Читаем без скачивания Музпросвет - Андрей Горохов

«Это самые разные люди, которых хочется назвать просто обычными людьми, они вполне могут любить футбол, быть юристами или безработными. Их объединяет то, что они являются музыкальными хулиганами, ну или интересуются музыкальным хулиганством.

Самое главное — жить жизнью, которую ты сам определяешь. Характерна и антиавторитарная позиция, крайне скептическое отношение к расхожим мнениям, к тенденциям, к авторитетам и к знаменитостям. Принято обращаться друг к другу на ты. Принято покупать виниловые грампластинки — и притом в независимых маленьких магазинах. Кто-то не ест мяса. Скорее всего, это все пережитки панк-идеализма.

Быть независимым, не заниматься очковтирательством, не лизать никому задницу, не требовать за входные билеты больших денег. А вернувшись к себе домой, ты можешь смотреть телевизор или есть мясо, это твое личное дело.

Конечно, если все это проговариваешь вслух, это звучит странно, ведь на самом деле речь идет о естественной человеческой позиции».

Озаботившись формулировкой мессиджа брейккор-андеграунда, Тюхо добавил: «Для меня важно делать именно танцевальную музыку. Я вспоминаю Swing Kids 30-х годов, молодежь, дико танцевавшую под тогдашний, скажем так, рок-н-ролл, что в нацистской Германии было запрещено. В этих танцевальных движениях было что-то подрывное. Ты срываешься с цепи, перестаешь себя контролировать, впадаешь в экстатическое состояние, взвиваешься, телесно переживаешь свою свободу. Танец — это физическое переживание идеализма. И в этом я вижу, если хочешь, свое призвание: побуждать людей двигаться непривычным образом и притом интенсивно. Я знаю, что в этот момент они чувствуют нечто необычное, нечто очень важное. Для меня лично это принципиальный момент, это главный мотив заниматься музыкой, я сам так и танцую. Неважно, как это выглядит, все в порядке, ты можешь так двигаться, нет никакой нормы, нет никакого стандарта».

В хардкор-панк-андеграунде вплоть до конца 90-х были в ходу так называемые фэнзины — самодельные журнальчики. Собственное кустарное малотиражное средство массовой информации всегда было принадлежностью андеграунда.

Как с этим делом обстоит сегодня?

Бумажных журналов у сегодняшнего андеграунда нет. Вместо них используются разные площадки в интернете: специализированные сайты, посвященные дабстепу и брейккору, блоги, а также портал MySpace.

То, что эпоха фэнзинов прошла, моих собеседников совсем не расстраивало. Штефан сказал, что сегодня, услышав какое-то имя, можно за несколько секунд найти человека в интернете, послушать на MySpace пару его треков и заказать грампластинку. За несколько секунд! Десять и тем более двадцать лет назад приходилось много месяцев заниматься архивными розысками по разным журнальчикам и друзьям, чтобы узнать, существует ли новый звуконоситель такого-то музыканта и как его можно заполучить.

Я попытался возразить, что панк-пресса далеко не сводилась к объявлениям о новых дисках. Мне возразили, что уже с конца 80-х именно что сводилась. Никаких особенных мессиджей, никаких дискуссий, никакого теоретизирования в самодельных журналах не было.

Для сегодняшней ситуации характерна децентрализованность. Нет центров, в которых живет масса производителей и поклонников какого-то определенного музыкального стиля. Раньше фэнзины были голосом и внешним выражением интенсивной тусовки — в Дюссельдорфе или в Вашингтоне. У техно-стилей тоже была прописка: у драм-н-бэйсса — Лондон, у минимал-техно — Кёльн, у детройтского техно — Детройт. Сегодня отдельные производители и потребители рассеяны по земному шару, и непосредственного контакта между ними нет.

Атомизированность и распределенность новой музыки непосредственно связана и с ее звучанием. Современную андеграундную музыку невозможно вписать в узкие стилистические рамки. Ее можно называть брейккором, но что такое брейккор и существует ли он вообще, сказать сложно. Брейккор возник в начале 90-х как смесь тогдашних самых агрессивных музык — детройтского техно, британского джангла, европейского индастриала и металла. Собственно, и до сих пор про так называемый брейккор можно сказать, что он состоит из всего возможного: мелко порубленного, перемешанного и, желательно, шумного, громкого и сумасшедшего. Есть тут и даб, и хип-хоп, и драм-н-бэйсс, и рагга, и нойз, и хэппи-хардкор. Децентрализованная мешанина и коллажность из всего, что есть.

Огромное количество людей работает над новым саундом, над новым битом, над тем, как из нескольких звуковых красок сделать характерный колорит. Но в связи с появлением так называемой бас-музыки стала заметна такая тенденция: бас-музыка смотрит не на внешний мир, а внутрь себя, то есть на регги, раггу, джангл, драм-н-бэйсс, даб. И ищет сокровища внутри себя, а не снаружи. Это похоже на камень: снаружи он просто непоэтический булыжник, но если его расколоть, то внутри него — яркие кристаллы, которые стремятся к пустому центру. Это большой, но постоянно уменьшающийся и дробящийся мир. Он спрятан от окружающих, он повернут к ним спиной, стеной.

Мои собеседники Тюхо, Биле и Штефан несколько раз повторили, что существует множество разнообразно ориентированных мелких тусовок в разных городах, кто-то ходит только на концерты с хардкором (слово «хардкор» сегодня употребляется только по отношению к жесткому гитарному панку), кто-то только на нойз, кто-то только на дабстеп. Но на самом деле жестких границ у музыки нет, и они сами интересуются многой прочей музыкой. Потому и непонятно, где границы андеграунда. Вторая причина трудности состоит в том, что в Германии существует круг людей, считающих себя подлинным брейккор-андеграундом.

Этот самый «подлинный брейккор-андеграунд» очень строг и суров. В Берлине обитают так называемые Antideutsche, то есть антинемцы. Сколько их, сказать сложно, но они задают тон и показывают, что за нравы царят в брейккор-мире. Рассказы об этих самых антидойче напоминают глупые школьные анекдоты.

Антидойче настроены яростно проамерикански. Скажем, с их точки зрения, парень, у которого на ногах не кроссовки фирмы Nike, одет неправильно. Если тебя поймали не в американских кроссовках, значит тебя уличили в антиамериканизме, а там уже и до фашизма два шага. Кого-то застукали в испанских армейских тренировочных штанах. Скандал: эти штаны выдают симпатию к баскским террористам.

Иными словами, мы имеем дело с доведенной до абсурда идеей политической корректности. Огромное количество предметов одежды, изображений, слов и выражений табуизировано. Не следует говорить на кёльше, то есть кёльнском диалекте немецкого. Нельзя говорить «немецкое техно» или «молодые немецкие художники»: употребляя слово «немецкий», ты выдаешь свой национализм, антиамериканизм и фашизм. Требуется безусловная солидарность с Израилем.

При всем этом брейккор-иезуиты — самые настоящие немцы. Все это — наследие такого старого течения в хардкор-андеграунде, как стрейт-эдж, «жесткий край». В 80-х оно предусматривало массу воздержаний — от мяса, курения, алкоголя, секса.

Мои собеседники искренне изумлялись, до каких высот догматизма дошла эта тенденция. Строгости берлинского андеграунда они списывали просто на человеческий идиотизм. Я, честно говоря, подумал, что меня просто разыгрывают. Но нет, они уверили, что это все более чем серьезно. Мне показали флайер, приглашающий на брейккор-танцульку. Флайер напечатали в Кёльне, но в Берлине его распространять не дали. На нем изображена кукла Барби, обвязанная динамитными шашками. Авторы коллажа имели в виду идеал мещанской красоты. Фарисеи брейккора усмотрели, понятное дело, антиамериканскую пропаганду. Невероятное дело, автор коллажа пытался защитить свое творение, утверждая, что кукла Барби символизирует Германию, и потому картинка антинемецкая и политически корректная. Но и этот аргумент не помог. Из-за таких вопиющих историй, из-за истерических выяснений отношений буквально по любому поводу, в том числе и из-за музыки, многие предпочитают держаться подальше от брейккор-публики.

Похоже на то, что этот самый «настоящий андеграунд» является пугалом: в одном месте до упора завинченная демагогическая гайка позволяет всем остальным расслабиться и смотреть на вещи куда проще и веселее.

Мои собеседники сказали, что в Германии слово «андеграундный» стало синонимом «берлинский». Главный брейккор находится в Берлине, и главный хип-хоп тоже в Берлине. В Берлине за последние 15 лет собралась странная публика, социальную помощь там давали буквально каждому, и даже его собаке. В Берлине можно было жить не работая. А чтобы жить в Кёльне, надо вкалывать. Берлинцы смотрят на всех остальных как на зажравшихся и никуда не годных буржуев, как на яппи, которые слушают и делают минимал-техно. «Минимал-техно» звучит как приговор.