Читаем без скачивания Машина смерти : Звездный король. Машина смерти - Джек Вэнс

В передней они остановились. Мраморные статуи, стоявшие в нишах по обе стороны, бесстрастно глядели на них сверху вниз. Джерсен заглянул в один из залов, прошел под аркой, остановился перед закрытой дверью, прислушался. За дверью была слышна какая-то возня. Джерсен повернул дверную ручку — дверь заперта. Вновь воспользовавшись лучеметом, он «взломал» замок и ворвался в комнату.

Полураздетый Сион Трамбле метался по комнате. Он открыл рот, что-то нечленораздельно прокричал.

— На нем одежда Падербуша! — задыхаясь, произнесла Алюз Ифигения.

И так оно и было на самом деле: на вешалке висело зелено-синее одеяние Сиона Трамбле, а сам он скидывал с себя грязную одежду Падербуша. Князь потянулся к шпаге, но Джерсен рубящим ударом выбил ее из его рук. Тогда он бросился к полке, где хранилось самое различное оружие, однако Джерсен уничтожил весь арсенал одним залпом из лучемета.

Сион Трамбле медленно развернулся и бросился на Джерсена, как бешеный зверь. Джерсен громко расхохотался, пригнулся, нанес удар плечом в живот Сиона Трамбле, ухватился за мгновенно взметнувшееся колено противника и перекинул князя через себя. При этом он схватил князя за светлые волнистые локоны и, когда Сион Трамбле сделал отчаянную попытку встать, резко дернул их к себе. Мгновенно с головы Сиона слетели золотые кудри, вслед за ними — и все лицо. Рука Джерсена держала за волосы теплую резиновую маску, безукоризненно прямой нос скривился набок, безвольно обмяк рот. У валявшегося на полу человека не было лица. Только голый череп, обтянутый тонкой прозрачной пленкой, сквозь которую виднелись бледно-розовые и ярко-красные лицевые мышцы. Из-под обнаженного лба, над черным провалом ноздрей злобно сверкали лишенные век глаза. Искривился безгубый рот, обнажив вдруг ослепительно белые зубы.

— Кто… что это? — едва слышно спросила Алюз Ифигения.

— Это, — ответил Джерсен, — хормагаунт. Это и есть Кокур Хеккус. Или Билли Уиндл. Или Зеуман Отуал. Или Падербуш. Или еще десяток других. И вот теперь пришло его время. Кокур Хеккус, ты помнишь налет на Маунт-Плезент? Я явился для того, чтобы покарать тебя.

Кокур Хеккус медленно поднялся на ноги, вместо лица Джерсен увидел череп гниющего трупа.

— Когда-то ты сказал мне, что боишься только смерти, — произнес Джерсен. — Сейчас ты умрешь.

Кокур Хеккус издал какой-то нечленораздельный хрип.

— Всю свою жизнь, — продолжал Джерсен, — ты совершал одно гнусное деяние за другим. Мне бы следовало умертвить тебя, предварительно подвергнув самым ужасным мучениям, но достаточно будет и того, что ты просто умрешь.

Джерсен поднял лучемет. Издав клокочущий вопль, Кокур Хеккус рванулся вперед, взметнув руки перед собой, — и тут же рухнул, натолкнувшись на огненный сноп.

На следующий день был повешен мажордом Атер Кэймон — пособник, ставленник, компаньон и наперсник Кокура Хеккуса. Стоя на высокой складной лестнице, он вопил над объятой ужасом толпой:

— Дурачье! Дурачье! До вас хотя бы дошло, как долго вас обманывали, доили, пускали вашу кровь? Куда делось ваше золото, где ваши воины, красивые женщины? Целых двести лет я здесь хозяйничал, а Кокур Хеккус еще дольше! Против Бурых берсальеров он посылал лучших ваших воинов, и они погибали напрасной смертью. К его ложу доставляли ваших красавиц, редкие из них возвращались домой — как правило, они исчезали бесследно. Вы зальетесь слезами, когда узнаете, какова была их судьба! Он умер, умираю и я, но вы дурачье! Глупцы!

Палач вышиб лестницу из-под его ног. Толпа в оцепенении глядела на дергающееся тело мажордома, глаза которого мгновенно остекленели.

— Как же вы догадались? — спросила все еще бледная от ужаса Алюз Ифигения, прогуливаясь с Джерсеном в саду дворца барона Энделя Тобальта.

— Сначала подозрения у меня вызвали руки Сиона Трамбле. У него хватило ума держаться совсем не так, как Падербуш; но руки остались теми же самыми: с длинными тонкими пальцами, гладкой, лоснящейся кожей, с длинными ногтями на несколько выгнутых больших пальцах. Такие руки я уже видел, но не мог вспомнить, у кого, пока еще раз не присмотрелся к Падербушу с более близкого расстояния. Кроме того, Сион Трамбле разоблачил себя сам. Ему было известно о том, что вы решили не выходить за него замуж. Но только три человека могли знать об этом: вы, я и Падербуш, потому что только в самоходе вы пришли к такому решению. Когда я услышал об этом от Сиона Трамбле, то сразу же глянул на его руки и увидел подтверждение своей догадки.

— На какой планете мог родиться и вырасти такой подлец? Какие родители…

— Его буйное воображение было для него благословением и проклятием одновременно. Одной жизни для него оказалось недостаточно. Ему обязательно нужно было испить из каждого источника, познать все на собственном опыте, испытать любые превратности судьбы, прожигать свою жизнь, не зная меры ни в чем. На Фамбере он нашел мир, соответствующий его темпераменту. Принимая попеременно то или иное обличье, он создал свой эпос. Когда же он уставал от Фамбера, то возвращался на планеты Ойкумены — мир, менее послушный его воле, но все же не такой скучный. Теперь он мертв.

— А мне теперь более, чем когда-либо, необходимо покинуть Фамбер, — сказала Алюз Ифигения.

— Здесь нас уже ничто не держит. Завтра мы тронемся в путь.

— Почему завтра? Давайте уйдем отсюда прямо сейчас. Мне кажется, я уверена, что могу отыскать дорогу к космическому кораблю. Путь на север в обход гор Скар Сакау не так уж труден. Ориентиры мне знакомы.

— Что ж, можно и не задерживаться, — ответил Джерсен. — В путь так в путь.

Провожала их небольшая группа вельмож Каррая.

— Так вы пришлете сюда корабли из Ойкумены? — встревоженно спросил барон Эндель Тобальт.

— Я обещал это сделать, и обещание свое намерен сдержать, — ответил Джерсен.

— Когда-нибудь — еще не знаю когда — я вернусь на Фамбер, — произнесла Алюз Ифигения, с некоторым волнением обводя взором пейзаж родной планеты.

— Но учтите, — сказал барону Джерсен, — стоит появиться здесь кораблям Ойкумены, как придет конец вашему нынешнему образу жизни! Возникнет ропот, тоска по прошлому, неудовлетворенность. Может быть, вам больше нравится Фамбер такой, какой он сейчас?

— Я могу говорить только за себя, — произнес Эндель Тобальт. — Я считаю, мы должны воссоединиться с остальным человечеством, чего бы это нам ни стоило.

Его поддержали остальные.

— Воля ваша, — ответил Джерсен.

Алюз Ифигения забралась внутрь самохода, за нею последовал Джерсен, захлопнул люк, прошел к пульту управления, поймал взглядом фирменную табличку: