Читаем без скачивания Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

Из Астреоса излился шок, а затем возвратилась ярость, ярче, пылая глубже и яснее, чем прежде.

— Тебе не хочется этого делать? — сказал Астреос, и почувствовал, как в его словах затвердевает лед. — Однажды, инквизитор, тебя будут судить, и в тот момент ты посмотришь на свое лицо и поймешь правду. Твоя душа будет вопить, когда ее поглотит огонь.

На лице инквизитора не дернулся ни единый мускул.

— Отведи серафимов, — произнес он. — Пусть варп вернется.

— Вы уверены? — спросил Кендрион, отведя взгляд от Астреоса. Губы инквизитора сложились в слабую улыбку.

— Ты ведь здесь, друг мой, — инквизитор посмотрел на другие фигуры, наполовину сокрытые тенями. Кроме старухи и стеклянноглазого человека, под черными одеяниями переминались с ноги на ногу три согбенные фигуры. — Уйдите, — приказал инквизитор, и согбенные фигуры шаркающей походкой отступили назад, словно растаяв в сумраке.

Варп коснулся разума Астреоса, и он вдруг осознал, что извивающиеся и текущие тени уходят. Также он осознал Кендриона. Присутствие воина врезалось в его разум, подобно жару юного солнца. Мысли самого Астреоса были неповоротливыми, и только еще пробуя дотянуться до варпа, он понял, что что-то не так. Его пронзила боль. Он снова ощутил кровь и почувствовал, как зрение размывается от головной боли. Он оттянул свой разум назад. От машин, зажимавших его голову, пошел запах металла и варящегося мяса.

Инквизитор посмотрел на Кендриона.

— Вскрой его разум, — велел он.

Иобель бежала. Ариман и воин Рубрики позади нее врезались в столп из белого мрамора. От удара во все стороны брызнули осколки камня и пламя. Руки Рубрики крепко обвивали Аримана. Иобель на бегу оглянулась. Ее глаза на долю секунды встретились с взглядом Аримана. Внутри нее вспыхнуло ошеломленное смятение. Она не понимала, что происходит, или каким образом оно происходит. Она ужасно, ужасно просчиталась. Их зрительный контакт оборвался, и мимолетное наваждение прошло. Иобель пошатнулась, едва не упав.

Ариман высвободился из хватки Рубрики. Воин отшатнулся, вернул равновесие и снова набросился на колдуна. Ариман встретил его воздетой ладонью. Иобель закричала, когда нагрудник Рубрики раскололся. В ее груди взорвалась боль. После нее стремительно накатило смятение. Рубрика слабо подняла руки и сделала еще один нетвердый шаг к Ариману. По фигуре воина, расходясь от груди, побежали трещины. Затем он развалился на части, обломки пустой оболочки посыпались на пол, будто сдутая ветром листва.

Иобель замерла. Ариман повернулся к ней. Он выглядел точно так же, как в момент прибытия за ней на Вохал: закованный в сине-серебряные доспехи с наброшенным поверх них бирюзовым одеянием, его голова скрыта под шестирогим шлемом. Он шагнул к ней, и его шлем растворился в лицо с гладкими чертами и ясными глазами. Доспехи задрожали и превратились в ниспадающую мантию белого цвета, подпоясанную красной узелковой веревкой. Он сделал медленный шаг вперед, словно пытаясь не спугнуть ее.

Иобель тяжело дышала, ее мышцы пребывали в состоянии между бездействием и готовностью сорваться с места. Но, конечно, ничего этого на самом деле не было, поняла она. Где бы ни находилась сейчас ее тело, происходящее было не более чем творением воображения, игрой разума. От необходимости дышать и до усталости в конечностях, все это было лишь выдумкой.

Ариман подступил ближе, осторожно, не сводя с нее глаз. И тогда она догадалась, почему, и где, скорее всего, находится. Это был не ее разум, а его.

Она встретилась с ним взглядом, и в тот момент поняла, что он также понял об ее догадке. Иобель почувствовала, как губы сложились в холодную улыбку.

— Ты допустил ошибку, Ариман. Здесь нет колдовства, а только сила воли. Здесь я так же сильна, как ты.

Он сделал еще шаг. Иобель сжала свои мысли, будто кулак, и швырнула их наружу. Ариман остановился. Его лицо было таким же нечитаемым, как резной камень, но Иобель поняла, что за этой маской скрывалось нечто близкое к страху.

— Тебе не убежать, — сказал он. Его голос был взвешенным и спокойным. — Отсюда нет выхода, инквизитор.

— Это так, но чего будет стоить одолеть меня? Сколько урона я смогу нанести здесь, внутри твоего разума?

— Ты пробудешь тут до тех пор, пока я не получу желаемое.

— Местоположение и секреты Атенея.

— Ты отдашь мне их, так или иначе. Все, что мне требуется, это потянуться внутрь тебя и взять их. Ты глубоко их погребла, но они там, — Ариман поднял тонкий палец и приложил его к виску. — Я чувствую их.

Иобель держала мысли в готовности, чтобы в случае, если он только пошевелится, сокрушить или изменить другие части его сознания. Ей нужно было время. Время найти путь наружу, время уничтожить воспоминания об Атенее.

— Зачем его искать? — спросила она. — Ты и так уже знаешь, о чем в нем говорится. Ты ведь был там, разве нет?

Он медленно покачал головой.

— Ошибки, инквизитор. Ошибки, совершенные в прошлом, которых я не понимал, и которые собираюсь исправить в будущем. Вот чем мне поможет Атеней.

Тогда она рассмеялась, и звук этот заставил содрогнуться растрескавшиеся стены.

— Ты желаешь искупления?

— Не того искупления, что может предложить твой род, инквизитор.

Его глаза ярко блестели на неподвижном лице. Смех умер у нее в горле.

— О, великий Трон на Терре, это правда.

Ариман вздохнул.

— Я разрушил все, что хотел спасти. Это — мое бремя, но я освобожусь от него.

— Твое бремя? Ты проклят, Ариман. Для твоего рода не уготовано спасения в аду.

— Как я могу предать что-то, чего более нет? Империум, которому ты служишь, не тот Империум, который я помогал создавать.

— Тогда какое спасение ты ищешь?

Глаза Аримана расширились, а затем его взор затвердел.

— Единственно важное, — мягко произнес он, и словно бы вздрогнул. Когда он вновь посмотрел на нее, его очертания будто размылись и растянулись. Свет у него за спиной померк до теней. — Ты говоришь об Империуме и нашем роде, но что насчет твоего рода, а, инквизитор? Я твоими глазами видел, что творил ваш род. Я видел миры, что сжигали ради единственной жизни. Я слышал аргументы о том, что нужно сделать ради общего блага. Я касался пепла, что оставался после вас. Ты спрашиваешь, какое у меня может быть спасение. А я спрашиваю у тебя, какое может быть у тебя?

Она ощутила, как дворец вокруг нее смещается, коридоры перестраиваются, чтобы пленить ее, а стены вырастают, дабы закрыть двери в другие части разума Аримана.

— Невиновных нет, — сказала Иобель. — Если мы не будем действовать, то кто будет? Правота не делает меня бесчеловечной, а только заставляет видеть в бесчеловечности необходимость. Но то, что делаешь ты, это совсем другое, это кострище, разведенное из здравомыслия ради ложных идеалов.

Ее разум отмечал каждую деталь, которую она могла ощутить, изучить, попробовать. Но когда Иобель открыла рот, чтобы заговорить опять, то поняла, что время ее подошло к концу. Ей оставалось лишь одно.

— Хорошие слова. То же я могу сказать и о тебе, Селандра Иобель, — Ариман кивнул с грустной улыбкой.

— Можешь, но есть разница.

Ариман приподнял бровь.

— Правда на моей стороне, — произнесла она и метнула всю мощь своего разума в воображаемый мир, словно шаровой таран.

Стены и потолок вокруг нее развалились на части. Осколки камня, дерева и стекла завертелись в воздухе наперекор силе притяжения. Иобель воспарила сквозь разрушение, а затем вырвалась наружу, на солнечный свет. Из ее плеч выросли крылья, доспехи укрыли ее кожу серебром. Она нырнула, врезалась в белую башню, и почувствовала, как та рушится от ее касания. Наполовину сформированные образы воспоминаний пролились в залитый солнечным светом воздух, развеваясь, словно шелковые флажки. Она спиралью ринулась обратно к дворцу, неся следом за собой ударную волну разрушения. Вокруг нее закрутился циклон из раскрошенного камня, стекла и дерева, когда она в полете пронзила дворец насквозь. Иобель вновь взмыла под солнечные лучи. Свет в небесах переливался между неоново-белым и желтым. Она не знала, куда подевалось проявление Аримана, но каждый камень здесь был фрагментом его разума, который следовало сокрушить, каждая башня — столпом его мыслей. Иобель не сомневалась, что не переживет этого, но она твердо решила сломить его прежде, чем тот отнимет ее познания.

Она приземлилась на вершину башни. Под ногами вздрогнули белые камни, когда Иобель схватилась за них. Мир вокруг нее содрогался, небеса расплывались. Он пытался стряхнуть ее, пытался выплюнуть. В выси, на солнечном лике расплывалось черное пятно, растекаясь по его полыхающему кругу. Ей нельзя было останавливаться. Она вцепилась в парапет, подтянулась, и прыгнула прежде, чем башня обрушилась.