Читаем без скачивания Спецназ Лысой Горы - Александр Прокопович

Крылья с шорохом снова сложились в плащ. Клыки спрятались. Я видел много разных пород людей. Крылатых – впервые. В комплекте с клыками это было довольно неприятно, особенно если учесть, что в этом городке никогда не восходит солнце.

Караваны проходили мимо годами, но никто никогда не рассказывал о крылатых людях. Вероятно, демонстрация летных качеств не входила в планы жителей городка. И это не радовало тоже.

Летун тем временем, обогнув меня, словно естественное препятствие (я уже начал привыкать к этой роли), подошел вплотную к Даниле и с вниманием, в котором сочувствия было раз в сто меньше, чем в пытливом взгляде палача на шею будущей жертвы, изучил раны моего ученика.

– Он уйдет этой ночью. Иначе не бывает. Потом уйдете вы.

Крылатый оставил нас одних в комнате с неприкрытой дверью. Князь продолжил свой нелегкий труд, а я все не мог понять, почему я всё так же стою, подпирая стену комнаты, вместо того чтобы бежать отсюда сломя голову?

– Лейтенант, помогите мне…

Так и есть, князь решил сварить Данилу, и я, конечно же, должен быть в этом замешан. Данила был раздет и водружен в таз. Ярослав обреченно посмотрел на меня и, как был, тоже полез в водичку. Бульончик, судя по всему, будет того – с душком. Я, конечно, и так был сильно удивлен подготовкой исцеления Данилы, но удивление дошло до края – дальше начались совсем другие чувства.

У меня напряженные отношения с огнем. Поэтому я точно помню: Ярослав огонь не разводил. Князь наклонился и, кажется, почти без усилий взял Данилу на руки. В то же мгновение всё сооружение из дровишек, окружавших таз, моментально вспыхнуло, да так, что я, находясь в паре метров от огня, в одну секунду успел пропотеть. Так же неожиданно, как вспыхнуло, пламя погасло. Князь стоял во весь рост в абсолютно пустом тазу, держа на руках Данилу. Из ран Данилы сочилась ярко-синяя жидкость, и, если бы не ее цвет, это было бы больше всего похоже на кровопускание.

Огонь вспыхнул вновь и вновь погас. Данила, разом осунувшийся, всё так же лежал у князя на руках, только тело его было совершенно нормального цвета, без намека на мертвенную синеву.

На этот раз дровишки раскладывал я. Никаких спецэффектов – понемногу занялись и по чуть-чуть греют. Одеяла, принесенные крылатыми, оградить от холода полностью не могли, но это было лучше, чем вообще ничего. После того как я уложил ученика, ту же процедуру пришлось проделать с князем. Ярослав даже не пытался самостоятельно передвигаться. Не знаю, что именно он сделал с моим учеником, но и самому ему досталось немало. Князь бредил, не открывая глаз.

– Алекс… может быть, ты когда-нибудь в этом разберешься. Никакая радиация не может породить людей-кротов и людей – летучих мышей. Тролли, ведьмы, вампиры – это слишком много для мутаций. Большая Стена – это слишком здорово для техники наших предков…

– Князь, вам сейчас лучше просто поспать…

– Алекс, конечно, я буду спать. Как знать, будет ли время поговорить, когда проснусь… Просто я хочу, чтобы ты об этом знал. Не забудь про этот наш разговор, обещаешь?

– Обещаю, Ваше Величество. А почему вы решили об этом поговорить именно со мной?

Князь Ярослав не ответил на мой вопрос. Он спал, и ему было хорошо. Во сне ему было сухо и тепло. Странно устроены люди. Я тоже люблю, когда тепло и сухо. Я достаточно много сил приложил к тому, чтобы не иметь никакого начальства. В те небольшие промежутки времени, когда теплота и сухость находятся в одном месте со мной, а начальство – в другом, ко мне начинают тянуться женщины и дети. В результате я – в компании двух парней, притом один из них князь… И всё это – в холоде и сырости. Есть в этом что-то противоестественное.

Ребята, построившие этот город, продвинулись даже дальше меня. Почти невозможно понять, зачем крылатым так старательно загонять город под крышу, да еще и под такую низкую крышу. Фишка с земляным полом вообще за гранью – воспитывают в себе морозоустойчивость нижних конечностей? Или в их спальнях построены удобные насесты?

Почему-то мысль о насестах так увлекла меня, что я не сразу заметил, что костер почти умер, а в комнате несколько больше народа, чем должно быть. Черное на черном – не самое яркое зрелище, но мне хватило. Незваные гости всё никак не приступали к действию, а я так старательно притворялся телом, спящим глубоким сном, что и вправду заснул. Утро наступило вместе с хлопаньем по плечу. С учетом того, как я заснул, нет ничего удивительного, что и проснулся я несколько возбужденным. А когда я нервничаю, я успокаиваю окружающих. Не знаю, был ли это тот летун, который накануне скалился, или какой-то другой, но сейчас он был спокоен, как только может быть спокоен человек с клинком у шеи. В следующий раз я его обязательно узнаю – по шраму. Кажется, он что-то пытался произнести. Очень неудобно разговаривать с горлом, прижатым к острой кромке металла, – вот когда понимаешь пословицу: молчание – золото. Что ж, если я немного ослаблю хватку, быть может, я услышу что-то интересное?

– Вам надо срочно уходить… – Довольно странно видеть существо с клыками, явно чем-то напуганное. Не я же его напугал? – Поверьте мне, вам опасно здесь оставаться!

Фраза «поверьте мне» радует меня с детства. Говорит ее обычно человек, которому не доверяют, мало того, этот человек искренно верит в то, что он маг. А иначе с какой радости ему произносить это самое «поверьте мне»? Думает, это заклинание? Произнес – и мы тут же начали ему верить? Сегодня эта магия работала плохо. Почти так же плохо, как чувствовали себя Данила и князь. Может быть, клыкастый прав – и нужно срочно уходить. Только «срочно уходить» сейчас легко сделали бы с моим учеником и князем то же, что и пара кинжалов. Особенно если принять во внимание, что кто-то из наших хозяев уже побеспокоился о том, чтобы нам было что перекусить этим утром. Пахло ровно настолько вкусно, насколько я был голоден. Есть и спать, по крайней мере, еще пару дней – и тогда, кто знает, может быть, я смогу начать кому-то верить.

Дверь захлопнулась, оставив нас наедине с завтраком. Вспоминая ночных гостей, я решил попробовать запереть дверь… Увы, ни запора, ни крючка. Что интересно, доверчивость и готовность к приему гостей предполагалась односторонняя. Запоров и крючков не было только с нашей стороны. Открыть дверь мне не удалось. Неужели срочно уйти мне предлагал тюремщик?

Глава десятая

Отец и дети

У тебя есть чувство ритма, если ты точно знаешь, когда есть смысл стучать, а когда – нет.

Пуххх… Кажется, звук не рвался наружу, а входил во что-то большое и мягкое. Пуххх… где-то почти на грани слышимости зародился и пошел в наступление жесткий ритм… Весь день до нас не доносилось ни звука, даже звука, который радует любого узника, – скрипа открываемой двери, предшествующего доставке еды и воды. Но, как только стемнело, туземцы решили попотчевать нас местной музыкой. Вероятно, экономили на хлебе, а взамен решили устроить концерт. Большой и маленький барабаны шли в наступление. Этот звук в моем рейтинге слуховых неприятностей занял почетное второе место сразу после дуэта иголки и стекла. Открывшаяся дверь и даже те, кого она пропустила, уже не могли ухудшить мое настроение. Первым шел легко узнаваемый по шраму мой утренний знакомец. Идти ему было трудно, ему приходилось нести себя и тащить на себе цепи. Странно было не то, что он еле идет, для меня было загадкой, как он вообще передвигается с этой грудой железа. Несмотря на обманчивый свет факелов, свежие кровоподтеки расцвели так, что не увидеть их мог бы только слепой. Может, мне только показалось, но фоном для этих художеств была смертельная синева кожи, та самая, которой еще вчера блистал Данила… Я, конечно, изверг, но, помнится, из комнаты он выходил в куда большей целости.