Читаем без скачивания Буря мечей. Книга II - Джордж Мартин

— Есть правда, которую выслушать нелегко. Роберт был настоящий рыцарь... благородный и смелый... он пощадил мою жизнь и жизнь многих других, а принц Визерис всего лишь мальчик, из которого неизвестно что могло получиться. К тому же... простите, моя королева, но вы приказали мне говорить правду... ваш брат Визерис даже ребенком выказывал те черты своего отца, которые никогда не проявлялись в Рейегаре.

— Какие черты? Я не понимаю.

— Известно ли вам, что вашего отца в Вестеросе прозвали Безумным Королем? — напрямик спросил старый рыцарь.

— Визерис говорил мне. — Безумный Король... — Это узурпатор со своими псами прозвал его так. Это ложь.

— Зачем требовать правды, если вы не желаете слышать ее? — Сир Барристан поколебался немного и стал продолжать. — Я говорил прежде, что воспользовался фальшивым именем, чтобы Ланнистеры не узнали о моем появлении у вас. Но это только полуправда, ваше величество. Вся правда в том, что я хотел немного понаблюдать за вами, прежде чем присягать вам на верность. Чтобы увериться, что вы не...

— Не дочь своего отца? — Кто же она в таком случае?

— Не безумны, — поправил рыцарь. — Но этой дурной крови я в вас не нашел.

— Дурной крови? — ощетинилась Дени.

— Я не мейстер, чтобы пичкать ваше величество историей. Всю жизнь я имел дело с мечами, а не с книгами. Но каждый ребенок знает, что Таргариены всегда балансировали на грани безумия. Ваш отец не первый. Король Джейехерис как-то сказал мне, что безумие и величие — это две стороны одной монеты. Каждый раз, когда рождается новый Таргариен, боги подбрасывают монету, и весь мир, затаив дыхание, следит, какой стороной она ляжет.

Джейехерис. Этот старик знал ее деда. Дени призадумалась. То, что она знала о Вестеросе, большей частью проистекало от Визериса, а в остальном — от сира Джораха. Сир Барристан успел забыть больше, чем когда-либо знали они оба. Он мог объяснить Дени саму себя.

— Выходит, я всего лишь монета в руках какого-то бога, сир?

— Нет. Вы полноправная наследница Вестероса, и я до конца дней останусь вашим верным рыцарем, буде вы сочтете меня достойным снова носить меч. Если же вы рассудите иначе, я готов снова служить в оруженосцах у Силача Бельваса.

— А если я сочту, что ты годишься только в шуты? — бросила Дени. — Или в повара?

— Буду польщен, ваше величество, — со спокойным достоинством ответил Селми. — Я умею варить говядину и печь яблоки не хуже кого другого, и мне довелось зажарить немало уток над лагерными кострами. Надеюсь, вы любите их подгоревшими снаружи и сыроватыми внутри.

Дени не сдержала улыбки.

— Только безумцы могут любить такое блюдо. Бен Пламм, дай сиру Барристану свой меч.

Но Селми не захотел его взять.

— Я бросил свой меч к ногам Джоффри и с тех пор не касался другого. Новый меч я приму только из рук моей королевы.

— Как скажешь. — Дени взяла меч у Бурого Бена и подала рыцарю рукоятью вперед. Тот почтительно принял его. — Теперь преклони колени и клянись верно служить мне.

Он опустился на одно колено и стал присягать, но Дени почти не слушала его. С ним все прошло легко, а вот с другим будет потруднее. Когда сир Барристан договорил, она обратилась к Джораху Мормонту.

— Твой черед, сир. Помни: ты должен говорить только правду.

Шея Мормонта побагровела — то ли от гнева, то ли от стыда.

— Я пытался сказать вам правду с полсотни раз. Я говорил, что Арстан не тот, кем хочет казаться. Говорил, что Ксаро и Пиату Прею доверять нельзя. Говорил...

— Ты предостерегал меня против всех, кроме себя самого. — Его дерзость разгневала Дени. Ему следует быть гораздо смиреннее, следует молить ее о прощении. — Не верьте никому, кроме Джораха Мормонта, говорил ты... и все это время состоял на службе у Паука!

— Я ни у кого не состоял на службе. Я брал у евнуха золото и порой писал ему письма, только и всего.

— Только и всего?! Ты шпионил за мной и продавал меня моим врагам!

— Одно время, — неохотно признал Мормонт. — Потом я перестал.

— И когда же это случилось?

— Я послал одно донесение из Кварта, но...

— Из Кварта!! — Дени надеялась, что это кончилось намного раньше, — что же ты написал из Кварта? Что ты теперь мой человек и не желаешь больше им способствовать? — Сир Джорах стоял, не глядя ей в глаза. — Когда кхал Дрого умер, ты просил меня отправиться с тобой в Йи Ти, на Яшмовое море. Чье это было желание — твое или Роберта?

— Я предложил это ради вашего блага. Чтобы увезти вас подальше от них. От этого гнезда ядовитых гадов.

— Ты называешь их гадами? Кто же тогда ты, сир? — Страшная мысль внезапно пришла ей в голову. — Ты донес им, что я жду ребенка от Дрого.

— Кхалиси...

— Не вздумайте отрицать это, сир, — резко вмешался сир Барристан. — Я присутствовал при том, как евнух сообщил об этом совету, а Роберт решил, что королева и ее дитя должны умереть. Эта весть исходила от вас, сир. Говорили даже, что вы сами могли бы совершить требуемое в обмен на помилование.

— Ложь, — потемнел сир Джорах. — Я никогда бы... Вспомните, Дейенерис: ведь это я помешал вам выпить отравленное вино.

— Верно. Но откуда ты знал, что оно отравлено?

— Я... только подозревал. С тем же караваном я получил письмо от Вариса, в котором он предупреждал меня о будущих покушениях. Он хотел, чтобы за вами следили, это так, но вреда вам не желал. — Сир Джорах опустился на колени. — Если бы я не доносил им, это делал бы кто-нибудь другой. Вы сами знаете.

— Я знаю одно: ты меня предал. — Дени приложила руки к животу, где погиб ее сын Рейего. — И знаю, что отравитель хотел убить моего сына, о котором донес ты.

— Нет... нет. Я не хотел... простите меня. Вы должны меня простить.

— Должна? — Слишком поздно. Ему надо было с этого начать. Она не может простить его, как намеревалась. Отравителя она волочила за своей лошадью, пока от него ничего не осталось — разве человек, толкнувший его на злодейство, не заслуживает той же участи? Но ведь это Джорах, ее свирепый медведь, ее правая рука, никогда ее не подводившая. Без него она была бы уже мертва, и все же... — Не могу я тебя простить. Не могу.

— Старика вы простили...

— Он назвался чужим именем, и только. Ты продавал мои секреты людям, убившим моего отца и отнявшим трон у моего брата.

— Я защищал вас. Сражался за вас. Убивал ради вас.

«Целовал меня. Предавал меня».

— Я полез в клоаку, как крыса — все ради вас.

«Возможно, для тебя было бы милосерднее, если бы ты погиб там». Дени молчала — ей нечего было сказать.

— Дейенерис, я любил вас.

Вот оно. «Три измены должна ты испытать: одну из-за золота, одну из-за крови, одну из-за любви».