Читаем без скачивания Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том I: Россия – первая эмиграция (1879–1919) - Владимир Хазан

Мое отношение к Американскому еврейскому комитету было до сих пор и остается неизменным: они добросовестные, искренние, принципиальные, способные люди большого масштаба, с твердыми, но фальшивыми убеждениями.

Еврейского народа как такового, еврейской нации, с ее собственными специфическими национальными страданиями и нуждами, они не признают. Евреи разных стран принадлежат к тем народам, среди которых они проживают, и общее между ними только еврейская религия, так же, как католическая религия является общей для католиков разных стран и народов. Евреи должны иметь «равные» со всеми права. Но при этом быть «хорошими» гражданами, ничем не отличаться от всех других сограждан, «не бросаться в глаза». Еврейский национализм, сионизм противоречат «патриотизму» и при этом «опасны» для народа. Они не видят, а если видят, то не понимают, почему у неевреев именно еврейские националисты намного более уважаемы, чем «преданные» патриоты.

Гордые, приличные, преданные еврейскому народу люди, они зачастую во всем, что касается национальных еврейских интересов и отношения к нееврейскому миру, отвратительные лакеи. Безгранична их жалость к народным массам, но они никогда не считались с их мнением и стремлениями. Не считались, потому что никогда их не понимали, потому что были всегда отдалены от них.

Их понятия и принципы фальшивы и поэтому зачастую вредны для еврейского народа.

И далее, как бы сопоставляя себя прежнего с членами АЕКом, Рутенберг писал:

Бесполезно их «обвинять» и неправильно, потому что многие из нас еще недавно, каждый по-своему, но то же самое думали и делали.

Одним из основателей АЕКом был известный американский миллионер, банкир и общественный деятель Джейкоб (Яков) Генри Шифф (1847–1920), с именем которого русские правые радикалы связывали множество крупных неприятностей российской политики: поражение в русско-японской войне, финансирование революционного движения, поддержка еврейства и пр. Именно он сыграл не последнюю роль в упомянутой выше денонсации торгового договора между США и Россией.

Рутенберг рассматривал Шиффа с иной стороны – в его отношении к еврейству, для которого, следует сказать, американский миллионер сделал неизмеримо больше, чем кто-либо другой. Но озадаченный тогда лишь одним – объединением евреев всего мира под эгидой конгресса, Рутенберг оценивал все происходящее с позиций того, служит или не служит имярек этим целям. Поскольку все члены АЕКом были для Рутенберга людьми «большого масштаба, с твердыми, но фальшивыми убеждениями», и Шифф, стало быть, относился к их числу. Тем не менее для деятелей АЕКом мнение еврейской массы было далеко не безразлично, и хотя, писал Рутенберг далее в цитируемой статье,

уважение и власть, безусловно, играют роль в их действиях, но далеко не единственную, во всяком случае, меньшую, чем у других наших «демократических руководителей». В этом я убедился.

И переходя непосредственно к Шиффу, он следующим образом заключал свою мысль:

Старый, бело-седой архимиллионер Шифф не пришел бы оправдываться перед «народом», что его неправильно поняли. Он не пришел бы плакать перед всей публикой, что его «безвинно» обидели, если бы отношения «народа» и возможности быть «народу» необходимым в такое тяжелое время, сопереживать ему не были бы так важны для Шиффа.

Рассуждая о сложных связях и отношениях между национально-еврейским лагерем и АЕКом, Рутенберг открыто критиковал «конфликтогенные» дефекты и слабости в политической стратегии «националистов», т. е. той общественно-партийной группы, к которой сам же и принадлежал:

Но если бы мы на этом пути работали постоянно не впустую, «ни нашим, ни вашим», не грызлись, то они, всесильные автократы, бежали бы за нами, считали бы за честь с нами сотрудничать. А мы, националисты, стремимся их «задушить», «победить», осмеять, как будто у нас нет других полезных дел. Они люди большого личного достоинства и гордости, а такими атаками мы их сами укрепляем в их вредном противостоянии нам и нашим целям. А несчастный еврейский народ по-прежнему, даже в теперешнее страшное время, является свидетелем наших личных и партийных споров и сведения счетов.

Если говорить о влиятельном американо-еврейском истеблишменте, то одним из тех, кто всецело разделял идею созыва АЕКон и тем самым находился в оппозиции к АЕКом, был известный адвокат и еврейский общественный деятель Луи Дембиц Брандайз (1856–1941), первый в США еврей, ставший членом Верховного суда (1916–1939), см. о нем: De Haas 1929; Levinthal 1942; Urofsky 1971; Urofsky 1985; Urofsky 2002 и др. Однако из всех еврейских организаций, представленных в США, активность Рутенберга в безусловной мере поддержали только социалисты-сионисты. Поэтому рутенберговский «роман» с ними, начавшийся, как мы помним, еще в Италии (Б. Борохов, Д. Гольдштейн), если и был «изменой» по отношению к Жаботинскому, то такого рода, которая фактически изменой вовсе не являлась. Если же учесть, что именно данный круг – X. Житловский, Б. Борохов, Н. Сыркин и др. приложили все усилия для организации АЕКон, то связь с ними была по существу не отступлением от прежней программы действий, а прямым ее воплощением. Разумеется, воплощением, менее, что ли, оперативно и конкретно ощутимым, но зато более действенным в перспективе. И главное – с точки зрения идеи консолидации сил разбросанного по миру еврейского народа – более масшабным способом выражения его воли к объединению, в том числе к объединению национально-государственному. По замыслу учредителей, с трибуны АЕКон должен был прозвучать голос мирового еврейства с требованием возвращения Палестины евреям.

Первого крупного успеха сторонники АЕКон добились 4–6 сентября 1915 г. на съезде Национального комитета рабочих, собравшемся в Купер-юнион в Нью-Йорке. На съезде присутствовало около 200 делегатов со всей Америки. Перед явной опасностью раскола в национальном еврейском движении собравшимся удалось, проявив максимум гибкости и дипломатии, выработать компромиссную резолюцию. Комментируя последнюю, И. Френкель пишет:

Так, например, резолюция требовала «признанных государством и имеющих международные гарантии правовых институтов, которые сделают возможным национальное самоопределение и беспрепятственное национальное развитие еврейского народа во всех странах его проживания (в России, Галиции, Румынии, Палестине и т. д.)». Или же в ней содержалось требование положить конец всем анти-еврейским «социальным, экономическим и культурным ограничениям – к примеру… черт оседлости и процентной нормы в России, ограничениям на использование родного языка в Галиции, непризнанию евреев гражданами в Румынии, ограничениям на иммиграцию и приобретение собственности в Палестине и т. п.». Короче говоря, она представляла собой виртуозный пример хождения по натянутому идеологическому канату – с воздержанием от признания сионистской доктрины и одновременным признанием сионистской практики (Френкель 2008/1984: 658).