Читаем без скачивания Воспоминания (1865–1904) - Владимир Джунковский

На другой день я начал принимать горячие морские ванны в соседнем с Кореизом имении Мисхор.[339] Так как обратно приходилось бы делать целую версту в гору, то меня возили туда и обратно в коляске.

18-го приехали Юсуповы, я ужасно обрадовался их приезду, они так мило, так любезно относились ко мне. Все сразу в Кореизе оживилось, с ними приехал кавалергард Бернов, На другой день в церкви был молебен по случаю приезда Юсуповых, я, к сожалению, не мог на нем присутствовать, т. к. получил приглашение на завтрак в Ай-Тодор. Завтрак был в час дня. Их высочества удивительно мило меня встретили. За завтраком сидели – великая княгиня Ксения Александровна, справа от нее великий князь Александр Михайлович, слева я, затем около меня генерал Евреинов, заведовавший двором. Адъютант Шателен, доктор и командир яхты «Тамара» – рядом с Александром Михайловичем.

Великая княгиня Ксения Александровна много распрашивала меня о Кавказе, о том, как я совершил морское путешествие, говорила об отце с большой тревогой, сказала, что 21-го, вероятно, их величества будут в Ялте. После кофе, на балконе, со мной простились, я вернулся в Кореиз к моим милым друзьям Юсуповым.

21-го сентября я поехал вместе с Юсуповыми на встречу их величеств в Ялту. Выехали в 11 часов утра, в Ялте позавтракали, затем одели парадную форму и, как только вдали показались мачты крейсера «Орел», на котором шли их величества из Севастополя, отправились на пристань. Ровно в 2 часа «Орел» подошел к молу, государь стоял на палубе с императрицей, наследником, Георгием, Ольгой и Михаилом Александровичами. Затем стояли граф Воронцов-Дашков (министр Двора), Черевин, заведовавший охраной, граф Бенкендорф, гофмаршал и фрейлина графиня Кутузова.

Как только «Орел» причалил к молу – великий князь Александр Михайлович и Ксения Александровна вошли на пароход. У меня сердце так и дрожало от волнения в ожидании выхода государя. Как только он появился, то видно было, как ему было трудно идти. Как он был слаб, я нашел в нем страшную перемену, так больно было на него смотреть, слезы подступали к горлу, лицо его, всегда такое бодрое, открытое, как-то уменьшилось, сморщилось, стало какое-то серое, глаза впали, борода поседела. Сердце надрывалось, глядя на него. Впереди шла императрица, поддерживаемая наследником (она простудилась и у нее сделалось lumbago[340]), за ней государь. Я стоял на платформе между Юсуповым и Евреиновым. Добрая императрица, несмотря на свое горе, подав мне руку, сказала: «Comme je suis contente de Vous voir, quand êtes Vous arrivé du Caucase, c’est terrible comme Vous avez souffert à Moscou!»[341]

Государь посмотрел на меня своими чудными глазами и ласково подал мне руку. Если бы он меня что-нибудь спросил, я бы, пожалуй, не мог бы ему ответить, я бы разрыдался. Государь имел все-таки силу подойти к почетному караулу и пропустить его мимо себя. С ужасно тяжелым чувством уехали мы вслед за всеми, но все же никто не думал, что это последняя встреча, все надеялись, что государь из Крыма поедет в Корфу и там живительный воздух его поставит на ноги. Вернувшись в Кореиз, я не мог отделаться от грустного впечатления, произведенного на меня видом государя, все мои мысли были тесно связаны с Ливадией. Как только мы сходились к утреннему чаю, первою мыслью было у нас, как провел государь ночь, как себя чувствует. Редко когда известия бывали утешительные, все больше неудовлетворительные. И тепло не помогало, слабость увеличивалась.

24-го числа, заехав в Ливадию, я поехал в Ялту к Вельяминовым и с ними проехал в Массандру. Я поражен был чудным парком. Впервые мне приходилось видеть почти тропическую растительность. Какая красота – ливанские кедры, кипарисы, араукарии, пальмы, целые аллеи роз выше человеческого роста, магнолии – не верилось, что все это на открытом воздухе и зимой, и летом. Насладившись чудной прогулкой, вернулись мы в Ялту, а оттуда я поехал в Кореиз.

25-го был утешительный день. Государь ездил в Ай-Тодор к своей дочери Ксении Александровне, был в духе и весел, не устал, но ночь после этого спал плохо, почти не закрыл глаз.

26-го ездил на берег моря на дачу Долгоруких, погулял немного и к вечеру опять чувствовал себя нехорошо. В этот день в Кореиз приехал Вельяминов со своим beau père[342] князем Трубецким, они завтракали у Юсуповых и повезли меня к себе на дачу между Мисхором и Симеизом, откуда с балкона открывался чудный вид на Ай-Петри.

28 сентября мы были порадованы, что государь смог проехать в Массандру, это было его любимое место в Крыму.

В этот день я ездил с Вельяминовыми в Гурзуф, мне хотелось посмотреть это чудное местечко. Красота удивительная. Мы отлично съездили, позавтракали в гостинице на берегу моря, прогулялись по татарской деревне, заходили в хаты и даже в школу, где дети учатся татарской грамоте, и всё нараспев, очень оригинально. Вернувшись в Ялту к 6 часам, обедали в гостинице «Россия», погода была дивная.

30-го сентября опять был хороший день. Государь катался два раза, был в духе, но после бессонной ночи 1-го октября почувствовал себя хуже, ноги сильно опухли, сердце стало слабеть, давали дигиталис для поднятия деятельности сердца.

2-го в Кореизе обедали фрейлины Кутузовы, князь и княгиня Оболенские, все они приехали из Ливадии. Конечно, разговору только и было, что о нашем бедном государе. Накануне этого дня приехал профессор Вельяминов, а в этот день из Берлина профессор Лейден, на другой день должен был приехать Захарьин.

6 октября я был в Ливадии у Черевина – страшно было тяжело услышать весьма неутешительные вести после консилиума этих трех знаменитостей. Положение нашего бедного государя признано было безнадежным, не хотелось этому верить. Великий князь Сергей Александрович спешно был вызван в Ливадию, также и невеста наследника принцесса Алиса, к которой на встречу на границу поехала великая княгиня Елизавета Федоровна. Все это было тяжело страшно. Профессор Вельяминов приезжал ко мне в Кореиз, очень остался доволен результатом моего лечения.

7 октября в Кореизской церкви был молебен о даровании исцеления государю. Многие плакали, не могли удерживать слез, церковь была переполнена. После завтрака княгиня Юсупова ездила в Ливадию и взяла меня с собой. Я заходил там к адмиралу Ломену, флаг-капитану государя. Это был очень хороший, благороднейший и честнейший человек, страшно преданный государю. От него я узнал, что Захарьин сказал, что здоровье государя улучшается, но совсем поправиться он не сможет никогда, но и эта надежда, благодаря слабости сердца, может исчезнуть.

Накануне этого дня государь делал пасьянс, который вышел, и государь улыбнулся. Ночь была плохая, в 3 часа позвали всех докторов – вода подступила к животу. К утру стало легче. В ночь на 8-е число я выехал с Юсуповым навстречу великому князю Сергею Александровичу в Алушту на почтовых, ехали в ландо, погода была чудная, 13º тепла, по дороге любовались восходом солнца. В 9 часов утра были в Алуште на почтовой станции, позавтракали, для чего накануне приехали туда повар и прислуга. В 11 часов вдали с Чатырдага показалась коляска четвериком, и вскоре к станции подъехали великие князья Сергей и Павел Александровичи, оба страшно взволнованные.