Читаем без скачивания Зеленая мумия - Фергюс Хьюм

– Ну а как еще это могло быть? – огрызнулся коронер. – Вы тратите время, придираясь к моим словам. Если у вас есть свидетели – дайте им слово.

– Нет никаких свидетелей, которые могли бы нам подсказать, кто же настоящий убийца, – холодно объявил инспектор Дэйт, не обращая внимания на враждебный тон коронера. – Преступник исчез, и никто не может предположить, как его зовут, чем он занимается или по какой причине он совершил убийство.

Коронер: Причина простая. Он хотел заполучить мумию.

Инспектор: А зачем ему мумия?

Коронер: Именно это мы желаем выяснить.

Инспектор: Совершенно верно, сэр. Мы также хотим узнать причину, по которой убийца задушил господина Болтона.

Коронер: Да знаем мы эту причину. Что нам неизвестно – так это то, зачем ему мумия. Кстати, я указал бы вам, господин инспектор, что пока мы даже не знаем пол убийцы. Ведь это могла быть и женщина.

Профессор Браддок, который расположился неподалеку от дверей комнаты, где проходило дознание, переполненный раздражением, рванулся вперед, чтобы возразить.

– Нет никаких улик, которые заставили бы предположить, что убийца – женщина! – заявил он.

Коронер: Сэр, вам никто не давал слова. И я все еще жду, чтобы инспектор Дэйт представил бы следствию хоть одного свидетеля.

Дэйт смерил коронера уничижительным взглядом. Они были старыми врагами, и со стороны могло показаться, что маленький профессор готов был встрять в их ссору. Но инспектор, не желая давать газетчикам материал для скандальной статьи, проглотил колкости коронера и, кратко завершив доклад, вызвал свидетелем Джулиана Браддока. Профессор заговорил с ангельской улыбкой на пухлом розовом лице, но тон его был полон желчи. Он заявил, что ему непонятна вся эта суета вокруг тела Болтона, когда мумия все еще не найдена. Однако, поскольку поимка преступника означала возвращение драгоценной перуанской мумии, египтолог обуздал свой гнев и ответил на вопросы коронера со всей возможной любезностью.

Впрочем, Браддоку почти нечего было рассказать следствию. Он сообщил, что увидел в газете объявление о продаже мумии, обмотанной зелеными бинтами – ее продавали на Мальте, – и послал своего помощника, чтобы тот купил реликвию и привез ее в Англию. Это было выполнено, а события, последовавшие за возвращением в порт, благодаря прессе стали известны всей стране.

– Не следовало этого допускать, – проворчал профессор.

– Что вы имеете в виду? – резко спросил коронер.

– Я имею в виду то, – передразнил его египтолог, – что столь широкое освещение дела поможет злодею избежать наказания.

– Вы уверены, что это был злодей, а не злодейка? – упорствовал дознаватель.

– Чушь! Бред! Что вы городите? Женщина не могла украсть мою мумию! За каким дьяволом женщине мумия?

– Вам не следует так грубить, профессор!

– Тогда вам не следует нести околесицу, доктор! – окончательно вышел из себя Браддок, и они с коронером, выпучив глаза, уставились друг на друга.

Мгновение или два царила полная тишина, а потом следователь снова начал задавать вопросы, немного сменив тему.

– У убитого были враги?

– Нет, сэр, убитый не был ни достаточно известным, ни особо богатым, ни слишком умным, чтобы настроить против себя какого-нибудь влиятельного человека. Он был всего лишь разумным молодым человеком, который честно трудился под моим руководством. Его мать – местная прачка, он носил в наш дом белье. Заметив, что он неглуп и стремится выбиться в люди, я нанял его как помощника и обучил его своей работе.

– То есть археологии?

– Ну не стирке же! Не задавайте глупых вопросов.

– Не следует грубить, – снова проговорил коронер, багровея. – У вас есть предположения, кто мог хотеть заполучить вашу мумию?

– Осмелюсь заметить, что множество ученых, занимающихся теми же проблемами археологии, что и я, хотели бы получить в свое пользование мумию инков, – и профессор озвучил длинный список громких имен.

– Ерунда, – прорычал коронер. – Известные люди, вроде тех, кого вы здесь упоминаете, не стали бы убивать, пусть даже ради того, чтобы заполучить уникальный экспонат.

– Я и не обвиняю никого из них, – парировал Браддок. – Это вы хотели узнать, кто мог бы пожелать присвоить мумию. Я ответил на ваш вопрос.

На это коронеру и в самом деле нечего было сказать. Он вновь сменил тему:

– А могли бы у этой мумии под бинтами оказаться драгоценности, которые и привлекли вора?

– А мне, черт вас дери, откуда знать?! – взорвался ученый. – Я не разворачивал эту мумию. Я ее даже не видел! Любые драгоценности, которые могли у нее оказаться, были скрыты под бинтами. Насколько мне известно, никто никогда не снимал их.

– А как вы сами считаете?

– Никак я не считаю. Болтон должен был привезти мумию, и все. Он должен был лично доставить драгоценный груз мне домой, но не сделал этого. Почему – я и сам бы очень хотел знать.

Когда профессор ушел, все еще кипя, слово предоставили молодому врачу, который первым исследовал труп Сиднея. Доктор Робинсон утверждал, что несчастный умер, удавленный красным шнуром от штор, и, судя по состоянию тела, смерть наступила приблизительно за двенадцать часов до того, как профессор Браддок вскрыл ящик. Труп обнаружили в три часа в четверг, в полдень, так что убийство было совершено между двумя и тремя часами ночи.

– Более точное время я назвать не могу, – добавил Робинсон. – Во всяком случае, бедного Болтона придушили после полуночи, но до трех часов утра.

– Довольно большой промежуток времени, – проворчал коронер, криво поглядывая на практикующего врача. – Других ран на теле не было?

– Нет. Можете сами в этом убедиться, если осмотрите труп.

После опроса медика коронер вызвал вдову Энн. Рыдая, старая женщина проговорила, что у ее сына не было врагов и что он был хорошим молодым человеком. Она также пересказала свой сон, однако в оккультизм коронер не верил. Зато все остальные присутствующие в зале суда с интересом слушали ее рассказ. Закончив давать показания, вдова спросила, как же ей теперь жить, когда ее мальчик покинул этот мир. Коронер, естественно, не смог ответить на этот вопрос и отпустил ее.

Потом вызвали Сэмюэля Квасса, владельца «Приюта моряка». Он оказался большим рыжеволосым человеком с ярко-рыжими усами и внешне напоминал моряка. Стоило дознавателю задать несколько вопросов, как сразу выяснилось, что в прошлом он действительно был капитаном. На вопросы он отвечал грубо, но честно и, несмотря на дурную репутацию его заведения, не был похож на теневого дельца. Он рассказывал то же, что было написано в газетах. В ту ночь, кроме него самого, в гостинице были его жена и ребенок, а также штат служащих. По его словам, Болтон отправился спать пораньше, заявив, что рано утром уедет в Гартли. Поселившись в трактире, молодой человек заплатил целый фунт, чтобы утром ящик перевезли через реку, погрузили на ломовика и отправили профессору. Поскольку утром Болтона в номере не оказалось, Квасс четко выполнил его указания. Также он заявил, что понятия не имел о содержимом багажа своего постояльца.

– А что, по-вашему, было в этом ящике? – быстро спросил коронер.

– Одежда и заграничные сувениры, – с прохладцей в голосе ответил хозяин гостиницы.

– Это вам сказал господин Болтон?

– Он мне ничего не говорил, – прорычал трактирщик. – Но он много болтал о Мальте, а я это место знаю. В свое время мне приходилось бывать в тех краях.

– А он хотя бы намекал на то, зачем ездил на Мальту?

– Нет.

– Он говорил что-нибудь о врагах?

– Нет.

– Вам не показалось, что молодой Болтон чего-то боится?

– Нет, – третий раз подряд повторил Сэмюэль Квасс. – Молодой человек, на мой взгляд, был очень доволен жизнью. Я и представить себе не мог, что он мертв и запакован в ящик, пока сам не увидел тело и не убедился в том, что люди говорят правду.

Коронер задавал всевозможные вопросы, как и инспектор Дэйт, но все попытки узнать что-то новое от господина Квасса не увенчались успехом. Он не юлил, отвечал коротко и прямо, и если он и врал, то делал это очень умело. В итоге коронеру пришлось отпустить его и вызвать последнюю свидетельницу – Элизу Флай.

Эта девушка, работавшая в трактире горничной, похоже, была самой важной свидетельницей, поскольку знала некоторые детали, до сих пор не известные ни ее хозяину, ни репортерам, ни полиции. Когда ее спросили, почему раньше она хранила молчание, Элиза сказала, что ждала, пока за помощь следствию назначат награду, однако никакой награды назначено не было, и теперь она была готова сообщить все, что знала, по этому делу. Ее показания и в самом деле оказались важными.

Мисс Флай сообщила, что Болтон действительно отправился спать часов в восемь. Он удалился в свой номер на первом этаже. Этот номер имел одно окно, как и отмечено в плане. Из него открывался вид на берег реки. В девять или чуть позже свидетельница отправилась на свидание со своим возлюбленным. В темноте она видела, что окно комнаты Сиднея открыто и что он разговаривает с какой-то старухой в платке. Элиза не смогла ни разглядеть лицо этой женщины, ни определить ее рост, поскольку та слушала Болтона, наклонившись к окну. Свидетельница не обратила на все это особого внимания, поскольку торопилась к своему другу. А когда она вернулась, примерно через час, около десяти, окно было закрыто и свет в номере не горел. Горничная решила, что постоялец лег спать.