Читаем без скачивания Сердце йоги - Свами Вивекананда

Глава VI. Непристрастие есть полное самоотречение

Подобно тому, как каждый акт, исходящий от нас, возвращается к нам в виде реакции, так наши действия могут влиять и на других людей, а их поступки на нас. Вы, вероятно, заметили, что чем больше плохих поступков совершают люди, тем хуже они становятся и, напротив, по мере того как люди делают добро, они совершенствуются и научаются делать только добро. Это растущее влияние поступков на характер человека можно объяснить лишь взаимодействием между людьми. Приведу пример из физики: при известном действии мой ум находится в определенном вибрационном состоянии; все умы, находящиеся в тождественных условиях, склонны будут подпасть под влияние волн, или вибраций, моего ума. Если в одной комнате находятся разные музыкальные инструменты, настроенные на один лад, то, если взять ноту на одном из них, все остальные будут звучать на той же ноте. Так и все умы, находящиеся в состоянии одинакового настроя, одинаково отзовутся на ту же мысль. Конечно, влияние мысли на сознание будет различно, в зависимости от расстояния и других причин, но ум всегда открыт какому-нибудь влиянию. Предположим, что я совершаю дурной поступок; ум мой находится в состоянии определенных вибраций, или колебаний, и сознания всех других людей мира, находящиеся в том же состоянии, могут подвергнуться влиянию вибраций моего ума. Это взаимное влияние сознаний более или менее существенно, смотря по степени силы вибраций каждого из них.

Развивая далее это сравнение, можно предположить, что подобно тому, как волны света иногда бегут миллионы лет, прежде чем встретят какой-нибудь предмет, так и мысленные волны также бегут сотни лет, прежде чем натолкнутся на предмет, с которым они могут звучать в унисон. Весьма возможно поэтому, что наша атмосфера полна подобных мысленных колебаний, как позитивных, так и негативных. Каждая мысль, исходящая из каждого мозга, продолжает, так сказать, пульсировать, пока она не встретит подходящий предмет, способный воспринять ее. Каждый ум, раскрытый для восприятия этих вибраций, отзывается на них немедленно. Так и человек, поступая плохо, приводит свой ум в определенное состояние напряжения, и все волны, соответствующие этому состоянию напряжения и уже как бы существующие в атмосфере, будут стараться проникнуть в его ум. Потому-то порочный человек обычно продолжает делать все больше и больше зла. Поступки его приобретают все большую напряженность. В силу этого, поступая плохо, мы подвергаемся двойной опасности: во-первых, мы раскрываем себя для всевозможных дурных влияний, окружающих нас, во-вторых, мы творим зло, которое может повлиять на других, может быть, даже через сотню лет. Делая зло, мы вредим и себе, и другим. Делая добро, мы приносим пользу и себе, и другим; и так как все силы в человеке, эти силы добра и зла черпают свою жизнеспособность из окружающего мира.

Согласно карме-йоге, однажды совершенное действие не может быть уничтожено, пока оно не принесет своего плода; нет силы в природе, могущей помешать ему дать свой результат. Если я поступаю дурно, я должен за это пострадать – ничто в мире не может это изменить. Точно так же, если я совершил хороший поступок, никакая сила в мире не может воспрепятствовать ему дать хорошие плоды. Причина должна иметь свое следствие; ничто не может изменить этого закона. Тут возникает очень тонкий и глубокий вопрос, относящийся к карме-йоге, – вопрос о тесной связи, существующей между всеми действиями, как хорошими, так и дурными. Нет поступка, не дающего одновременно и дурных, и хороших плодов. Возьмем ближайший пример: я с вами говорю, и некоторые из вас, может быть, думают, что я делаю хорошо, вместе с тем я, может быть, убиваю тысячи микробов в воздухе, значит, я делаю зло кому-то другому. Когда какое-нибудь действие влияет хорошо на тех, кого мы знаем, мы говорим, что оно хорошо. Например, вы назовете мою речь к вам хорошим поступком, но микроб не найдет его таковым; микробов вы не видите, а себя самих видите. Влияние моей речи ощутимо для вас, но действие ее на микробов для вас незаметно. Если мы станем анализировать наши дурные поступки, мы, пожалуй, найдем, что и они приносят какие-нибудь хорошие результаты. Тот, кто в хорошем способен распознать и дурное, а в дурном хорошее, познал тайну труда.

Что же из этого следует? То, что, как бы мы ни старались, мы не можем совершить абсолютно позитивного или абсолютно негативного поступка, понимая то и другое в смысле пользы и вреда. Мы не можем дышать и жить, не нанося вреда другим, и каждый кусок пищи, употребляемой нами, взят из чьего-нибудь рта: одна жизнь вытесняет собой другие жизни. Из этого следует, что совершенство никогда не может быть достигнуто одним лишь трудом. Мы можем работать всю вечность, но выхода из этого сложного лабиринта не найдем. Можно работать и работать без конца, и все же никогда не прекратится это неизбежное сочетание добра и зла в результатах работы.

Далее следует рассмотреть, какова цель труда. Мы видим, что значительное большинство людей во всех странах думают, что настанет время, когда мир будет совершенен и исчезнут болезни, смерть, несчастья и зло. Это прекрасная идея и отличная побудительная сила для вдохновения; но, вникнув в дело, мы сразу увидим, что осуществление этой мечты невозможно, раз добро и зло составляют лицевую и оборотную стороны одной и той же монеты. Как можно иметь добро, не имея одновременно и зла? Что подразумевается под совершенством? Выражение «совершенная жизнь» противоречит самому себе. Жизнь есть состояние беспрестанной борьбы между нами и всем, что вне нас. Каждую минуту мы фактически сражаемся с внешней природой, и если мы оказываемся побежденными, то жизнь нас покидает. Происходит, например, постоянная борьба из-за пищи и из-за воздуха. Если не хватает того или другого, мы умираем. Жизнь протекает не просто и не ясно, она очень сложна. Эта сложная борьба между чем-то внутри нас и внешней жизнью и есть то, что мы называем бытием.

Итак, с прекращением этой борьбы прекратится и жизнь.

Под идеальным счастьем подразумевается окончание этой борьбы. Но тогда и жизнь кончится, так как борьба может прекратиться только с прекращением жизни. Мы уже видели, что, помогая миру, мы помогаем самим себе. Главная польза работы для других состоит в совершенствовании самих себя. Путем постоянных усилий, делая добро другим, мы стараемся забыть о себе; это забвение себя и есть урок, который нам надлежит усвоить в жизни. Человек после многих лет борьбы наконец понимает, что истинное счастье состоит в искоренении эгоизма и что никто не может сделать его счастливым, кроме него самого. Каждый милосердный поступок, каждое сострадательное чувство, каждый акт помощи, каждое хорошее дело лишают нас большой дозы самомнения и открывают нам глаза на наше собственное ничтожество. Мы видим, что джнана-, бхакти– и карма-йоги – все сходятся в одной точке. Высочайший идеал состоит в вечном и всецелом самоотречении, в котором нет уже больше «себя», а все лишь «ты»; и, сознательно ли или бессознательно, карма-йога ведет нас к этой цели. Религиозный проповедник, может быть, ужаснется идее о Безличном Боге; он может настаивать на существовании Личного Бога и может также желать сохранить свою личность и индивидуальность, что бы он под этим ни подразумевал, но его этические идеалы, если они действительно прекрасны, могут быть основаны лишь на самоотречении. Это основа всякой нравственности; ее можно распространить на людей, животных или ангелов, она является единой основной идеей, единственным основным принципом, проникающим все этические системы.

В мире существуют разные по уровню духовного развития типы людей. Во-первых, богочеловеческие существа, чье самоотречение совершенно и которые только делают добро другим, жертвуя при этом даже собственной жизнью. Это самые совершенные люди. Если их найдется хотя бы сотня в какой-нибудь стране, то стране этой нечего приходить в отчаяние. Но, к сожалению, таких людей слишком мало. Кроме того, есть хорошие люди, делающие добро другим до тех пор, пока это не вредит им самим. Наконец, есть третий тип людей, которые вредят другим, чтобы себе сделать добро. Один санскритский поэт говорит, что есть и четвертый тип людей, которому он не подыщет названия, – людей, наносящих вред другим ради удовольствия вредить. Подобно тому, как на одном полюсе бытия находятся высочайшие в духовном отношении люди, делающие добро ради добра, так на другом полюсе находятся люди, делающие зло ради зла. Они никакой выгоды не получают от того, что делают зло, но зло лежит в самой их природе.

Существует два санскритских слова: «правритти», означающее движение по направлению к чему-нибудь, и «нивритти» – движение прочь от чего-нибудь. Правритти олицетворяется тем, что мы называем миром «Я» и «мое»; оно включает все то, что обогащает это «Я» посредством денег, власти, славы и что по природе стремится захватить, собрать все в один центр, и центр этот есть «Я». Когда стремление это начинает ослабевать и наступает нивритти, или отдаление, отхождение, тогда вступают в свои права нравственность и религия. Как правритти, так и нивритти суть разные виды труда; правритти – негативная деятельность, нивритти – позитивная. Нивритти является основой всякой нравственности и религии, и конечное совершенство ее выражается в полном самоотречении, в готовности пожертвовать умом и телом, и всем для другого существа. Когда человек дошел до этого состояния, он достиг совершенства в карма-йоге. Это наивысший результат добрых дел. Хотя бы человек не изучил ни одной философской системы, хотя бы он не верил ни в какого Бога, хотя бы он не молился ни разу во всю свою жизнь, если он одной только силой хороших дел пришел к такому состоянию, что готов отдать жизнь для других, то он достиг того же пункта, к которому религиозного человека приводит молитва, а философа – знание. Итак, мы видим, что философ, молящийся и работник – все встречаются в одном пункте, и пункт этот есть самоотречение. Как бы ни разнились друг от друга философские и религиозные системы, все человечество все же преклоняется с благоговением и трепетом перед человеком, готовым пожертвовать собой для других. В данном случае вопрос вовсе не в верованиях или в доктрине – даже люди, очень враждебно относящиеся к всяким религиозным идеям, сталкиваясь с фактами полного самопожертвования, чувствуют, что они должны перед ними преклониться. Разве вы не видели, как даже самый строгий христианин, читая «Свет Азии» сэра Эдвина Арнольда, преклоняется перед Буддой, не проповедовавшим ни о Боге и ни о чем ином, кроме самопожертвования. Единственно, чего не знает узкорелигиозный человек, – это то, что собственная его цель в жизни совершенно тождественна с целью тех, с кем он расходится в убеждениях. Верующий, держа всегда перед собой идею Бога и окружая себя добром, приходит в конце концов к тому же пункту и говорит: «Да будет воля Твоя» – и ничего не сохраняет для себя. Это и есть самоотречение. Философ благодаря всему своему знанию понимает, что все видимое есть иллюзия, и с легкостью от него отказывается. И это – самоотречение. Итак, карма, бхакти и джнана встречаются в этой точке; это и хотели сказать все великие проповедники древних времен, говоря, что Бог не есть мир. Мир – одно, а Бог – другое, и различие это абсолютно справедливо. Под миром подразумевается эгоизм. Бог – это бескорыстие. Можно жить на троне, в золотом дворце, и быть совершенно неэгоистичным – такой человек живет в Боге. Другой человек живет в лачуге, носит лохмотья и ничего на свете не может назвать своим; однако, если он эгоистичен, он глубоко погружен в мирскую суету. Вернемся теперь к одному из главных наших положений. Мы говорим, что не можем творить добра, не делая одновременно какого-нибудь зла, и не можем творить зла, не делая вместе с тем и добра. Как же нам трудиться, зная это? На этом основании и возникали секты, которые, опираясь на то, что человек, живя, должен убивать бедных маленьких животных и растения и чему-нибудь или кому-нибудь вредить, с удивительным самомнением проповедовали медленное самоубийство как единственное средство уйти из мира. Поэтому, согласно их учению, остается только умереть. Джайны проповедовали эту доктрину как высший идеал. Она кажется очень логичной. Но истинное разрешение вопроса содержится в Гите и выражается в теории беспристрастия и полной отрешенности при выполнении своей жизненной задачи. Знайте, что вы совершенно отделены от мира; однако вы живете в мире и, что бы вы в нем ни делали, трудитесь не для себя. Каждый поступок, совершаемый вами для себя, обратит свое действие на вас же самих. Если он хорош, вы получите хорошие последствия; если плох, вы получите негативные результаты. Но всякое действие, совершенное не ради себя, каково бы оно ни было, не обратит на вас своего действия. Эта идея очень ярко выражена в одной фразе в индусском священном писании: «Если он даже уничтожит всю Вселенную (или если его самого убьют), он не будет ни убийцей, ни убитым, если он поймет, что действовал не для себя». Поэтому карма-йога учит: «Не отрекайся от мира, живи в мире, впитывай его влияние, сколько можешь, но лучше вовсе не работай, чем если ты будешь это делать для личного удовольствия. Целью жизни не должно быть получение удовольствий. Сначала убей чувство своего «Я», а затем вбери весь мир, как себя самого». Как говорили древние христиане: «Надо совлечь с себя ветхого человека». Этот «ветхий человек» есть эгоистичное представление о том, что весь мир создан для нашего наслаждения. Неразумные родители учат своих детей молиться: «Господи, Ты создал для меня это солнце и эту луну!» Как будто Господу нечего больше делать, как создавать все для этих младенцев! Не учите ваших детей таким глупостям! Есть люди, неразумные в другом отношении: они учат, что все животные созданы для того, чтобы мы их убивали и ели, что весь мир сотворен ради удовольствия людей. Все это неверно. Тигр, пожалуй, тоже может решить, что человек был создан для него, и будет молиться: «Господи, как скверны эти люди, которые не попадаются на моем пути, чтобы я их съел: они нарушают Твой закон». Если мир создан для нас, мы тоже созданы для мира. Более всего задерживает наше развитие мысль о том, что мир создан ради нашего удовольствия. Мир этот не ради нас сотворен; миллионы людей покидают его каждый год, и мир этого не чувствует, потому что они замещаются миллионами других. Мир в такой же мере создан для нас, как и мы для мира.