Читаем без скачивания Путь императора - Александр Мазин

– Ядовитой паучихи он любимец! – прорычал Гронир.– Башку ему отрежу!

Он дернулся, словно хотел схватиться за меч, но вместо правой руки тысяцкого сейчас болтался пустой рукав, а меч…

Гронир уткнулся лицом в скатерть и заплакал.

– Алый…– неуверенно произнес Гишмир.– Ну ты что, Алый? Ты что? Думаешь, я не понимаю… Ты это брось, слышь? У тебя ж, говорят, покровитель есть, из знатных, пошел бы к нему…

Гронир вскинулся, глянул бешено:

– Нету! Помер мой покровитель! Понял?

– Ну… Ну помер. Но ты ж не последний человек, Алый? Придумай что-нибудь…

– Что? – Гронир заскрипел зубами.

– Может, ему… это… сбежать?

– Как?

– Да просто.– Гишмир мотнул головой, лицо его стало отчаянным: – Поговорю с сотником, поставит меня в караул к темнице, а я его и выпущу. Я для тебя все, Гронир! Ты ж мне шкуру спас!

– А он – мне,– буркнул тысяцкий.– И не только мне.

Глядел он по-прежнему угрюмо, но отчаяния в глазах поубавилось.

– Я его выпущу,– решительно произнес десятник.– А ребята мои… ну, они мешать не станут. Но дальше – ты сам, потому как сквозь стражу мне его не провести. А тебе?

Гронир нахмурился, но тут же лицо его прояснилось.

– Есть мыслишка,– сказал он.– Попробуем.

Он повеселел, и Гишмир тоже улыбнулся. Но тут же помрачнел.

– А…– проговорил он.– Ничего не выйдет.

– Это почему?

– Да царский маг его все равно вынюхает.

– Не вынюхает! – уверенно сказал Гронир.– Да и нет его во дворце, мага-то. С войском он. Ладно, все!

Тысяцкий поднялся:

– Спасибо, Гишмир, не забуду. А сейчас – прости. Надо дело делать. Когда тебе в караул?

– Первая вечерняя стража.

– Понял. Жди.

Человек в сером грубом плаще с капюшоном (не совсем обычное зрелище в довольно жаркий день) вошел в трактир, огляделся, втянул носом вкусный запах жареного мяса и решительно направился в двери, ведущей на второй этаж.

Один из громил, потягивающих пиво за угловым столом, проворно вскочил и пустился наперерез:

– Куда?

– Мне нужен Мормад.

Громила с подозрением оглядел вошедшего. Тень от капюшона скрывала лицо, зато ножны меча оттопыривали плащ весьма выразительно.

– Что сказать надо? – спросил громила, подобравшись и сделав выразительный знак своим.

Еще четверо поднялись из-за стола и двинулись к гостю.

– Сказать? А, понял. «За угощение платят».

– Угу.– Громила расслабился и дал подмоге отмашку.– Пойдем.

Поднялись. Сопровождающий постучал в нужную дверь:

– К тебе, атаман.

Гость вошел в маленькую комнату, откинул капюшон.

– А, это ты, достойный! – Мормад поднялся.– Каким ветром?

Он протянул руку, но гость сбросил плащ, и рука нурташца упала.

– Кто ж это тебя так обкромсал?

– Фетсы,– буркнул гость.– Нужна помощь, атаман.

– Говори.– Мормад перестал улыбаться.

– Сможешь вывезти человека из столицы?

– Человека, которого ищут? – уточнил нурташец.

– Да.

– Два золотых.

– А из Дивного города?

– Надо подумать…– Атаман почесал шрам на щеке. – Надо подумать… А кому он помешал, твой человек?

– Императору.

– Серьезная личность. Из Великондара вывезу, а вот из Дивного города – вряд ли. Но за отдельную плату могу подкинуть идейку.

– Давай.

– Еще два золотых.

– Давай, говорю!

– Ладно, не серчай! – Мормад усмехнулся.– Идейка простая. Покойников не разглядывают.

– Еще одна шутка – и покойником станешь ты,– холодно произнес гость.

– А кто тебе сказал, что я шучу? – удивился атаман.– Еще три золотых – и получишь снадобье, после которого даже лекарь не отличит твоего человека от жмурика.

– И дальше?

– Дальше ты вывезешь его из Дивного города, передашь мне. А я тем же манером переправлю его за столичные ворота. А утречком он встанет как ни в чем не бывало. Годится?

– Деньги вперед?

– Со-отник! Только половину. Разве мы друг другу не доверяем?

Гость хмыкнул.

– Если он не очнется?

– Если не очнется, вернешься и возьмешь деньги обратно.

– И твою жизнь.

– По рукам. Давай деньги.

16

Наружный засов с лязгом отодвинули. Железная дверь распахнулась, и вошел Алый с бронзовым подносом в руках.

– Еда,– сообщил он.

Как будто Фаргал мог и не догадаться, что в мисках. Тем более что пахло оттуда вкусно. Да, тюрьмы в Карнагрии бывают разные. Уж в этом эгерини убедился на собственном опыте. Теперешнее его узилище оказалось вполне приличным. Ни плесени на стенах, ни крыс. Сухая постель, вкусная еда, доброжелательная стража. Одно только осталось неизменным – кандалы.

Алый опустился рядом, смотрел, как эгерини ест. Узника он не боялся. Алые, как заметил Фаргал, вообще ничего не боялись. Такое воспитание. Впрочем, в открытых дверях маячили еще двое.

– Что слышно в Дивном городе? – спросил эгерини.– Как поживает наш милостивый Император?

Стражник скривил рот:

– Получше, чем ты, тысяцкий.

Он бы еще многое мог сказать, но Гурлагер строго предупредил: кто будет болтать с бывшим героем-главнокомандующим, а ныне изменником Фаргалом – без языка останется.

Утром на площадях Великондара объявили: предатель Фаргал продался фетсам, и вина его доказана.

Если кому не нравится, может поворчать в кулак.

– Тебе принести чего? – спросил стражник.

– Немножко свободы,– усмехнулся Фаргал.

Стражник ушел. Фаргал вынул из-за пазухи медальон, полюбовался, как переливается огнем имя возлюбленной. Меч, конечно, у него отобрали, но талисман оставили. Жаль, что так вышло. Он-то успел привязаться к этой стране. Верно говорят: больше любят не того, кто тебя спас, а того, кого спас сам. Забавно, но эгерини совсем не сердился на Императора. А вот на Саконнина – да. Ведь мог же вступиться Старший советник!

Фаргал не знал, что и влияние Саконнина на Царя царей в последнее время изрядно уменьшилось. Йорганкеш предпочитал тех, кто восхвалял его, а не тыкал носом в ошибки.

Фаргал подошел к кровати и прилег, устроившись так, чтобы не мешали тяжелые цепи. По крайней мере этой ночью он как следует выспался. И в следующую тоже выспится. А там посмотрим. Эгерини столько раз выскальзывал из цепких пальчиков Смерти. Почему бы не сделать этого еще разок?

Оборотень выбрался из тайного лаза и огляделся. Коридор был темен и пуст. Это хорошо. Оборотень не боялся людей, но понимал – лишний шум может оказаться помехой. К сожалению, к нужному месту придется добираться открыто. Опустившись на четвереньки, оборотень втянул когти и сделал подушечки лап мягкими и упругими, потянул воздух расширившимися ноздрями. Запах пыли, запах горящего масла, запах человека… слабый… Оборотень сорвался с места и длинными прыжками помчался по коридору. Быстро, как подхваченная ветром тень.