Читаем без скачивания Garaf - Олег Верещагин

— Спасибо, — кивнул Гарав.

Элронд пришёл провожать тоже — один, пеший и уже к самым воротам. Видимо, он говорил с Эйнором до этого, потому что сказал — будто в продолжение разговора:

— Так ты уверен, что не стоит посылать с тобой конных? Вам ехать по землям Рудаура, пусть и недолго.

— Нет, мастер Элронд, — покачал головой Эйнор, перехватывая конский повод. — Нет особой опасности, а тебе скоро может понадобиться каждое копьё. Благодарим тебя за гостеприимство.

— Вы принесли недобрые вести — но эти вести, может быть, спасли Имладрис, — сказал Элронд. — Пусть будет прямой и быстрой ваша дорога.

Оба оруженосца промолчали. Фередир — потому что явно горел нетерпением ехать. А Гарав… что ж Гарав…

Они проехали около двух лиг. В полнейшем молчании. Ни разу не оглянулся Гарав. Не позволил себе. Ехал и почему–то представлял, как вернётся через тридцать лет — уже немолодым… а Мэлет… что ж Мэлет? Она не изменится…

Потом он стал думать про своего сына… или дочь? Мысль была чудной. Странной. Это со смехом сопротивлялся удивлённый Пашка. А Гарав просто принял эту мысль. Нет, он приедет в Имладрис раньше. Не через тридцать лет. Через восемь. Обязательно. Проверить, кто родился и вырос… и сказать Глорфиндэйлу: «Я забираю его!» — если это будет сын. И пусть попробует не отдать.

А восемь лет — не видеть Мэлет?

Предстоящие годы превратились в чёрный холодный колодец. Интересно, подумал Гарав, не так ли смотрит в своё будущее Король–Чародей? От этой мысли стало жутковато. Но развернуть её в полномасштабное самоистязание Гарав не успел.

Ехавший первым Эйнор остановил коня.

Гэндальф сидел на плоском камне и читал растрёпанный свиток. Его конь — большущий, серый, как балахон хозяина — перегородил дорогу и смотрел на кардоланцев с возмущением старожила, которого попросили подвинуться какие–то мигранты. Из–под плаща Серого Странника торчал длинный меч. Рядом стоял всё тот же посох с надетой шляпой.

— Одну минутку, две строки, — замтеил Гэндальф, не поднимая головы. Эйнор переглянулся с догнавшими его оруженосцами. Гэндальф между тем хмыкнул, свернул свиток, ловким прыжком взлетел в седло и нетерпеливо заявил, подхватывая посох и шляпу: — Мы едем или нет?

— Мы — да, — согласился Эйнор, подъезжая к нему. — А ты едешь с нами, Серый Странник?

— Нам просто по пути, — отрезал Гэндальф. — Ровно до того места, где я решу, что наши пути расходятся… Кстати, Гарав, я так и не имел удовольствия послушать, как ты поёшь.

— У меня нет настроения, — буркнул Гарав. Брови Гэндальфа приподняли шляпу.

— Но тогда петь придётся мне, — почти жалобно сказал он, дряхлея в седле до такой степени, что Фередир сделал движение — поддержать старика под локоть. — Это будет тяжким испытанием для всех моих спутников… Неужели ты не можешь снизойти к моим сединам, юный оруженосец?! — лицо Серого Странника стало горестным.

Гарав сильно подозревал, что Гэндальф по обычаю гонит (помнится, он умел делать ВСЁ, а дряхлым временами нагло прикидывался). Но Эйнор на Гарава не смотрел, а Фередир смотрел выжидающе.

Мальчишка вздохнул. И махнул рукой:

— А! Ладно!

В Аласе, кормче «Три дуба»Обжился Менестрель,Была с ним медная трубаИ медяков кошель.

В заплатах плащКинжальчик в нем…Зачем?Когда–нибудь поймем.

Давал концерты за гроши,И чувства в людях ворошил.Пел про великие походы,Про чужедальние народы.Про честь, отвагу, боль и страх,Про тех, забыт кто уж в веках…

Вот как–то вечером, под ночь,Он арфу в руки взял.Сказал:«Послушать песнь, друзья, не прочь?»Подумал и начал:

— Быть героем может каждый,Но не каждому по силам,Вот героем быть можетЧеловек ленивый —

Лень хвосты рубить драконам,Лень спасать принцесс,Страшно предпочесть дорогам,Темный, жуткий лес…

…Пел так долго, весь он вечер,Вел куплетом за куплет,А закончил песню речью,Малость рифмы в коей нет:

— Быть героем должен каждый!Помни, друг — ведь это важно!Когда поборешь лень и страхТогда поедешь на руках. [107]

— Готов покляться, что стихи твои, — сказал Гэндальф. — И — неплохие, кстати, стихи; я знал людей, которых называли поэтами за худшие… А где это — Алас?

— В моей земле, — ответил мальчишка…

…Ехать в компании с Гэндальцом оказалось весьма и весьма приятно. Серый Странник в старческий образ больше не входил и вёл себя очень даже шумно и компанейски, но к полудню угомонился и перешёл на бесконечные — но при этом почему–то не надоедавшие — истории из давнего прошлого.

— Инглор был сыном Гилнора Светлого из Дориата и Ирит Нарготрондской, чье имя на Высоком Наречии было Ириссэ… — мерно покачиваясь в седле, рассказывал он как раз одну такую, а кардоланцы слушали, и дорога плыла мимо. — Однажды Гилнор ушел ненадолго из Дориата, но назад не вернулся. Вскоре стали говорить, что его убили орки, которые даже в годы Осады Ангбанда проникали в Восточный Белерианд. Но Ирит не поверила этим слухам. Как–то раз Ангрод сын Финарфина гостил в Менегроте, и увидел юного Инглора. Мальчик восхищенно взирал на воина–нолдо, и попросил князя взять его к себе в дом и научить сражаться. А среди эльфов было принято отдавать детей, когда те повзрослеют, на воспитание. Ангроду полюбился юный Инглор, и он посадил его себе на колени, назвав своим приемным сыном. Ирит испросила у Тингола согласия и поселилась вместе с сыном в Бар–эн–Эмин в Дортонионе…[108] — Гэндальф прервался. И вытянулся в седле.

— Впереди что–то происходит, — сказал он уверенно. — К оружию, кардоланцы.

Гарав немедленно подал Эйнору шлем, Фередир — щит. Мальчишки тоже полностью снарядились, и Фередир вежливо, но непреклонно сказал:

— Прошу тебя, Серый Странник, займи место между нами.

Мальчишки встали позади Эйнора — и справа–слева, образовав такой мини–клин.