Читаем без скачивания Исповедь мага. Роман в четырех частях - Николай Солярий

На следующий день я поехал в центр города, просто прогуляться. Я люблю свой город, особенно центральную его часть. С детства мне нравилось ходить по улицам, разглядывать старые строения, заходить во все магазины подряд, не имея намерения что-нибудь приобрести, – так просто, поглазеть на витрины. В те далёкие годы мне особенно нравился спорттоварный магазин на Красном проспекте. Сам магазин был не очень большим, но какой был в нём охотничий отдел! Это просто несбыточная мечта, шикарный арсенал ружей. Оружейная пирамида начиналась с пневматической винтовки, мы называли её просто воздушкой, стояли тозовки, ижи одно- и двуствольные, и заканчивалось всё это великолепие трёхствольным ружьём. Мечтал, когда вырасту, куплю себе именно такое, возьму ещё патронташ и охотничий нож, всё это будет висеть у меня дома на ковре. Но тогда у меня денег хватило бы только на капсюли, которые мне никто бы не продал, так как в ту пору было мне лет десять, но вот вырос я, а охотником так и не стал, и не интересуют меня охотничьи заряды и вся эта амуниция.

В этом же здании находился магазин «Табаки». Как там сладко дышалось! А какие там были папиросы! «Тройка», «Три богатыря» – именно эти папиросы мне нравились больше всего, я их никогда не курил, так как в детстве не курил вообще и никогда не видел, чтобы их кто-нибудь покупал или где-нибудь курил. В основном брали папиросы «Север», сигареты «Памир» и «Прима», хотя на прилавке лежали даже гаванские сигары. В этом магазине я мечтал: буду большим, курить стану только «Тройку» и «Три богатыря» и сигареты с ментолом, аромат которых напоминал мне театральные конфеты. Но, увы, мечта моя не сбылась, курить я стал «Беломор» и болгарские сигареты с фильтром. Продолжалось это восемнадцать лет, пока я не порвал с этой пагубной привычкой – никотиноманией. А вот привычка гулять по центру и заглядывать во все магазины сохранилась.

Зашёл в магазин женской одежды, а там манекены разодеты в стильные наряды. Надеть бы такое платье на монахиню из церкви, красивее женщины не было бы на белом свете. Я ходил мимо платьев и костюмов, мысленно примеряя их на неё; прошёл в обувной отдел, но подходящих туфель ей подобрать не смог, придётся идти на барахолку, там можно найти подходящие. Ничего бы для неё не пожалел, нарядил бы как голливудскую звезду. А если бы она согласилась стать моей ассистенткой и на неё пришлось бы всё шить, я бы пошёл в отдел тканей выбирать ей что-нибудь блестящее с люрексом. Увидев киноафишу, наотрез отказался, идти с ней смотреть американский фильм. Только в театр, и никакой пошлости, выберу классику, но только не трагедию – это омрачит её настроение, нужно что-нибудь полегче, может быть комедию. У неё, должно быть, обворожительная улыбка. Но начать всё-таки стоит с балета, слушать оперу сложновато, здесь надо быть подготовленным, а вот «Лебединое озеро» или «Спящая красавица» – то, что нужно. Места возьму не дальше седьмого ряда.

Я сел на скамейку у театра оперы и балета, а мысли мои отправились уже в свадебное путешествие. Конечно, это должны быть Сочи или Болгария, а лучше Кипр – это самый цветущий остров, о котором я знал только понаслышке. Вот интересно, какие цветы и духи она любит?

С духами, наверное, придётся повременить, церковники косметикой не пользуются, это я знал точно. Уж потом, попозже, когда она будет жить со мной в миру, выберем ей духи и золотые украшения. Украшение должно быть некрупным, но обязательно с бриллиантом. Это неземная женщина, я не могу без неё, мне нужно её видеть, хоть одним глазком.

Поднимаюсь со скамейки и иду в сторону храма. Скорость я сбавил только у церковной ограды. Она стояла во дворе у свечной лавки, перебирала какие-то бумажные листочки – это были записки от прихожан «о здравии» и «упокоении». Удобнее момент, чем этот, вряд ли ещё подвернётся, и я подошёл к ней со спины. Выдохнул и произнёс:

– Здравствуйте, сестра, вы меня помните? Мы с вами как-то общались.

Она обернулась, не очень приветливо посмотрела на меня, поздоровалась и ответила:

– Буквально вчера.

– Мне хотелось бы извиниться за своё пошлое поведение, поверьте, я не хотел вас обидеть.

– Я не обиделась, и ничего пошлого в вашем поведении не нахожу. К тому же у меня было плохое настроение.

– Кто же вам его испортил?

– Представьте себе, владыка, отказал мне в благословении.

– Что ж вы у него непотребное просили и чем вы ему не угодили?

Она не ответила, только тяжко вздохнула:

– Может быть, не в духе был, да ему наверняка виднее.

– Что же это за владыка такой, я бы вам ни в чём не отказал. Хотите, поговорю с ним, у меня в епархии связи есть, – бессовестно соврал я. – Святой старец Никанор – мой самый лучший корефан. Позвоню ему сегодня, и он вашего владыку отчихвостит.

Она хихикнула, прикрыв рот платком. Я только на мгновение увидел её белые ровные зубы и словно обомлел – до чего ж красивая!

– Не гневите Господа, я знаю имена всех святых старцев, среди них нет Никанора, – с трудом сдерживая смех, произнесла она.

– Да я сам скоро окончу ускоренные курсы священников и буду работать у вас самым главным, тогда просите у меня что хотите.

Она спрятала улыбку. Милоё её лицо стало строгим, но от этого она стала ещё краше.

– Вы зачем сюда пришли? Если в храм, тогда вам туда, – она показала рукой на высокое крыльцо, – а если в лавку, это здесь. Тут свечи, иконы, можно и молебен заказать.

– Да я бы с удовольствием под венец, да вот пока не с кем. Встретил недавно одну. Не знаю, как сказать ей об этом. Если откажет – не переживу.

– На всё воля Господа, помолитесь и сделайте ей предложение. Господь поможет.

– Как же я сделаю ей предложение, если не знаю её имени? Спрашивал вчера, не говорит.

Она смерила меня взглядом.

– Александрой меня зовут.

– А я Николай.

– Николай, неподходящую кандидатуру вы выбрали, поищите себе невесту в другом месте, а я готовлю себя к иной жизни. Была у меня семья, да больше не будет. Теперь я в услужении у Господа, заканчивается моя мирская жизнь, и из послушниц скоро перейду в монахини. Вот только пока благословения от владыки получить не могу, противится он этому.

– Всё правильно, ему видней. Не может такая красивая женщина заточить себя в монастырь. Вы созданы для того, чтобы украшать этот мир, а молиться можно не только в монастыре. Вот бабуля моя дома молилась утром и вечером, а в пост и праздники ездила в церковь.

– Не думаю, что на небесах её за это попрекнут. Всё-таки жизнь свою прожила она правильно, вырастила детей, водилась с внуками. Вспоминаю её только добрыми словами.

Александра помолчала и, тяжко вздохнув, сказала:

– А у меня в жизни сложилась такая ситуация, что по-другому мне нельзя.

– Так что же произошло?

– Не буду я об этом вспоминать и рассказывать, ворошить прошлое совсем не хочется. Извините, мне, в общем-то, некогда, работы много, и ещё – прошу вас с такими намерениями в храм не приходить.

Она повернулась и стала подниматься на крыльцо.

Я догнал её и взял за руку.

– Не уходите.

– Ну, что вам ещё? – умоляюще произнесла она.

– Не уходите, оставьте хоть какую-нибудь надежду, мне ваш отказ не пережить. Нужно попробовать ещё раз, и я уверен, всё будет гораздо лучше. Я ведь вас в церкви встретил наверняка не случайно, значит, Богу так было угодно, вместе с вами буду молиться, лучшего наставника, чем вы, мне не найти. Скажите, когда у вас будет свободное время, так хочется поговорить в другой обстановке!

– У меня нет никаких похотливых намерений, мне необходимо с вами пообщаться, мне нужно вас видеть.

– Хорошо, – согласилась она. – Завтра после обеда, часа в три, мне нужно будет пойти в магазин «Тысяча мелочей», купить малярные кисти. Вы сможете проводить меня туда? Я не знаю, где он находится.

– Конечно, только скажите, где и когда мы встретимся, – я готов был обхватить её руками и кружить в воздухе.

– Завтра в три, вот тут, рядом, у киоска союзпечати.

– Спасибо вам, Александра. Значит, до завтра? – чуть не затанцевал я и почти вприскочку покинул территорию храма, с необыкновенной лёгкостью раздавая деньги нищим у ворот. Как мне хотелось полететь в этот миг!

Свиданиям я никогда не придавал особого значения. Конечно, приводил себя в порядок, утюжил брюки, брился, освежал себя каким-нибудь парфюмом. Никогда не покупал цветов и при встрече не дарил никаких подарков, не целовал дамам руки, понимал, что всё это неправильно, но вот такой уж я человек, такой же, как большинство моих знакомых. Сказывались издержки воспитания.

Но теперь стал совершенно иным. Я ходил весь вечер из угла в угол, ломая голову над тем, что же ей подарить при встрече? Это же не обыкновенная женщина! Прийти на свидание с букетом цветов? Мне показалось, что с ним она будет выглядеть как-то нелепо в своём церковном наряде. И как она с ним вернётся в храм? Там её могут не понять и за ворота больше не выпустят. Из памятки для прихожан мне известно, духами им пользоваться нельзя. Взять украшение из золота? Наверняка она сконфузится и не примет его. Ну не кадило же ей покупать! Мало того, я не видел, чтобы его где-то продавали, да и ни к чему оно ей. На мгновенье я себе представил, как Александра идёт по храму, размахивая кадилом. Нелепость какая-то! Да и, по-моему, этим делом только поп занимается. И тут же на меня снизошло: сумочка! Вот чем она может размахивать! Это будет прекрасный подарок, непременно чёрного цвета, чтобы ей к платью подошло. А может лучше белую или красную… Нет, только чёрную, ей другой цвет нельзя, и по размеру – не маленькую и не большую, и обязательно фирменную. Ну вот, одна проблема отпала.