть и «босый волк»). Я не говорю уже о том, что «серый» Задонщины и «бусый» («бусовы врани»), так же как и «дани» и «выходы», упоминаются в Слове и Задонщине в совершенно различных контекстах.

Итак, со стороны лексики нет никаких препятствий для того, чтобы допускать возможность использования автором Игоревой песни словарного материала Задонщины.[Недавно А. В. Соловьев попытался обосновать первичность Слова сравнительно с Задонщиной на основании «богатства и яркости словесной ткани и такого безошибочного знания древнерусского языка», какое мы якобы находим в Игоревой песни. Но о «безошибочности» языка в Слове говорить просто невозможно, а богатство «словесной ткани» может больше свидетельствовать и о силе таланта автора, и о более развитом литературном процессе, чем о древности памятника (см.: Соловьев А. В. Словесная ткань Задонщины и Слова о полку Игореве//To Honor of Roman Jakobson. The Hague. Paris, 1967. Vol. 3. S. 1875).] Обнаружить систематической замены поздних терминов древними (что предполагало бы знание автором исторической лексикологии) невозможно. Речь может идти о том, что автор Слова опустил в одних случаях ряд неясных для него наименований («байданы») или явно поздних терминов («дети боярские», «выход»), а в других — ввел несколько новых церковнославянизмов («жир», «песнотворец») или диалектизмов («бусый»).

В тексте Слова о полку Игореве можно встретить достаточное количество архаичных слов и выражений. Но в этом ничего неожиданного нет. Ведь автор сам заявлял, что будет писать свою песнь «старыми словесами». Чрезвычайно важно, что эти «словеса» на поверку оказываются заимствованными из Ипатьевской летописи. Приведем все сколько-нибудь значительные следы близости лексики обоих памятников. Начало Слова «с трудными повестями» близко к обращению: «Начнемь же сказати бещисленыя рати и великыя труды» (1227 г.). Отдельные летописные рассказы дают целые группы сходных выражений. В рассказе 1174 г. находим обороты, близкие к Слову, такие как «потопташа середний полкъ», «путь кажеши», «от множьства праха не знати ни кониика ни пѣшьць» («пороси поля прикрывают» в Слове), «на болоньи» («на болоньи в лозах» под 1161 г.), «ялъся ему волости искати» («поискати града Тьмутороканя» в Слове), «гласи (так X, П.—А. З.)[Здесь и ниже обозначаем: X — Хлебниковский список Ипатьевской летописи, П— Погодинский.] незнаемии» («незнаемою страною» под 1093 г.). Под 1175 г. находим словосочетания «всякыми узорочьи», «каменьем драгим» («драгые оксамиты» Слова), «жемчюгомъ (X, П «женчюгом») великымъ», «далече», «доспе» («доспев» под 1196 г.), которые могли дать лексический материал для автора Слова.

В рассказе 1097 г. встретим фразы и слова: «идяху стрѣлы акы дожчь» (X, П «дождь»), «лесть, юже коваше», «сыночи» (X, П «сночи»), «соколъ галицѣ збиваеть» (X, П «избивает»), «котору» (X, П «которю»), «поча выти волъчьски» (X, П «волчим голосом») Боняк, «поостривати», «троскотати», «на заборолѣхъ», «от-воримъ ворота городу».[В. Ю. Франчук обратила внимание на то, что «сыночи» упоминается в летописи также под 1153 и 1154 гг. (Франчук В. Ю. Мог ли Петр Бориславич создать «Слово о полку Игореве»? (Наблюдения над языком «Слова» и Ипатьевской летописи) // ТОДРЛ. Л., 1976. Т. 31. С. 78).]

В конце рассказа 1091 г. читаем: «людемь кликнувшимъ… земля стукну». Далее через две-три строки под 1092 г. «бывши тутенъ, стонаше (X, П «в». — А. 3.) полунощи, яко человѣци, рыщуть бѣси». В Слове перед выражением «стукну земля» находим слова «в полунощи» («земля тутнетъ» встречается в начале произведения). Тут же есть выражение «дети бѣсови», навеянное летописными «бесами». Под тем же 1091 г. в летописи помещено выражение «за землю Рускую». Оборот «челъку стяговую сторгоша стяга» (1172 г.) мог трансформироваться в «чрьленъ стягъ… чрьлена чолка» Слова. Здесь же встречается выражение «дерьзи суще» (ср. «бяше же дерзъ» под 1185 г.). Слова «карить» (ср. «Карна» в Слове) и «цвѣлить» встречаются под 1262 г. Выражение «жаль бо ны есть брата своего Игоря» (1148 г.) близко к «жаль бо ему мила брата Всеволода» (Слово). Под 1068 г. (откуда в Слове взят рассказ о пребывании Всеслава в Киеве) помещено выражение «но рѣсте мужаимъся» (X, П «мужаимыся»), сходное с «нъ рѣкосте: мужаимѣся» (Слово).[Очевидно, здесь обычная для Слова путаница (i вместо ы), надо «мужаймыся».] Под тем же годом — «росулися по земли», «которой» (X, П). Под 1096 г. тоже в рассказе о столкновении с половцами находим следующее книжное определение: «половци, иже исходить от пустынѣ» (X, П «пустыня»). В Слове тот же мотив о «пустыне» (здесь же прямо отождествленной с половцами) преобразован в «пустыня (в изд.: пустыни. — А. 3.) силу прикрыла».[Глагол «прикрыть» принадлежит к числу излюбленных автором Слова («хотять прикрыти», «поля прикрывают», «воя прикрыты»). «Сила» в сходном со Словом смысле также встречается в летописи: «сами приехаша… всими своими силами» (1150 г.), «придоша всѣ силы» (1174 г.).] Под тем же годом встречаем выражение «усприем смысл буй», «на полунощьи». Под 1151 г. находим слова «обаполы», «уже не крѣсити» (есть и в Повести временных лет), «чистое поле», «доспевше», «изломи копье», «за шоломя» (X, П «соломя»), «в трубы трубити», «дебрь», «рядов не могу уже рядити».