Читаем без скачивания Фактор жизни - Джон Мини

Здесь царили адреналин и пот.

Каждый день микродроны очищали зал, но следы десятилетних тренировок наложили на него свой отпечаток.

Сколько же раз он, Том, навзничь падал на этот мат, под внимательным взглядом маэстро да Сильвы?..

Теперь, лежа на мате, он вздохнул всей грудью и провалился в глубокий сон без сновидений.

Проснулся он от щекотки.

— А ну-ка вставай!

Прикосновение не было нежным: кожу кололо что-то острое.

— И будь паинькой!

Том не сразу понял, в чем дело. Над ним склонилось худое лицо с серебристой козлиной бородкой, в руке уверенно зажат меч с длинным лезвием, конец меча упирается Тому в горло.

Когда он открыл глаза, меч стал давить не так сильно. Теплая струйка под подбородком у Тома, видимо, была кровью, но он не решался проверить: его могли убить прежде, чем он успеет моргнуть.

Наконец меч отвели в сторону.

— Пойдем-ка со мной, дружок!..

— Милорд! — Главный управляющий Малкорил так официально поклонился ему, что Том покраснел.

Стоящий рядом шеф Кельдур пожал плечами, он был поражен. Он или не знал, или забыл о том, какое у Тома общественное положение, и для него гость был всего лишь помощником из вассалов.

— Не думаю, — Том жестом предложил им сесть, — что я сейчас чей-нибудь лорд.

Маэстро да Сильва примирительно сказал:

— Я полагаю, что вы стали лордом самому себе, а это гораздо важнее.

Настал черед Тома поклониться: как ученик — мастеру.

— Я думал, милорд, что вас нет в живых.

Том с изумлением заметил, как увлажнились глаза у Малкорила.

— Я скучал без вас, друзья мои, — сказал он и со всей полнотой прочувствовал смысл сказанного.

Комната была забита всевозможными предметами. Это был старый офис Малкорила: между колоннами из голубого стекла возвышались груды разбитых контейнеров из-под Хаос знает чего.

Некоторые были заполнены футлярами из-под кристаллов и горелыми деталями микродронов. Толстый слой беловато-серой пыли покрывал все вокруг.

Все трое сидели на древних стульях, которые давно нуждались в починке. Том сел тоже.

— Сейчас придут еще двое, — сказал маэстро, — но мы можем начать и без них.

Том глубоко вздохнул: «Да, реализовать план Кордувена будет совсем непросто».

— Полагаю, что термин «Лудус Витэ» сейчас хорошо известен? — начал он.

От маэстро да Сильвы последовал гордый кивок; мясистое лицо Малкорила застыло; а шеф Кельдур, казалось, был готов сплюнуть.

— Нам всем следовало вступить туда, прежде чем стало поздно! — донесся от входа знакомый голос.

Том оглянулся.

Квадратное лицо и обритая наголо голова торчали из прорыва в мембране. Потом появилось все остальное.

— Том! Ты ли это? — сказал вновь прибывший.

— Привет, Тэт! Как дела?

— Я о тебе много всего слышал. — Поскольку прочие мужчины принялись озадаченно переглядываться, Тэт добавил: — Вы не знаете, кто перед вами? Однорукий лорд, собственной персоной. Легендарная фигура в нашем деле.

На лице Малкорила отразились противоречивые чувства.

— Думаю, мне следует пояснить, — хорошо поставленным, красивым голосом произнес маэстро да Сильва, — что мы все принадлежим к различным политическим убеждениям.

«Как и члены «Лудус Витэ», — подумал Том.

В его памяти живо всплыло первое совещание с Сентинелом и остальными бывшими соратниками, но Том отогнал видение прочь.

— Наши общие интересы, — продолжал маэстро, — это забота о судьбе заключенных в тюрьмы наших прежних хозяев.

— Прежних хозяев? — яростно воскликнул шеф Кельдур, подчеркнув слово «прежних». — Вассалом становишься на всю жизнь! Что, черт возьми, вы имеете…

Том намеренно покашлял, и Кельдур сразу замолчал.

— Продолжайте, милорд, — сказал маэстро да Сильва.

— Думаю, будет гораздо лучше, если вы будете называть меня Томом. В целях соблюдения секретности, — добавил он, когда Малкорил начал было возражать, — если будет угодно. Договорились?

Все четверо нехотя кивнули.

— Тогда продолжим… Тэт прав: я был одним из действующих членов организации «Лудус Витэ», состоящей из многих отделений. И я действительно был одним из тех, кто спланировал заговор.

— Но… — Тэт не договорил.

— В чем дело?

— Все знают… все думают, что ты убит. Ты — мученик за правое дело.

К горлу подступил смешок, но Том сдержал его:

— Я был далеко отсюда. Скажем, сам приговорил себя к добровольной ссылке на два последних года… Нет, — поправился он, вспомнив навсегда утраченное время, — точнее, на четыре года.

— Значит, ты не знаешь о Жаке? — осторожно спросил Тэт.

По коже Тома пробежал озноб.

— А что с ним?

— Когда ты исчез… Твое владение и твой дворец были тщательно обследованы. Один из твоих альфа-слуг оказывал всяческую помощь…

«Фелгринар, — подумал Том. — Мне никогда не следовало на него полагаться».

— Одним словом, Жака обвинили в том, что он использует не по назначению фонды.

— Что они с ним сделали?

— Он не казнен. Находится где-то в заключении. Он убедил их, что не являлся членом «Лудус Витэ».

«Ты молодчина, Жак, — подумал Том. — Тебе, наверное, пришлось плести всякие небылицы… И это — тоже моя вина».

— Что тебе еще известно, Тэт?

— Мало чего. Люди Кордувена нашли остатки какого-то секретного устройства…

Рука Тома потянулась к талисману, но он одернул себя.

Как же Кордувен узнал об этом? Том всего раз или два за время их знакомства надевал рубашку с глубоким вырезом, а не с высоким воротником. Да, наблюдательность Кордувена просто пугает. Его ни в коем случае нельзя недооценивать.

— Черт возьми, как трудно поверить, что ты здесь! Что не какой-то мифический герой…

Том покачал головой:

— Тебе известно, что случилось с шефом моей охраны, капитаном Эльвой Штрелстхорм?

— Нет, к сожалению. Насколько я знаю, твое владение опять вошло в состав территории лорда Шинкенара. Хотя сейчас это уже не существенно: он сбежал во время мятежа, искал убежища у герцога Болтривара.

Маэстро откашлялся:

— Том, твой путь был долог. Можешь ты нам рассказать…

Легкое позвякивание прервало его.

Возле мембраны стояла высокая изящная женщина, одетая в золотисто-желтый плащ. Кожа у нее была очень черная, а черты лица чрезвычайно выразительны.

— Когда-то вы были среди лучших моих студентов.

— Мистресс э’Налефи! — Том вскочил. Она сбросила плащ:

— Итак, что же у вас не заладилось, милорд?