Читаем без скачивания "Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17 (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

— Что вы, Вильям Генрихович, — Резерфорд отвечал размерено с замедлением, выискивая хороший ход, — я сама осмотрительность и неспешность…

— Я не об этой партии, профессор, я о разговорах — неторопливо раскуривая «Таволгу» проговорил Фишер.

— О каких, Вильям? — спросил Эрнест и сделал ход.

— Вы, слышали, о Шотландии, сэр? — вычислитель сменил тему.

— Да, Вильям, и происходящее там меня очень тревожит, — отрываясь от игры ответил Резерфорд

— И меня, Эрнест. И меня. Русская эскадра держит на мушке мой родной Ньюкасл-апон-Тайн, — глаза Вильяма Фишера блеснули тревогой.

Последнюю фразу вычислитель произнес на родном для него североанглийском диалекте «джорджи», но знавший с детства шотландский, профессор без труда понял его. Его собеседника сложившаяся ситуация более чем волновала.

— Сэр Эрнест, — выдохнув продолжил Фишер, — до конца вычислений ещё больше часа, эта партия тоже может подождать, а вязовая аллея весьма располагает к прогулке, не составите ли мне компанию?

Вильям предлагал поговорить и не хотел делать этого в стенах своего центра, в стенах у которых, как он знал, есть уши. В лишенной подлеска и скамеек аллее, с шумящими на ветру листьями, можно было надеяться на приватность.

— Хорошая идея, Вильям. Я с утра не выходил из здания, — чуть притормозив с ответом вымолвил Эрнест вставая.

Они вышли из кабинета, и, спустившись по металлической лесенке, прошли через длинный машинный зал, заставленный двухэтажными рядами шкафов Электронного Вычислителя. Счетные машины гудели, просторный зал наполнял озон. Открывшаяся у торца Машинного зала аллея окутала их осенней влагой и прохладой. Они шли некоторое время молча, то ли наслаждаясь природой, то ли отходя подальше от насыщенных аппаратурой стен.

— Красивое здесь индейское лето, Вильям Генрихович, — начал профессор, — но не о нем Вы пригласили меня поговорить?

— Да, красивое, русские не зря его зовут «бабьим», оно обманчиво, как и русские, даже те, о ком вы имели смелость говорить, — ответил Вильям.

— Вас я вижу это тоже беспокоит, Вильям, нам дали надежду что мы творим добро, а теперь нашими же трудами выжигают дом наших отцов, — Резерфорд подбирал слова, он уже восемь лет знал Фишера, еще когда он пришел в центр аспирантом к профессору Нейману в Константинополе. Нейман уехал, но Эрнест получил от него тогда хорошие рекомендации на Фишера и потом, встретив его уже в Центре, смог его и сам оценить. Он знал, что Вильям рационален, и, в отличие от многих среди местной научной молодежи, не ослеплен верой в Освобожденчество, но при этом лоялен и местным не в чем его упрекнуть.

— Профессор, я разделяю опасения, что мы выковали меч, который может всех погубить, — решив более не тянуть, но избегая имен, Вильям начал говорить.

— Против этого меча не выкован щит, и защитить мир можно только если такой же меч будет и у другой стороны, — продолжил Фишер.

Эрнест медленно кивнул.

— Но словами сделанного не исправишь. Более того, опрометчивые слова могут подлинный мир и отдалить, — остановившись на перекрестке аллей проговорил вычислитель.

Эрнст было уже хотел что-то сказать, но Вильям поднял руку остановил его жестом и продолжил.

— Я рад, профессор, что мы исповедуем одни убеждения, но Ваши смелые слова заставляют меня просить более не произносить их.

— Но почему, Вильям? Это единственное чем я могут противится грядущей опасности! — несколько запальчиво выпалил профессор.

— Нет. Эрнст. Не единственное. Но если вы продолжите в том же духе, то Вас могут от Проекта и отстранить, — твердо ответил вычислитель.

— Пусть! Но я буду и дальше протестовать! — продолжил Резерфорд, — Коллеги меня услышат!

— Да, Эрнест Джеймсович, коллеги Вас услышат. Но к получению защитного меча это их не приблизит, — так же твердо продолжил младший из говорящих.

— Но что я ещё могу сделать, Уилл! Из этой «золотой клетки» меня точно не выпустят! — с отчаянностью в голосе сказал профессор.

— В одиночку — ничего, Эрнест. А вот вместе… — Вильям посмотрел в глаза собеседнику.

Тот не отвел глаза. В них явно читалась настороженность и надежда.

— Профессор, я не буду говорить Вам всего, скажу только, что я по-прежнему имею приватный канал со своим научным руководителем, — начал Вильям.

«Нейман!» — пронеслось в голове Резерфорда, — «работающий в Лос-Аламосе сейчас Нейман! Но как?.. Кого сейчас Фишер хочет обхитрить?»

— Вы же знаете проф, что мои родители были большевиками, и прожив долго в Англии они не могли не получить знакомых и в Адмиралтействе, — продолжил вычислитель.

«Naval Intelligence Division — военно-морская разведка, Ньюкасл город судостроителей» — пронеслось в голове профессора, — «похоже на них. А Фишер смел. Но может он на русской стороне играет?..»

— Так вот, я пару лет имею доступ к самым секретным вычислениям и документам. Рука у меня твердая, а память фотографическая. Так вот, Эрнест, мы несколько лет находимся в научном общении с заинтересованными коллегами… — откровенничал Вильям.

— Это несколько более опрометчиво чем мои слова, Вильям, не находите? — сказал Резерфорд.

— Нет, профессор, мы осторожны, а сложившаяся ситуация нетерпима, — ответил Уилл.

— Вы хотите предложить поучаствовать в общении, сэр?.. — стремясь к большей определённости спросил Эрнст.

— Вы слишком ценны для этого Эрнст. Потому мы и боимся, что Ваша опрометчивая откровенность может осложнить нашу работу, — спокойно проговорил вычислитель.

— Но как, Уилли? Я о ней не знал, но и сейчас ничего о ней не скажу, тем более я понимаю ради чего это всё! — с некоторым напором сказал Резерфорд. Такие откровения Вильяма точно могли стоить ему головы. Причем скорее именно Резерфорду.

— Не волнуйтесь Эрнст. Среди того, что обсуждают коллеги, есть и некоторое идеи, которые я увидел у Вас, — после этих слов Резерфорд ещё более напрягся.

— Но я не имею Вашего уровня доступа и не могу увидеть самые ценные бумаги. А они нам остро нужны. И мы не хотели бы, чтобы из-за Ваших слов Вас убрали из проекта, — продолжил вычислитель.

После небольшой паузы, снизив темп, Вильям начал говорить вновь.

— Эрнест, Вы могли бы помочь нашим друзьям если бы я смог увидеть несколько схем и разработок из вашего сейфа. Случайно. Когда буду заходить к Вам с результатами вычислений… И ещё тем, что Вы останетесь в проекте.

— Подумайте Эрнест. Если вы против совместной работы, то после завершения сегодняшней партии просто не пожимайте мне руки. И, да, уже прохладно, пойдемте уже в мой кабинет, у меня ещё остался прекрасный Lea Valley — последний английский виски. — закончил Фишер и пошагал в дом.

Через полчаса проиграв партию Резерфорд пожал руку Фишеру. Подкрепленная именем нобелевского лауреата информация, просеянная Имперской СБ Единства, потекла в Аргентинский ядерный центр не только к Джону фон Нейману, а также в Мехико к талантливому физику-коммунисту Рудольфу Хуану Абелю-Стокаличу, армейскому приятелю Фишера. Сам же Эрнест Яковлевич, после гибели последнего английского монарха, вовсе перестал говорить с коллегами о политике.

КОРОЛЕВСТВО ШОТЛАНДИЯ. ЭДИНБУРГ. ЭДИНБУРГСКИЙ ЗАМОК. ТРОННЫЙ ЗАЛ. 4 октября 1936 года.

— Я, Дама Флора Маклауд из Маклауда, Глава Совета Престолонаследия, торжественно объявляю настоящим, что Совет Престолонаследия Шотландского Королевства единогласно подтвердил права Элизабеты Романовой-Савойской на престол Шотландии. Совет Престолонаследия признает Элизабет Первую Шотландскую королевой Шотландии

Одетая в королевский тартан Лиза, произнесла заученный текст на английском:

— Я, Элизабет Первая, Божьей Милостью Королева Шотландии-Альбы, Айлза, Страклейда и Нортумбрии, равно как и других Моих владений и территорий, Защитница Веры, твердо обещаю и клянусь, что буду неукоснительно сохранять и поддерживать государственное устроение, права, свободы и верования, как установлено Законами, написанными в Шотландии.