Читаем без скачивания Варяжский сокол - Сергей Шведов

– У Воислава Рерика в Сарае есть свой осведомитель, имени его я не знаю, зато я видел женщину, которая приносит в крепость Луку весточки от него. Черненькая, с точеной фигуркой и довольно смазливым личиком. Зовут ее Халима.

– Халима?! – воскликнул Карочей в ярости.

– Ты ее знаешь?

Ну еще бы скифу ее не знать. Ведь именно из-за предательства этой рабыни он едва не потерял доверие кагана Обадии и Жучина. А несчастному беку Вениамину коварство Халимы стоило жизни.

– Сейчас эта женщина в городе.

– Я вздерну ее на воротах.

– Повесить ты ее всегда успеешь, уважаемый бек. Куда важнее найти человека, которому она служит.

– Кажется, я догадываюсь, кто это может быть.

Карочею не пришлось слишком уж напрягать извилины. Достаточно было просто припомнить похищение ганши Ярины и человека, который тогда ловко обвел вокруг пальцев уважаемых беков, сыграв на стороне боготура Осташа. И как это Карочей раньше обо всем не догадался! Раскуси он десять лет назад коварную Халиму, многое могло пойти по-другому.

– Что еще?

– Боготур Торуса попросил поддержки у Искара Урса, и тот ему не отказал. Через неделю пятьсот ротариев направятся к Берестеню. Их поведет атаман Мерич. По моим сведениям, Мерич метил в верховные атаманы Русалании, но у него вышел спор с Воиславом Рериком, закончившийся поединком на мечах. Мерич потерпел поражение на Божьем суде, и в итоге в верховники пролез Искар Урс.

– Любопытно, – задумчиво проговорил Карочей.

– Мне удалось пристроить в его дружину Аскольда. Это даст мне возможность побывать и в Берестене, и в Славутиче.

– Ты все правильно сделал, Варлав. Мне тоже кажется, что именно Радимецкая земля станет новым местом столкновения в затянувшейся войне.

– Если кагану удастся взять под свои руки Славутич, то он отрежет русаланов и от князя Гостомысла, и от кагана Славомира. А на великого киевского князя Дира у ротариев плохая надежда.

Надо отдать должное Варлаву: пробыв в чужом краю всего-то полгода, он отлично разобрался и в окружающих его людях, и в ситуации. С таким человеком можно было иметь дело не только в Хазарии и Руси, но и в далекой Европе.

– Ты нуждаешься в крупном займе, бек Карочей.

– Скорее наоборот, я ищу людей, которым можно безбоязненно и с выгодой для себя доверить большие средства.

– О какой сумме идет речь?

– Сто тысяч денариев.

– Считай, что такого человека ты уже нашел, уважаемый бек. Город Рим – самое надежное хранилище во всей Ойкумене, а соратника надежнее папской курии тебе не найти.

– Решено, уважаемый Варлав. Куда прикажешь доставить деньги?

– Переправь их в Киев, к уважаемому Джелалу, а от него они попадут в нужное место и в нужный срок.

– А обеспечение?

– Папская печать позволит тебе получить деньги в любом месте в Ойкумене лучше любого ключа. Охота на гана воров Бахтиара едва не закончилась для бека Карочея ударом кинжала в грудь. Все-таки порядочному человеку не стоит соваться в воровские притоны, не имея за спиной большой дружины, способной в случае нужды разнести эти ветхие лачуги, пропахшие вином и едким потом, где люди проходят сквозь стены или проваливаются сквозь землю, стоит только к ним руку протянуть. Карочей успел увидеть удивленное лицо Бахтиара и насупленные брови Хвета. Именно Хвет нанес удар, стоивший преданному хазару Ярею жизни. А вот удар самого Карочея, нацеленный точно в шею гану воров, угодил в пустоту. Единственным трофеем этой неудачной охоты могла бы стать Халима, но проклятая ведьма предпочла яд лапам гана Карочея. Уважаемый Варлав встретил неудачу скифа тяжким вздохом и укоризненным качанием головы.

– Скользкий, как налим, – попробовал оправдаться Карочей. – Но рано или поздно я до него доберусь.

– До встречи в Славутиче, уважаемый бек, – вежливо склонил голову Варлав, отступил в тень и словно бы растворился в воздухе.

Глава 5

Славутич

Ган Карочей не раз уже бывал в стольном радимецком граде и знал практически все его улицы и закоулки, а потому не заблудился здесь даже в темноте. Правда, упрямые радимецкие стражники долго не хотели открывать среди ночи ворота, но опознав наконец в прибывшем издалека госте сестричада великого князя Богдана, все-таки впустили его в город. Скиф обругал невеж последними словами и почти галопом помчался по пустынной улице к Детинцу, благо до него было рукой подать. Здесь тоже не обошлось без лая, но все-таки совсем уж раскиснуть под проливным дождем Карочею не дали. А в тереме его с распростертыми объятиями и здравной чашей в руке встречал сам Богдан. Великому князю радимичей уже перевалило далеко за пятьдесят, но, к сожалению, прожитые годы никак не отразились на его умственных способностях. Каким дураком он был в молодости, таким и остался под уклон годов. И это тем более удивительно, что его старшие братья, Борислав и Всеволод, люди незаурядные, по части интриг могли бы дать фору самому гану Карочею. А Богдан был просто увальнем, иногда добродушным, иногда жестоким и злым. Своим обрюзгшим лицом он сейчас напомнил скифу не столько дядьев по матери, Борислава и Всеволода, сколько беспутного брата кагана Хануку. От Хануки Богдана отличало только то, что последний считался незаурядным рубакой. Это позволило ему в конце концов выдержать испытания в священном кругу и стать боготуром уже в довольно зрелом возрасте. Говорят, что за Богдана хлопотал его брат, великий князь Всеволод, который после смерти единственного сына остался без наследников мужского пола. А Богдан все-таки отличался плодовитостью и успел завести трех сыновей, которые в любой момент могли подхватить власть из его слабеющих рук. Самым опасным среди сыновей Богдана был Владислав, недавно ставший боготуром с благословения кудесника Мстимира, взвалившего после смерти Сновида на свои широкие плечи тяжкую ношу первого ближника Чернобога не только в радимецких землях, но и во всей Руси. Мстимир считал, что именно Владислав должен стать соправителем отца, сменив на этом посту князя Горазда.

– А что я могу? – растерянно развел руками Богдан. – Все боготуры горой стоят за Владислава, а того не понимают, чем это может обернуться для радимецкой земли.

– Сочувствую тебе, дядя, – покачал головой Карочей и залпом осушил здравную чашу.

Если судить по столу, заставленному посудой, в княжеском тереме пировали. И этот пир, начавшийся с вечера, затянулся далеко за полночь. Иные из гостей уже не вязали лыка, иные просто спали, уронив головы на стол, усыпанный объедками, а бодрость духа сохранял пока только великий князь. Впрочем, для того чтобы свалить этого быка, откормленного на благодатной радимецкой земле, понадобилась бы целая бочка крепчайшего вина. Богдан еще и потому так обрадовался приезду сестричада, что обрел в его лице сразу и тонкого знатока чужеземных вин, и благодарного слушателя.