Читаем без скачивания Камень - Станислав Родионов

- А ты ее... знал?

- Подозреваешь меня?

- В чем, Сережа?

- В молокососности.

- Я только спросила.

И ему захотелось быть мужественным; ему захотелось походить на тех широкоплечих и раскованных парней, которые не мучались проблемами любви, а решали их скоро и практически.

- Любовь - это секс.

Она беспомощно вскинула руку и попробовала смахнуть тень со лба.

- Поэтому любовь есть материальная потребность человека, как пища и жилье, - ринулся он углублять вопрос.

- Сережа, любовь идеальна.

- Но она вытекает из секса.

- Тогда цена ей грош в базарный день, Сережа.

Последние слова как-то отрезвили его. Он вдруг увидел обиженный излом всегда веселых и крепких ее губ, увидел карие глаза, забранные отчужденной дымкой, и воспринял ее терпеливый тон, каким говорят с детьми и пьяными. Да он же обидел ее, дурень...

- Я найду алмаз и подарю тебе, - клятвенно выпалил Рябинин.

- Большой? - Маша несмело улыбнулась, отстраняя обиду.

- В пятьдесят каратов, - такой вес счел он достойным ее.

- Сережа, английской принцессе подарили розовый алмаз в пятьдесят четыре карата.

- Тогда я найду в пятьдесят пять, - и ему захотелось добавить "только не розовый", ибо этот цвет вызвал в нем вдруг легкое отвращение.

- Сережа, императрице Елизавете Петровне русское купечество преподнесло на золотом блюде бриллиант в пятьдесят шесть каратов.

- А я найду в шестьдесят.

- Сережа, граф Орлов преподнес Екатерине Второй бриллиант в сто девяносто пять каратов.

- А я в двести.

- Сережа, английской королеве подарили бриллиант "Великий Могол" в двести семьдесят девять каратов, который англичане похитили в Индии.

- А я найду в триста!

- Сережа, но ведь я не английская королева.

- Ты лучше! - крикнул Рябинин, видимо, на весь лагерь, и выскочил из палатки, чтобы бродить всю ночь по окрестным сопкам и размышлять, объяснился ли он в любви или нет...

Жанна посмотрела на часики и тревожно сдвинула брови... Он удивился ему бы надо следить за временем. Она подняла взгляд, в котором Рябинин усмотрел нетерпение. Тогда в его мозгу как-то сомкнулись разрозненные факты - неожиданность ее прихода, претензия на родственность, ждущий взгляд... Нет, она пришла не о муже рассказать и не о любви поговорить.

- Жанна, у вас ко мне дело?

Она встрепенулась, прикрыв улыбкой выдавшую ее суету.

- Сергей Георгиевич, мне нужен юридический совет...

- Вероятно, по поводу мужа?

- Нет-нет. Вернее, не мне, а моей подруге.

- Ну, если она человек достойный, - улыбнулся Рябинин, еще не поняв этого внезапного перехода к подруге.

- А недостойному не поможете? - улыбнулась она какой-то приклеенной улыбкой.

- Помогать хочется людям хорошим. Если она грымза и мещанка...

Улыбка отклеилась, словно Жанна ее сбросила удивленными губами.

- Не понимаю вашего жаргона, Сергей Георгиевич.

- Грымзу-то?

- Нет, мещанку, Вы уже несколько раз употребили это слово.

- А вам оно непонятно?

- Это слово из лексикона девятнадцатого века.

- Мещанство-то живо и в нашем веке.

- Ах да: отдельные квартиры, полированные гарнитуры и личные автомобили.

Жанна заговорщически понизила голос, а улыбка, как ему казалось, отклеенно повисла на незримых ниточках внизу, у подбородка. Теперь Рябинин знал, что пришла она по делу и что он ей нужен. Не за разговорами пришла. И все-таки она срывалась, вступая в ненужную ей перепалку, - так велико было неприятие рябининских взглядов.

- Вы забыли дачи, - подсказал он.

- Тогда, Сергей Георгиевич, все мещане.

- За всех не расписывайтесь.

- Ну, кроме вас.

- И вас, - улыбнулся он.

- Я всю жизнь мечтаю о бежевом автомобиле, сиреневой даче и белой яхте. Мещанка, да?

- Ага, - не моргнул он глазом.

- Потому что хочу жить хорошо?

- Потому что мечтаете о вещах.

- А о них и помечтать нельзя?

- Мечтают о любви, о счастье... А о шмутках...

- Сергей Георгиевич, да вы протрите... - она споткнулась, но Рябинин знал, что ему надо протереть. - Да вы откройте газету! Планы, совещания, постановления, заседания Совета Министров - и все про вещи для людей. Я и сама работаю над бытовыми холодильниками.

- Дело ведь не в вещах. Мещанин ценит материальное выше духовного.

- Сергей Георгиевич, разве вы не знаете, что материальное первично, а духовное вторично?

Она спросила без иронии, серьезно, словно уличила его в неграмотности. И Рябинин опять начал злиться, узнавая в ней подосланную представительницу вселикого мещанского клана; и сразу поверил ей, что она бесповоротная мещанка, будто до этого еще сомневался, - только они умели приспособить любую философию для кухонных нужд, как привинтить колесо к своей машине или приколотить доску к своей даче.

Рябинин вскочил, чтобы сжечь ненужную злость хоть в каком-то движении. И повернулся к окну, к морозной зиме...

Ясного неба как не бывало. Крупные снежинки опять накрывали город хлопковой редкой сеткой. Они падали лениво, обессиленно. Только у его окна, влекомые наземным потоком воздуха, снежинки взмывали по стене ввысь, и казалось, что снег идет от земли к небу.

- Мещан высматриваете? - кольнул его в спину ехидный голосок.

- Уже высмотрел.

- Может, покажете?

- Идите сюда.

Он не слышал ее шагов, но она была рядом: томно пахнуло французскими духами и каменно скрипнула слишком тугая нитка кораллов.

- Видите девушку в синем пальто?

- Мещанка?

- Ага.

- На спине ярлык?

- Нет, в руке зонтик.

- Потому что красивый, японский?

- Нет, потому что из атмосферы, из космоса опустилась огромная снежинка безупречной чистоты и формы. И села ей на лицо, как собака коснулась влажным носом. А девица - зонтиком ее...

Он оставил окно и сел. Вернулась на свой стул и Жанна, глубоко и сердито вздохнув. Рябинин ответил на ее вздох запоздалым возражением:

- От первичной материи до вторичного духа надо еще подняться...

- А не поднялась, то я хуже?

- Да, хуже. Потому что вы будете жить в мире тряпок и гарнитуров, а не в мире человеческих отношений.

- Ну и пусть!

- Пусть? Вы согласны, чтобы вас ценили наравне с полированным шкафом?

Жанна мимолетно задумалась - выбил он кирпичик из ее плотной кладки.

- Можно любить и вещи, и людей, - заделала она брешь.

- Так не бывает.

- Ах, откуда вы знаете, бывает, не бывает... Ваши любимые высокие понятия распадаются на элементики.

- Какие элементики?

- Счастье возьмите. Оно сделано из творческой работы, интересного образа жизни, материальной свободы... А они в свою очередь состоят из высокого заработка, удобной квартиры, хорошего питания, семейного уюта... Что, не так?

Рябинин не знал, на что распадаются великие понятия, - ему надо было подумать. Поэтому он не ответил, успев лишь заметить, что она сбила его с накатанной логики. Не глупа, с дураком не задумаешься. А Жанна ринулась вперед, поощренная его заминкой.

- Духовное, материальное... Нету между ними рва, Сергей Георгиевич. Вам не приходило в голову, что автомобиль, дача и тот же ковер радуют душу? Получается, что промышленность работает не только на материальные потребности, но и на духовные. Не так?

Теперь она ответа ждала, теперь ему думать было некогда.

- Так. Только при виде ковра подобная душа не радуется, а благоговеет. Мещанство - это вроде религии.

- О, еще не легче. Выходит, я не просто хочу бежевую машину, а молюсь?

- Да, креститесь.

- Какому же богу?

- Угадайте.

Она скорчила милую гримаску, снизойдя до его детской игры. Но Рябинин насупленно ждал, назовет ли она своего бога.

- Не знаю.

- Ну как же! - деланно оживился он. - Если человек любит вещи больше людей, то кто его бог?

- Ах да, вещи.

- Нет, вещи лишь его представители, вроде священников. Ими бог действует на бледное воображение - может поразить автомобилем, ослепить люстрой, ошарашить дубленкой, обалдить дачей, закостенить цветным телевизором...

- Меня он обалдил беленькой шубкой, - радостно подтвердила Жанна, решив, что рябининский бог парень веселый и нужный.

- Да у него этих представителей видимо-невидимо, и они все прибывают.

Рябинин говорил с упоительной злостью, словно этот бог его слышал и передергивался. В кабинет пришла делегатка от верующих и надо успеть, пока она не ушла. Она передаст своим верующим, что о них думает следователь Рябинин. Он знал, что его понесло - и не мог остановиться.

- Деньги, что ли? - залюбопытствовала Жанна.

- Они тоже его представители.

- Сначала люди молились камням...

- Какие, к черту, камни! Только граненые, только драгоценные.

- Зевс, Юпитер...

- Эти веселые боги промотали бы любые вещи.

- Христос, Магомет...

- Они допустили серьезный просчет - обещали райскую жизнь после смерти.

- А новый бог что обещает?

- Рай завтра, сегодня! Ему поверили. Захотели пребывать в новом боге. И знаете, не прогадали. Так кто это?