Читаем без скачивания Тринадцать - Джош Аллен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жжж.
Дженни поморщилась. Она взглянула на свой телефон.
Будь осторожна, Дженни. Я не люблю воду.
«Вода», – пришло в голову Дженни. Она посмотрела на раковину. Жужжалка был всего в нескольких сантиметрах от непрерывного потока, лившегося из крана.
Жжж.
Я знаю, о чём ты думаешь, Дженни. Не делай этого.
У неё опустились плечи. Она убрала Жужжалку подальше от раковины.
Измельчитель мусора грохотал.
Ещё до того, как Жужжалка успел завибрировать, Дженни кинулась вперёд как молния и затолкала туда свой мобильный.
Послышалось резкое вращение и скрежет, и такой звук, как будто в раковине застряла вилка, только громче.
Дженни не остановил этот звук, она не выключила измельчитель, даже когда вверх полетели осколки стекла.
После минуты хруста и скрежета она щёлкнула выключатель.
Перемалывание прекратилось.
Двумя пальцами она залезла в измельчитель и выудила то, что осталось от Жужжалки.
Осталось мало – только искорёженный металлический корпус и свисающие проводки.
Жужжалка исчез. Уничтожен навсегда.
Дженни почувствовала облегчение. Её телефон никак – никак – больше не мог её потревожить.
Она выключила кран и выудила из измельчителя остальные кусочки Жужжалки, стараясь не порезаться. Через минуту мама вернулась на кухню.
Прежде чем Дженни могла попытаться объяснить, как она «случайно» уронила свой мобильный в измельчитель, мама заговорила.
– Кто-то пишет тебе на мой телефон, Дженни. – Она показала свой мобильный. – Ты узнаёшь этот номер?
Дженни потянулась за маминым телефоном. Её рука будто налилась свинцом.
Девочка посмотрела.
Она не узнала номер. Но она узнала простое сообщение из двух слов – запятая, точка, заглавные «П» и «Д».
Привет, Дженни.
Безззумные игры
Никто не захочет нанимать на работу тринадцатилетнего подростка, даже на лето.
К счастью для меня, я не выгляжу на тринадцать.
Я выгляжу на шестнадцать. И это в те дни, когда я бреюсь. Когда я отпускаю небольшую щетину, я выгляжу на все семнадцать-восемнадцать, а может, даже на двадцать.
Я здоровяк – тот самый ребёнок, который вырос первым и быстрее всех, тот, у кого толстая шея и широкие плечи, тот, который к концу шестого класса уже носит густые усы.
Большинство ребят думают, мне повезло, что я такой здоровый. Но поверьте мне, это не так весело.
Возьмём, например, урок физкультуры.
Меня всегда выбирают первым.
Ой, вот бедняжка, правда? Но вы когда-нибудь задумывались о том, что происходит после того, как меня выбирают первым на баскетбольной площадке? Я должен забивать каждую корзину, блокировать каждый бросок, отбирать каждый пас. А когда мне это не удаётся и моя команда проигрывает, как вы думаете, кого винят в первую очередь?
Не того пацана, которого выбрали последним, могу вам точно сказать. От него с самого начала ничего не ждали.
Винят меня. Уж мне-то есть что рассказать о давлении. А я ведь даже не люблю баскетбол.
Но это не единственное, почему я ненавижу быть таким большим и сильным.
Дело ещё в том, как ко мне относятся учителя. Как будто я тупой. Серьёзно.
Им достаточно одного взгляда на мою толстую шею и большие руки, и они думают: «У этого парня IQ холодильника». И потом мне объясняют всё очень медленно, успокаивающим голосом, как будто я животное в зоопарке.
Мы… разберёмся… с геометрией… вместе. Хорошо… Джейсон?
Так что да. Быть самым большим и сильным – это не так круто, как может показаться.
Наверное, поэтому, когда в первый день летних каникул я прошёл мимо объявления «Требуется помощник» в витрине Безззумных Игр, я остановился.
«А почему бы мне не устроиться на летнюю работу?» – Я почесал щетину на подбородке. Конечно, мне всего тринадцать. Но я большой. И сильный. Почему бы мне не воспользоваться преимуществом моего размера?
Кроме того, нет места лучше Безззумных Игр. Это не просто зал игровых автоматов, там и мини-гольф, и боулинг, и лазертаг, и даже комната, в которой весь пол – это батуты. В Безззумных Играх всё всегда кажется таким простым. Лёгким. Там нравится всем.
А работа на лето будет хоть каким-то занятием. Обычно на каникулах я проводил много времени дома один. Моя мама водила цементовоз для строительной фирмы «Уолтерз Констракшн», и лето у неё всегда было загруженным. Летом мы почти не виделись.
Кроме того, объявление в витрине гласило: НАЧАЛЬНАЯ СТАВКА 13 ДОЛЛАРОВ В ЧАС – СПРАШИВАЙТЕ ВНУТРИ.
Я тихонько присвистнул, стоя на тротуаре. Тринадцати баксов в час было достаточно, чтобы начать копить на машину, которую я хотел купить, когда мне взаправду стукнет шестнадцать, – кабриолет «Форд Мустанг» 2001 года выпуска. Красный. У меня с семи лет над кроватью висел плакат с изображением этой машины, и иногда я закрывал глаза и представлял, что еду на ней по покрытым листвой дорогам и городским улицам, а ветер треплет мне волосы.
Когда-нибудь, когда я куплю эту машину, мне больше не придётся сидеть дома одному.
Я смогу поехать куда захочу.
Итак, я снова прочёл объявление. СПРАШИВАЙТЕ ВНУТРИ. Я посмотрел на своё отражение в большой витрине и одёрнул рубашку. Затем я потянул дверь Безззумных Игр. Зазвенел дверной колокольчик, и с табуретки за кассой на меня поднял глаза сморщенный старичок. Я уже видел его раньше. Он всегда был там, продавал жетоны, подметал полы, обналичивал талоны от игровых автоматов.
– Добро пожаловать в Безззумные Игры, – поприветствовал он без улыбки. Он был худощавым и седым, а кожа у него на щеках обвисла морщинами. Он говорил, скрипя и кряхтя.
«Да уж, – подумал я, когда старик ухватился за плечо и скривился от боли. – Если этим местом управляет эта мумия, здесь действительно ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩНИК». Я выпрямился во весь рост, подходя к прилавку.
– Я здесь по поводу работы, – сообщил я и показал пальцем на объявление в витрине.
– А-а, – пропел хозяин, продолжая кряхтеть. – Хорошо. – Он выдвинул ящик, вытащил заявление о приёме на работу и сунул его передо мной вместе с ручкой. – Очень хорошо.
Я заполнил заявление своим самым аккуратным почерком и постарался описать свой трёхлетний опыт подстригания лужайки у старухи Гилберт как поистине серьёзную работу.
Когда я вернул ему заявление, старик даже не взглянул на него. Мне подумалось, что, может, у него настолько слабое зрение, что он уже не может читать. Однако он наклонился вперёд и посмотрел на меня, прищурившись. Он прошёлся
