Читаем без скачивания Смерть говорит по-русски (Твой личный номер) - Андрей Добрынин

— Смеешься, американец? Постой, скоро тебе будет не до смеха. Если Старец прикажет, я сам намотаю твои кишки на барабан.

— Ну, это если прикажет, — беззаботно отозвался Корсаков на фарси. — Правда, от этого ты не перестанешь быть сыном шлюхи.

Бородач на миг онемел, а за спиной у Корсакова кто-то прыснул. Вся процессия вошла в помещение, служившее, видимо, приемной, где за компьютерами сидели трое юношей в национальных одеждах и стояли, положив правую ладонь на цевье автомата у бедра, трое часовых. Резким контрастом с европейским видом приемной выглядел сводчатый потолок, вырубленный в базальтовой толще. Тяжелые стальные двери беззвучно раздвинулись, и Корсаков бодро шагнул через порог кабинета. Ускорение ему придал увесистый пинок, которым его, не сдержавшись, наградил оскорбленный бородач. «Необычный дизайн», — обведя взглядом кабинет, ирониче-- ски подумал Корсаков. Впрочем, высеченную в толще скалы угрюмую пещеру язык не поворачивался назвать просто кабинетом: помещение явно было рассчитано на то, чтобы своей зловещей атмосферой сразу ошеломить и подавить посетителя. В центре пещеры возвышался один-единственный предмет меблировки — огромный трон, сплошь покрытый резьбой и выглядевший чрезвычайно архаически. Корсаков даже не сразу разглядел на величественном троне щуплую фигурку в сером — хозяина всего, что находилось в недрах горы.

— Подведите его поближе, чтобы я видел его лицо, — тихий вкрадчивый голос Горного Старца донесся из глубины пещеры совершенно отчетливо.

Корсаков, не дожидаясь тычка в спину, зашагал вперед — его охватило безудержное веселье. Пятеро сопровождающих двинулись за ним, и шагах в десяти от трона- бородач придержал его за локоть. Корсаков с любопытством вгляделся в лицо Горного Старца и вдруг узнал в нем того самого старичка-муллу, которого наемники оставили в живых во дворце Адам-хана. Старец тоже напряженно рассматривал Корсакова с ног до головы. Корсаков от- вел взгляд, словно смутился, а сам быстро оглядел своих охранников. Справа от него стоял бородач; Корсаков прикинул расстояние до него, чиркнул глазом по его расстегнутой кобуре и вновь поднял взгляд на Горного Старца. В горячке во дворце Адам-хана Корсаков не старался запомнить лицо старенького муллы, но теперь, рассмотрев то же лицо как следует, он вынужден был признать, что оно как-то мелкотравчато для того не просто высокого, но даже романтического положения, которое занимал его обладатель. Мелкие черты, пронзительные серо-голубые глазки, жестокая и алчная складка тонких губ — такое сочетание не сулило ничего хорошего. Корсаков, впрочем, не испугался, потому что ничего хорошего не ждал, надеясь только на себя и на тот душевный подъем, который он испытывал сейчас и который всегда предвещал ему удачу. Горный Старец произнес заурядным дребезжащим голоском, лишенным всякой значительности, — правда, на вполне правильном английском:

— Приветствую старого знакомого. Наша прошлая встреча не доставила мне удовольствия, но я вас не виню — такова ваша работа. Да, работали вы прекрасно: смело, четко, беспощадно...

Корсаков понял, что резня, устроенная «близнецами», была воспринята Старцем как должное. Он поклонился:

— Спасибо на добром слове. Кстати, тогда у нас возник спор, отпускать вас или нет. Я был за то, чтобы отпустить. Надеюсь, что вы ответите мне тем же.

Старец хищно улыбнулся:

— Мой долг по отношению к братству запрещает мне отпускать врагов. Вот если вы согласитесь стать нашим другом...

— Позвольте, —  ритворно удивился Корсаков, — как же я могу стать вашим другом, если я даже не мусульманин?

— Друзьями  становятся   не  только   бескорыстно, — пояснил старец. — Вы удивились бы, узнав, сколько у нас друзей во всех европейских столицах. Все эти люди служат нам верой и правдой, не являясь ни иранцами, ни азиатами, ни мусульманами. Ну и мы их не забываем — они ни в чем не знают нужды. Повторяю, совершенно ни в чем. Мы способны

выполнить любое их желание... И любое ваше, если вы станете одним из них.

— Чем же я могу вам помочь? — поинтересовался Корсаков и еще раз окинул взглядом своих стражей. Судя по их неестественно прямоугольным фигурам и застывшим складкам одежды, все они были в бронежилетах, тогда как с него бронежилет, разумеется, сняли. Он вслушался в слова Старца:

— ...У нас есть такое понятие — «любимец смерти». Это человек, который может убивать других людей и подвергаться всем прочим опасностям, не опасаясь разозлить смерть. Если обычный человек начинает слишком вольно обходиться с ней, смерть карает его почти немедленно, но она не в силах поднять руку на своего любимца. Такие люди очень редки и высоко ценятся, их надо уметь отличать от тех, кто просто самонадеянно заигрывает со смертью и потому скоро погибнет. Я умею отличать любимцев смерти и знаю, что вы — один из них, потому-то мой долг — призвать вас на службу братству. А делать вам придется то же, что вы привыкли делать — вызывать смерть.

— Здесь у вас достаточно своих людей, так что мне, видимо, придется работать далеко отсюда, — задумчиво произнес Корсаков. — Но если я изменю вам, разве вы сможете на таком расстоянии покарать меня? Не слишком ли вы мне доверяетесь — да и не только мне, а вообще всем своим европейским агентам? Вдруг человек просто удерет, прихватив денежки?

— Я же вам сказал, что у нас много людей в городах Запада, — напомнил Старец. — Мы всегда в состоянии проследить за тем человеком, который только начинает служить братству. Более того, первое время мы будем контролировать каждый его шаг.

— А потом? — полюбопытствовал Корсаков.

— А потом человек понимает, как это хорошо —

служить братству. Я же сказал вам, что мы выполняем все желания тех, кто честно работает на нас, и поверьте, людям нравится такая жизнь. К тому же мы очень осторожны, мы не даем своим агентам непосильных заданий — в отличие от ваших хозяев.

— Ну, мои хозяева — это особый разговор, — буркнул Корсаков и спросил: — А если я откажусь?

— Думаю, что такой глупости вы не сделаете, — усмехнулся Старец. — Вы же не хотите, чтобы вас прямо здесь прирезали, как барана? И тот, кто стоит справа от вас, сделает это с величайшим удовольствием, как я вижу по его лицу. Впрочем, он вроде бы хотел вымотать из вас кишки? И это тоже можно устроить.

«Оказывается, он слышал наш разговор», — с легким удивлением подумал Корсаков. Сильно удивить его в этом замке не смогло бы ничего: сам факт существования низаритов и их кошмарной резиденции уже был достаточно удивителен. Корсаков вежливо покивал и спросил:

— А если я соглашусь, то как мне придется действовать в ближайшее время?

— Какое-то время вы пробудете здесь, читая священные книги братства, — ответил Старец и, увидев, как. поморщился Корсаков, добавил: — Но от вас никто не будет требовать, чтобы вы уверовали в наше учение. Прочтение книг требуется уставом братства, а верить или не верить — дело вашей души и вашего разума. Затем вам объяснят в общих чертах, какие задания вам придется выполнять на Западе. Затем вместе с нашими людьми вы отправитесь туда, куда братству благоугодно будет послать вас. Там вам дадут координаты, адреса, познакомят с нашими агентами. Работать вам придется по большей части в одиночку, но все же вовсе без контактов не обойтись. А затем вам откроют счет в банке, и вы начнете готовиться к выполнению задания и ждать

приказа. Все устройство вашей легальной жизни на первых порах мы возьмем на себя, вам не придется ни о чем беспокоиться.

Корсаков бросил еще один беглый взгляд в сторону бородача, стоявшего справа, и со вздохом ответил:

— К сожалению, я должен отказаться от вашего любезного предложения. На ближайшее время у меня совершенно другие планы.

Старец вгляделся в светившиеся весельем глаза своего пленника, и улыбка на его лице сменилась гримасой сатанинской злобы, однако приказать он ничего не успел. Охранники не поняли слов Корсакова и потому не насторожились. Пленник сделал шаг назад, поравнявшись с бородачом, и выбросил в сторону ладонь правой руки с вытянутыми пальцами, сложенными в подобие клинка. Удар пришелся бородачу в шею, хрустнули раздробленные хрящи, и командир охранников, захрипев, стал заваливаться на спину. Пока он падал, Корсаков успел вырвать у него из кобуры пистолет, сделал прыжок в сторону и одновременно нажал на курок. Охранники успели только развернуться лицом к пленнику, неожиданно освободившемуся от пут, и схватиться за оружие, но затем прозвучали четыре выстрела, слившихся в один, и четыре тела безвольно, как сбитые шаром кегли, повалились друг на друга. Бронежилеты их не спасли, потому что всем четверым пули угодили в лицо. Горный Старец некоторое время тупо смотрел на мертвые тела, ошеломленный той быстротой, с которой его охрана превратилась в груду неодушевленных предметов. Корсаков подбежал к трону, схватил Старца за бороду и сдернул его на пол. Он был уверен в том, что из-за толстых стен и двойных дверей в приемную не донеслось ни единого звука, однако Старец мог машинально нажать на кнопку вызова охраны. Поэтому Корсаков поставил его перед собой, держа за шиворот, и направил пистолет на дверной проем. Когда через несколько минут никто не появился, он отшвырнул старца к дверям, а сам принялся собирать оружие убитых. К его немалой радости, у одного из мертвецов нашелся пятнадцатизарядный пистолет «беретта» с парой запасных магазинов, а у другого — пара гранат. Корсаков восхвалил склонность восточных людей обвешивать себя ненужным оружием и повернулся к Старцу.