Читаем без скачивания Только не дворецкий. Золотой век британского детектива - Герберт Аллен

— Что, черт возьми… — начал он. А затем увидел…

Через час Найджел и коренастый человек, суперинтендант Бэйтмен, остались в гостиной одни. Аристократы детективной литературы жались в соседней комнате и переговаривалась испуганным шепотом.

— Не по душе им суровая действительность, верно, сэр? — сардонически заметил суперинтендант. — Им полезно будет разочек взглянуть на жертву преступления, так сказать, во плоти. Пусть полюбуются. — Ну что ж, — продолжал он после паузы, — похоже, небольшая потеря для общества этот Каррузерс. Ни у кого не нашлось для него доброго слова. Слишком много ел, слишком много пил, слишком много волочился. Но мотива это нам не дает. Теперь Криппс. Каррузерс сказал, что Криппс жаждал его крови. Почему, вы как думаете?

— Откуда мне знать? Криппс ничего не сказал об этом, когда мы его допрашивали.

— У него было достаточно возможностей. Все, что ему нужно было сделать, когда свет выключился, это встать из-за стола, дойти до буфета, взять первый попавшийся под руку нож — может, он даже думал, что это не рыбный нож, а нож для мяса, — заколоть Каррузерса, сесть на свое место и плевать в потолок.

— Да, он мог обмотать свой носовой платок вокруг рукоятки.

Это объяснило бы отсутствие отпечатков пальцев. И никто не смог бы поклясться, что он выходил из-за стола; Дэйла в комнате не было, а с другой стороны от него сидел Каррузерс, и его спрашивать поздно. Но если Криппс и правда убийца, все сыграло ему на руку.

— Затем, собственно, юный Дэйл, — сказал Бэйтмен, кусая большой палец. — Все эти его пылкие речи о том, что надо было бы укокошить Каррузерса. Возможно, двойной блеф. Видите ли, мистер Стрэнджуэйз, не может быть сомнений в свидетельстве официанта. Плавный рубильник был выключен. И что же у нас получается? Дэйл подстраивает так, что ему звонят во время ужина, он выходит, выключает рубильник — в перчатках, я подозреваю, потому что на рубильнике только отпечатки пальцев официанта, — в темноте возвращается назад, убивает Каррузерса и снова выходит.

— Мм, — пробормотал Найджел, — а каков мотив? И где перчатки? И почему, раз уж убийство было спланировано, такое нелепое орудие?

— Если он спрятал перчатки, мы их скоро найдем. И… — Суперинтенданта перебил звонок телефона, стоявшего у его локтя. Последовал короткий диалог. Затем Бэйтмен повернулся к Найджелу: — Человек, которого я послал допросить Мортона — парня, который звонил Дэйлу. Клянется, что говорил с Дэйлом три-пять минут. Кажется, придется снять подозрение с Дэйла, если только это не сговор.

В этот момент в комнату вошел человек в штатском, с еле сдерживаемой торжествующей улыбкой. Он подал Бэйтмену свернутые черные лайковые перчатки.

— Были запрятаны за трубы в туалете, сэр.

Бэйтмен расправил перчатки. На пальцах были пятна. Он посмотрел на изнанку и протянул перчатки Найджелу, указывая на инициалы.

— Так-так, — сказал Найджел, — Г. Д. Кажется, подозрения снимать рано. Судя по всему, тот телефонный звонок — действительно сговор.

— Да, Дэйл у нас в руках.

Но когда молодой человек вошел и увидел лежащие на столе перчатки, его реакция была далека от того, чего ожидал суперинтендант. Выражение облегчения, а не мук совести появилось на его лице.

— Как глупо! — сказал он. — Я на несколько минут потерял голову, когда. Ноя лучше начну сначала. Каррузерс вечно болтал о том, какой он храбрец и в каких переделках он бывал и так далее. Гадкий типчик. И мы с Мортоном решили проучить его. Мортон должен был мне позвонить; я бы вышел и вырубил свет, затем вернулся бы и изобразил, что душу Каррузерса сзади — только чтобы хорошенько его напугать, — и оставил бы леденящее кровь послание на его тарелке: дескать, все это — лишь предупреждение, а в следующий раз Неизвестный доведет дело до конца. Мы подумали, что он будет блеять от страха, когда я включу свет! Все шло по плану, пока я не подошел к нему, но потом… потом я задел нож и понял, что тут кто-то был до меня и он не шутил. Боюсь, я несколько переволновался, особенно когда обнаружил кровь на своих перчатках. Так что я их спрятал и сжег веселенькое послание. Страшно глупо с моей стороны. Вся задумка была страшно глупой, как я понимаю теперь.

— При чем тут вообще перчатки? — спросил Найджел.

— Ну, говорят, что руки и манишка видны в темноте, поэтому я надел черные перчатки и заколол воротник фрака на груди. Вообще, скажу я вам, — добавил он пренебрежительно, — мне не хотелось бы учить вас вашему делу, господа, но если бы я хотел его убить, разве я стал бы надевать перчатки с собственными инициалами?

— Это мы еще посмотрим, — холодно ответил Бэйтмен, — но я должен предупредить вас, что вы…

— Одну минуту, — перебил Найджел. — Почему Криппс жаждал крови Каррузерса?

— Это вы лучше спросите у Криппса. Если он сам вам не ответил, не думаю, что мне следует…

— Не будьте болваном. Вы в чертовски опасном положении, не время строить из себя рыцаря.

— Хорошо. Маленький Криппс, может, и глуповат, но человек он отличный. Он мне однажды сказал в доверительной беседе, что Каррузерс украл у него сюжет и накатал бестселлер. Подлое дело. Но, будьте уверены, никто не станет убивать только потому…

— Это уж мы сами решим, мистер Дэйл, — сказал суперинтендант.

Когда юноша вышел под пристальным присмотром констебля, Бэйтмен устало повернулся к Найджелу:

— Это может быть Дэйл и может быть Криппс. Но может быть и любой другой из этой писательской компании.

Найджел вскочил с кресла.

— Да! — воскликнул он. — Я вспомнил недостающую деталь! Быстрее! Все официанты и обслуга здесь?

— Да, мы заперли их в столовой. Но какого…

Найджел влетел в столовую, Бэйтмен — сразу за ним. Найджел выглянул из окна, верхняя створка которого была открыта.

— Что под окнами? — спросил он метрдотеля.

— Двор, сэр. Окна кухни туда выходят.

— А где сидел сэр Элдред Трэвер?

Метрдотель указал на место не раздумывая: его непроницаемое лицо не выказывало ни малейшего удивления.

— Понятно. Вы не могли бы позвать его на минутку? И кстати, — добавил Найджел, когда метрдотель дошел до двери, — где ваши перчатки?

Метрдотель отвел глаза:

— Мои перчатки, сэр?

— Да. Перед тем как выключился свет, на вас были белые перчатки. Когда свет снова зажегся, я только что это вспомнил, на вас их не было. Не могут ли они случайно оказаться во дворе?

Мужчина отчаянно огляделся, потом вся невозмутимость сошла с его лица. Он, рыдая, упал в кресло.

— Моя дочь… он погубил ее, она покончила с собой. Когда свет выключился, я не выдержал… Такая возможность… Он заслужил это. Я не раскаиваюсь.

— Итак, — рассуждал Найджел десять минут спустя. — Он не выдержал. Схватил первый попавшийся предмет. Затем, понимая, что обыскивать будут всех, он вынужден был выбросить перчатки в окно. На них была кровь. При хорошем раскладе он мог успеть до того, как мы обыскали бы двор. А если бы мы не искали именно их, мы бы и не увидели их на снегу. Они белые.

— А зачем вы отправили его за сэром Элдредом Трэвером?

— О, я хотел его отвлечь и заставить отойти от окна. Он мог бы последовать за своими перчатками.

— Ну что ж, этот удар рыбным ножом мог бы оказаться настоящим ударом судьбы для юного Дэйла, не будь тут вас, — сказал суперинтендант, пытаясь сострить. — Чему это вы там усмехаетесь?

— Я подумал, что, возможно, впервые свидетелем убийства оказался судья.

Дэвид Виндзер

Перевод и вступление Александра Пиперски

ДЭВИД Майкл де Реуда Винзер родился 15 марта 1915 года на юго-западе Англии, в Плимуте. Его короткая жизнь была необычайно насыщенной: за двадцать девять лет, отведенных ему судьбой, он успел проявить себя и как писатель, и как спортсмен, и как врач, и как храбрый офицер.

Винзер учился в Оксфордском университете и оставил в его истории заметный след. В 1936 году он был награжден Премией Ньюдигейта — это оксфордская литературная премия, которая с 1806 года вручается за лучшее стихотворное произведение, написанное на заданную тему студентом, проучившимся в Оксфорде не более четырех лет. В числе лауреатов этой премии в XIX веке были такие известные британские поэты, как Мэтью Арнольд и Оскар Уайльд. Приз достался Винзеруза сборник стихотворений «Дождь», в который вошли пять произведений: «Летний дождь», «Осенний дождь», «Зимний дождь», «Весенний дождь в марте» и «Весенний дождь в апреле». Правда, нельзя сказать, что стихи Винзера пополнили собой золотой фонд английской литературы. Как пишут критики, в первой половине XX века Ньюдигейтская премия был оплотом литературного консерватизма и присуждалась по большей части эпигонам, подражавшим литературным вкусам 1890-х годов.