Читаем без скачивания Герои умирают - Мэтью Стовер

Ламорак помотал головой и набрал в легкие воздуха, намереваясь заговорить, однако Берн окровавленной рукой запечатал ему рот.

– Подумай сперва, Ламорак. Если ты скажешь что-нибудь другое, кроме «Я – актир», то лишишься еще одного пальца.

Он убрал руку. Ламорак не произнес ни слова, только глядел с мольбой на Тоа-Сителла. Герцог пожал плечами – от Ламорака не будет толку, если он окажется в шоковом состоянии или умрет от потери крови.

– Мы узнали все, что нам было нужно, Берн. Следует отвести Ламорака к Ма'элКоту. Так мы сможем доказать ему, насколько опасен Кейн. Если Ламорак засвидетельствует все необходимое, Кейн больше не сможет притворяться невинной овечкой.

Берн кивнул.

– Займись этим. Мои ребята тебя проводят. Насколько я понимаю, для исполнения плана Кейну нужна сеть. Я поставил четверых наблюдать за ней и приказал им следовать за Кейном, когда тот появится, Они могут знать, где он сейчас. Я немедленно пойду туда и расспрошу их.

Берн потянулся за плечо и дотронулся до широкой крестовины Косалла, словно ласкал бедро любимой.

– Если я поймаю его, то решу все наши проблемы одним ударом.

– Времени мало. – Тоа-Сителл показал на встающее из-за крыш солнце. – Не теряй ни минуты.

Берн протянул ему окровавленную руку.

– Счастливо. Уж постарайся убедить Ма'элКота. Тоа-Сителл без колебаний пожал ему руку.

– Удачи тебе, Берн. И – хорошей охоты.

Кайрендал казалось, будто в глазах у нее полным-полно битого стекла – моргая, она всякий раз чувствовала боль. Постепенно расширив свою Оболочку настолько, чтобы ее трудно было зафиксировать, она позволила ей вобрать немного живительной энергии из потока Силы. Она отдохнет потом, когда все закончится.

Сидевший рядом король Канта смотрел в окно на толпы народа внизу. Его Оболочка переливалась серебром с розоватым отливом, перемежавшимся алыми пятнами. Последние явно происходили от того, что королю нравился нынешний вид Кайрендал. За прошедшую ночь и день эльфийка поработала над иллюзией своей внешности весьма тщательно – локоны приобрели более глубокий каштановый цвет, глаза казались темно-карими, а выступающие кости – не более чем нежными мускулами, перекатывающимися под кожей, – это понравилось королю больше всего.

Кайрендал знала, как сделать любого мужчину управляемым.

– Это ведь наши там, да? – взволнованно спросил король. – Господи, и эти тоже могут быть нашими. Видишь? Ты ведь делала пару обликов с перьями на шапочке и в трико?

Кайрендал лениво потянулась и выглянула из окна, хотя ее не слишком интересовали толпы, собиравшиеся на Стадионе Победы. Для нее самое главное происходило здесь, в одной комнате с королем.

– Не знаю, – пропела она, – может быть. Я напридумывала столько обликов, что все их и не упомню.

– А ты могла бы выяснить это? Посмотреть хорошенько сказать, кто тут наш? Невзирая даже на то, что сама накладывала заклятие?

Кайрендал пожала плечами.

– Грифонов камень подпитывает иллюзию и не притягивает Силу. Его невозможно обнаружить.

– Прекрасно. Черт бы побрал этих стражников с их обыском – без твоей магии нам бы и зубочистки не пронести. – От восхищенного взгляда, брошенного на эльфийку, король стал даже привлекательным. – Ты точно не хочешь присоединиться? Тут будет на что посмотреть.

Кайрендал по-кошачьи улыбнулась.

– Я создана для любви, а не для войны.

Она не имела желания находиться рядом со Стадионом в полдень.

Она не имела желания быть так близко к Кейну.

Его окружала мощная энергия, огромная волна Силы следовала за ним, причем Кайрендал понятия не имела об источнике этой Силы и о том, как такое удавалось Кейну. Она была уверена – он и не подозревает об этой Силе. Возможно, он обладает неким свойством человеческой природы, когда Сила, таящаяся в подсознании, превосходит Силу прирожденного мага; Кайрендал поняла это, изучив странную черную Оболочку Кейна. Сила вокруг него росла, собиралась сама по себе, становилась все больше и больше, словно поток, рвущийся сквозь прорванную дамбу. Нетрудно было догадаться, что произойдет, если эта Сила когда-нибудь освободится: Кайрендал поняла это еще во время их с Берном схватки в «Чужих играх». Это будет хаос. Хаос и разрушение.

Она подозревала, что Сила Кейна – та темная часть потока Силы, которая почти вырвала ситуацию в казино из-под контроля; что самим своим существованием Кейн притягивал к себе Силу, так же как скалы Божьих Зубов притягивают к себе снегопады. В любом государстве, мирно существовавшем с незапамятных времен, один чих Кейна мог развязать гражданскую войну.

Кайрендал вовсе не хотелось оказаться этим чихом – благодарю покорно, как-нибудь в другой раз.

Однако объяснять это королю было бы бесполезно. Он все равно бы не поверил. Кроме того, если б он погиб сегодня, у нее появились бы неплохие шансы собрать остатки кантийцев и самой править ими. И все же эльфийка предпочла бы, чтоб король жил, а план Кейна увенчался успехом; она очень далеко продвинулась по пути укрепления отношений с его величеством.

«Кстати», – подумала эльфийка, глядя на стоявших в комнате вперемешку кантийцев и фейсов.

– Я думаю, – с расстановкой произнесла она, – нам следовало бы остаться одним, чтобы… м-м… еще немного поторговаться,

Она положила на плечо королю нечеловечески горячую руку и уловила ответное тепло в его улыбке.

– По-моему, у нас нет времени, – ответил он. «Минимум три минуты», – подумала Кайрендал, однако утаила эту мысль.

– Как скажешь, – разочарованно вздохнула она, но внимание короля уже переключилось на зрелище за окном. – Где твои герцоги?

– Деофад уже на Стадионе. Паслава… ну… – Он снова повернулся к эльфийке с широкой и чуть угрожающей улыбкой. – Паслава придет позже. Сейчас у него маленькое дельце в пещерах.

Артуро Коллберг вытер с верхней губы пот и, наклонившись к микрофону связи, хрипло прошептал:

– Нет, черт побери! Никакой трансляции! Вице-президент по маркетингу нахмурился и посмотрел на него с экрана.

– Они меня уже достали, Арт. Хотят новую трансляцию, ну, как в прошлый раз. – Он понизил голос до шепота. – Я только что говорил с Советом…

Коллберг невольно дернулся – ему опять показалось, что по нему ползают муравьи. Он бросил через плечо взгляд на полицейских. Их лицевые щитки были повернуты к экрану, транслировавшему происходящее с Кейном, однако, может быть, это не совсем так…

– Подождите немного, – приказал он. – Просто тяните время. Сейчас ничего не происходит, ясно? – Глаза у него выкатились, а зубы сжались с такой силой, что заболела челюсть. – Ничего интересного! Кейн спит, ясно?

– Господи, Арт, да успокойся ты. Ладно, спит. Так и запишем. Но мне нужны гарантии, что мы будем транслировать развязку. Мы хотим показать в сети, как он расправится с Ма'элКотом. Совет поддерживает этого парня, Клирлейка, и хочет, чтобы он вел все это дело.

Дрожащей рукой Коллберг вытер мокрые от пота волосы.

– Вы нанесете непоправимый вред продаже записей. Понимаете, да? Это же пик всего проклятого Приключения! Кейну нет в этом равных – я веду его Приключения уже пятнадцать лет! Это его торговая марка! На Стадионе он сведет вместе все концы. Все произойдет моментально. Выпусти это в прямую трансляцию – и любому человеку в мире станет известно, чем все оно кончилось.

– Тут никаких проблем. Совет согласен, Арт. Прибыль от трансляции покроет любое падение продажи записей – а, по нашим расчетам, оно будет минимальным. Это же будет коллекционная запись, Арт. Особенно если Кейн погибнет.

Пэллес услышала далекие голоса, произносившие имя Кейна, и всплыла на поверхность, словно пузырек сквозь толщу Песни Шамбарайи. Она не знала, сколько времени находилась в этой Песни неосознанно. Последним, что она вспомнила, был разговор с Кейном, когда она была привязана к алтарю.

«Он сиял как звезда», – подумала чародейка. В нем была какая-то мощь, не основанная на Силе, но, возможно, имевшая к ней отношение, – Сила жизни, которая и вызвала ее из Песни реки. Мощь Кейна происходила не от Силы, не от внешнего источника; при его появлении вся комната согрелась, словно он исторгал пламя. Почему она не замечала этого раньше?

А был ли мальчик?

Все их ссоры, все раны, которые они наносили друг другу, его постепенно закипающая злость, ее скрытая зависть – все это казалось очень далеким и обычным. А теперь Пэллес не понимала, как могли они причинять друг другу столько боли.

Нет ничего проще счастья – это чувство приходит, когда понимаешь, что через тебя течет жизнь, когда знаешь, что есть на свете река, и эта река – ты. Они с Кейном так и не узнали этого. Оторвавшись друг от друга и от самих себя, они вцепились в свои жизни, словно эти жизни можно было накопить или растратить.

Как это глупо.

Ничего удивительного, что они не смогли жить вместе.