Читаем без скачивания Фактор жизни - Джон Мини

И вдруг в его мозгу вспыхнуло: «Может быть, твой Бог — одно воображение. А может быть, и нет… — Золотистый огонь вспыхивает в глазах Ро. — Но мой — совершенно реален, это точно».

Смог ли Кордувен добраться до содержимого кристалла-транслятора и понять, в чем дело?

Том усилием воли заставил себя сосредоточиться на происходящем.

— Комплимент, говоришь? — Кордувен остановился перед своим стулом, положил руки на его спинку, потом убрал их и снова начал мерить шагами зал. — Может быть, может быть… Как бы там ни было, здесь — хорошее место для расположения гарнизона. Моя цель — иметь войска на последней страте каждого владения. Так почему бы не начать отсюда? — Он вперил в Тома пристальный взгляд, и веки его все так же подрагивали.

«Он все знает, — подумал вдруг Том. — Если не о кристалле, то о…»

У него пересохло во рту.

Что же сделает Кордувен с людьми, которые дали приют убийце его брата? В юные годы он бы не причинил им никакого вреда, но этот, доведенный до крайней степени напряжения человек был совсем другим. А в мести, как известно, нет ни грана логики, никакой рациональности…

— Я осведомлен, — сказал Кордувен, — о тех обстоятельствах, при которых ты покинул свой народ. И это — единственная причина того, что ты еще жив. — Он подтолкнул в сторону Тома небольшой серебристый инфор. — На самом деле твои действия, видимо, помешали организаторам Бунта. Так что они тоже не испытывают к тебе никакой любви. Я имею в виду твоих бывших единомышленников.

Том перевел дыхание, стараясь держать себя в руках:

— Что такое Бунт?

— А-а-а… — Кордувен выдвинул стул и тяжело опустился на него. — Ты раньше знал его под названием Первая стачка, так ведь? Ты ведь собирался изменить мир, и это должно было случиться два года назад, ровно два года.

Том сидел, не шелохнувшись.

— Ну, что ж, — сказал Кордувен, — все очень даже изменилось. Мы сражаемся все эти два года, но уже в первый год я устал от кровопролития.

Том почувствовал легкий зуд и покалывание в несуществующей руке.

— Взгляни сюда! — Кордувен кивнул на инфор. — Посмотри, что ты сотворил. Все съемки примерно одного времени, двухлетней давности.

— Что там такое?

— Стандартный журнал наблюдений. Помимо всего прочего, там засняты многие подпольщики. Кое-что было воссоздано позже.

— Каким образом? Допросы?

Ответа не последовало.

Вокруг большие транспаранты. На левит-платформах, украшенных лентами, стояли причудливые скульптуры: гигантские грибы, фантастические звери. Все вокруг — во тьме, только горят свечи; туннель заполнен танцующими людьми. Карнавал Темного Дня.

— В знак благотворительности, — репортер говорит в парящий в воздухе шар-микрофон, — управляющий лорда Халдрагена раздает милостыню беднейшим гражданам.

В боковом коридоре, среди сидящих в изодранной одежде нищих, упитанный прислужник-альфа извлекает из вышитой сумки серебряные кредо-сливеры и раздает их.

Поодаль сидит согбенный от возраста и от нищеты старик, с повязкой на глазу, без пальцев на одной руке. Его неохотно пропускают вперед.

На мгновение нищие оцепенели: репортер просит вернуть пожертвования.

— Надо, чтобы я снова мог заснять… сделать крупный план… вот так… дегенераты полные!..

Наконец все заснято. Репортер спешит прочь, вдогонку за карнавальной процессией, а нищие начинают расходиться.

Точка съемки, с которой ведется наблюдение, не меняется.

Тело одного из нищих обрублено почти у талии, оно кое-как прикреплено к доске, и калека передвигается, отталкиваясь от земли руками. Альфа наблюдает за его передвижением, покачивая головой, остальные нищие равнодушно уходят.

— Жалостливая картина, — говорит альфа. — А тебе здесь что еще надо?

Перед ним последний нищий: старик, вместо руки — когти-крючья, повязка на глазу.

— Пора уходить, — говорит старик.

И тут его рука с быстротой молнии взлетает к горлу управляющего. За ними раздвигается каменная по виду стена — панель-хамелеон, — оттуда выходят две фигуры в капюшонах и подхватывают управляющего прежде, чем он успевает упасть.

Старик и его соучастники быстро затаскивают дородного управляющего за панель и пропадают из вида.

Стена опять выглядит каменной и сплошной.

Том оторвал глаза от дисплея, всеми силами стараясь сохранить беспристрастное выражение лица. Глаза Кордувена тоже ничего не выражали.

Впрочем, это не имело никакого значения: Кордувен умеет владеть собой. И потому главное было — не додать виду, что Том кого-то узнал.

В последний раз он видел одноглазого человека на уроке истории в Школе для неимущих, они с Капитаном тогда сурово отчитали Тома за то, что тот не знал даты основания сектора Билкраница.

— Смотри дальше, — сказал Кордувен.

Молодая женщина, склонившись над столом, что-то тихо напевает. Мерцающие шары за окном отбрасывают свет персикового и оранжевого оттенков: раннее утро, только заканчивается ночь.

Засветились дисплеи.

ПЕРВЫЙ: «Из дальних провинций Арджении сообщают о сильнейшей вспышке болезни растений, вызванной флюоресцентным грибком».

ВТОРОЙ: «Игроки в лайтбол в светящихся костюмах, пронзительный свист летящего псевдоразумного мяча. Остались какие-то минуты до окончания финальной трети…»

ТРЕТИЙ: «Триконки экономических прогнозов выстраиваются в сеть, разрастаются и становятся все более переплетенными…»

ЧЕТВЕРТЫЙ: «Сегодня в Жинхуанском протекторате собрались представители посольств, чтобы засвидетельствовать почтение лорду Чэн Ят-Сэню и осмотреть место расположения…»

Раздается какой-то скрежет, и она жестом выключает дисплеи.

— Кто здесь?

Три фигуры в капюшонах заходят в комнату. На их гразерах мечутся сверкающие радуги.

— Я не идиотка, — поспешно говорит женщина. — Я готова с вами сотру…

Тут она отскакивает, хватает со стены электро-шокер и, пронзительно визжа, бросается на гостей. Двое в капюшонах реагируют не сразу, но третий делает шаг в сторону и ударяет женщину прикладом гразера в лоб. Она падает как подкошенная.

— Проклятие! — говорит другой, голос приглушен капюшоном. — Нам нужен соображающий редактор, а не запуганный зомби. Разве была необходимость бить так сильно?

Тихо плескалось море, и в его волнах вибрировало отражение потолка пещеры и золотых крапинок на колоннах.

Но здесь, в зале общины, висело гнетущее напряжение.