Читаем без скачивания Замок Горменгаст - Мервин Пик

Каждое утро в Библиотеке, Титу зачитывалось то, что ему предстояло исполнить в тот день. Щуквол листал древние книги Ритуала и пояснял темные места, изъясняясь ясно и доходчиво. Довольно продолжительное время Хранитель Ритуала строго придерживался буквы Закона. Но потом, почувствовав, что его положению единственного знатока и толкователя книг древних ритуалов и обрядов ничто больше не угрожает, он стал придумывать новые. Ему удалось раздобыть чистые листы старой бумаги, очень похожей на ту, на которой были записаны книги Ритуала, отсылок и поправок, и, умело подделываясь под старинное письмо и сохраняя старинное правописание, он написал на этих листах придуманные им новые ритуалы и обряды и вставил листы в древние книги. Согласно этим выдуманным предписаниям, Титу приходилось выполнять утомительные и раздражающие обряды, временами подвергаясь прямой опасности, грозящей молодому Герцогу увечьем или смертью. Титу приходилось спускаться по деревянным лестницам, давно прогнившим и готовым обрушиться, проходить под расшатанными балками и полуразрушенной каменной кладкой, передвигаться по узким мостикам и галереям, висящим над бездной – а ведь эти мостики и галереи можно было предварительно подпилить, расшатать так, чтобы любой неосторожный шаг грозил обвалом. Щуквол рассчитывал, что, выполняя навязанные им обряды и ритуалы, Тит раньше или позже сорвется с большой высоты и разобьется насмерть.

А после смерти Тита перед Щукволом, подчинившим Фуксию, на пути к окончательному захвату власти будет оставаться лишь одно серьезное препятствие – Графиня.

О, у Щуквола были и другие враги! Ему еще предстояло каким-то образом устранить Доктора Хламслива, который был значительно умнее, чем хотелось бы Щукволу. А сама Графиня, к которой Щуквол на удивление себе и даже против своей воли испытывал своего рода уважение – не из-за ее ума, конечно, а по той причине, что он никак не мог разгадать ее! Что она из себя представляет? О чем постоянно размышляет? Щуквол не мог найти никаких точек соприкосновения между ее внутренним миром и своим. В ее присутствии он проявлял особую осторожность. Они с подозрением наблюдали друг за другом, как это бывает с теми, кто принадлежит к разным культурам и говорит на разных языках.

Завоевание Фуксии продвигалось вперед медленно, но весьма успешно. Здесь Щуквол превзошел самого себя. Ему удалось так размягчить ее сердце, что оно отзывалось на все нюансы его сдержанных, деликатных ухаживаний.

Теперь им уже не приходилось встречаться по вечерам в случайных местах. В различных частях Замка Щуквол оборудовал для себя комнаты, только об одной из которых – большой спальне, используемой и как кабинет, – было всем известно. Пять комнат из девяти, которые он использовал для своих нужд, находились в тех частях Замка, которые не посещались никем, кроме него, а три, хотя и располагались в наиболее обжитой части, были скрыты от любопытных глаз не хуже, чем гнездо вьюрка в густой траве на берегу заросшем камышом. Хотя двери этих комнат располагались в тех коридорах Замка, которые посещались достаточно часто вид у них был самый неприметный, никто никогда не видел, чтобы они открывались, и никто не обращал на них никакого внимания.

В одной из таких комнат, которую он посещал лишь поздно ночью, когда Замок погружался в вязкую тишину, он повесил на стенах несколько картин, расставил на полках умные книги в кожаных переплетах, поставил в углу небольшой шкафчик, в ящиках которого держал украденные им драгоценности, древние монеты, большой набор ядов и секретные бумаги. Пол укрывал толстый пурпурный ковер, на котором стояли два очень старинных стула изящной формы и маленький стол, не менее изящный и не менее старинный. Щуквол мастерски реставрировал их, устранив все повреждения, нанесенные им временем и дурным обращением. Эта комната поразительно отличалась от мрачного коридора, в который выходила ее дверь, коридор был сложен из грубых камней, по обеим сторонам каждой двери в этом коридоре – а коридор был очень длинный, и дверей было очень много – располагались каменные пилястры, а над ними, поперек, нависала тяжелая плита.

Именно в эту комнату поздними вечерами теперь приходила Фуксия, каждый раз, когда она совершала это путешествие, ее сердце учащенно билось, а зрачки были расширены до крайних своих пределов. Щуквол всегда принимал ее исключительно учтиво и обходительно. Он зажигал лампу под абажуром, дававшим мягкий, рассеянный золотистый свет, а масло для лампы использовал самое благовонное. Раскладывал там и сям несколько открытых книг в кожаных переплетах, словно случайно оставленных там, где приход Фуксии застал его за чтением. Эти последние приготовления, призванные придать комнате более нецеремонный вид, всегда вызывали в Щукволе внутреннее сопротивление. Он питал отвращение к любому беспорядку такое же сильное, как и к любви. Но он знал, что Фуксия будет себя неловко чувствовать в комнате где все находится в идеальном порядке, который доставлял ему такое удовольствие.

Но все равно Фуксия казалась несовместимой с этой со вкусом обставленной и тщательно прибранной западней, Щукволу никогда полностью не удавалось скрыть свою внутреннюю холодность, которая отражалась в предметах, его окружавших. Фуксия была слишком полна жизни, не терпящей мертвой правильности вокруг себя. Ее душевная теплота глубочайшим образом отличалась от сверкающей ледяной энергии Щуквола, подобным же образом любовь, взорвавшаяся как вулкан, выплеснувшаяся наружу как проявление глубинных, безгрешных жизненных сил, несовместима с упорядоченным, налаженным миром. Даже когда она спокойно и неподвижно с рассыпавшимися по плечам волосами сидела на стуле, в ней чувствовалась потенциальная угроза холодной упорядоченности, окружавшей ее.

Но при этом ей нравилось все, что она видела вокруг себя в комнате Щуквола. Ей вообще нравилось все то, чем она сама не обладала. Здесь, в этой комнате, все было совершенно не так, как в остальном Замке, и когда она, окруженная идеальным порядком, вспоминала свой захламленный чердак, который так любила в детстве, свою неопрятную комнату, в которой провела долгие годы, свои нынешние комнаты, где кругом были разбросаны вещи, книги и тетрадки со стихами, ей казалось, что ей очень многого не достает. А когда Фуксия вспоминала неопрятность своей матери, она впервые в жизни чувствовала смущение.

Однажды поздним вечером, когда она кончиками пальцев тихонько постучала в заветную дверь, никакого ответа не последовало. Она, беспокойно озираясь по сторонам, постучала еще раз. Но ответом и на этот раз была лишь абсолютная тишина. Ранее ей никогда не приходилось поджидать под дверью более доли секунды. А потом вдруг она услышала голос, который, казалось, прозвучал совсем рядом.