Читаем без скачивания Аарон - Вероника Мелан

Интересно, как быстро Джокер бы поставил ее на колени?

Эта мысль едва не испортила настроение, и холеная Марго попыталась отпихнуть ее прочь.

Не сегодня. Не сегодня…

— И икра. И даже мягкий хлеб с луковыми кольцами…

— В общем, горных вершин из окна ты так и не заметила.

— Вот поэтому ты не настолько успешна, насколько я, — улыбнулась Марианна, — ты слишком прямолинейна и категорична. Ну, разве это важно, что именно дарит мужчина? Важен сам факт того, что он умеет баловать…

Баловать.

Джокер умел баловать. Особенно когда Райна становилась «хорошей» сразу же после того, как побыла «плохой» и наказанной. Униженной жестким и грязным сексом, после которого чувствовала себя подстилкой, — такого занятия «любовью», после которой хотелось год отмываться.

Да. Баловать.

Обиженную, со стоящими в глазах непролитыми злыми слезами, он вел ее по магазинам — выбирал новую косметику, духи, белье, украшения — все на свой вкус, — а после отпаивал кофе и кормил десертами. Осыпал комплиментами, говорил ласково, восторгался ее телесной и душевной красотой.

И Райна постепенно оттаивала — по крайней мере, поначалу. Прощала — «мол, с кем не бывает? Наверное, опять сорвался». Но к подаркам никогда не прикасалась — они казались ей ядовитыми.

А когда к концу второй недели, когда она заявила, что не желает больше именоваться «шлюхой», ибо все ее мысли почему‑то стали сводиться к тому, как стать для него «хорошей» (а ей это не по нраву), «баловать» ее моментально перестали.

Черт, обещала же себе не думать о нем — не в этот вечер.

Срочно отвлечься, срочно отвлечься — только на кого? Взгляд Райны заскользил по залу — прошелся по бизнесменам в углу — скучно, — только что вошедшей в двери высокой и худой женщине — еще скучнее, — на секунду задержался на парочке молодых парней — не то, не то, все не то…

И вдруг наткнулся на них — незнакомых мужчину и женщину.

Она: стройная, аккуратная, в коротком, но не слишком коротком, синем платьице на молнии и с изящной брошью на груди — симпатичная, миниатюрная, живая. Он: статный брюнет, каких любят печатать на широкоформатных разворотах журналов — в черном костюме, с дорогими часами, в ботинках из тонкой кожи, с правильными приятными чертами лица…

Все мелочи Райна заметила на автомате; куда сильнее ее привлекло другое — они были настоящими — эти люди. Их чувства были настоящими.

Взгляд из‑под ресниц: «Ты не уйдешь сегодня?»

И касание его руки: «Не уйду. Я всегда буду с тобой».

«Всегда — это слишком… напыщенно… Людям не дано знать, что такое „всегда“, — мелькнувшая на ее лице обида.

„Мое всегда — это пока ты рядом, — утешающий взгляд напротив. — Веришь?“

Даме его сердца хотелось верить, хотелось сильно.

И в голове Райны, наблюдающей за ослепшей от любви друг к другу парой, вдруг вспыли строчки:

„И терпко. И сладко. И страшно до дрожи,

И голос не нужен. Все чувствует кожа.

И шаг, что навстречу, — он вот он. Он близко.

Лететь высоко. Или падать. И низко.

Но греет безмерно пожатие пальцев

Двух в чем‑то так сильно похожих скитальцев,

А пламя в глазах не дает отступиться,

Отдать призывает. Поверить. Открыться…“

Откроется ли она ему? Поверит? Допустит ли до самых сокровенных слоев души? И не обидят ли ее в ответ?

„Люблю, — вдруг прошептали мужские губы — Райна не услышала, прочитала по ним слова. — Люблю тебя, слышишь?“

И вдруг почувствовала бегущую по собственной щеке слезу.

Залпом допила вторую „Лоррану“ и вызвала такси.

Звонили и просили разное: мужчину постарше, мужчину помоложе — с бородой, без бороды, усатого, лысого, брутала, субтильного… Иногда интересовались бизнесменами, модниками, ласковыми — например, умеющими предоставлять профессиональные оральные ласки, — с длинном пенисом и покороче. Заказывали даже двоих или троих.

Но никогда еще, судя по голосу администратора дома „Мужчина на заказ“, не просили то, что просила Райна:

— Да, мне с театральным образованием. Либо выступающего на сцене, либо состоящего в актерском кружке.

Ее спросили: „Вам похожего на кого‑то из известных актеров?“, и заказчица поморщилась:

— Мне все равно, какой внешности. Но чтобы с актерским талантом.

После длинной паузы ей пообещали, наконец, выполнить просьбу.

Когда спустя сорок минут в дверь позвонил человек, ему открыла одетая в длинный пеньюар хозяйка квартиры, проводила в просторную комнату, позволила раздеться, дождалась, пока будет готов слушать и уведомила:

— Я плачу двойную ставку, если вы признаетесь мне в любви так, чтобы я вам поверила.

— Что?

— Признание.

— В любви?

— Да. Это так сложно?

Мужчина — на вид около тридцати пяти, одетый в вязаный джемпер и джинсы, со стильной прической на длинных волосах, — взглянул на нее со смущением и прочистил горло.

— А…

— Нет, — отрезала Райна, — сексом мы заниматься не будем.

— Даже после признания?

— Даже после него.

Она отхлебнула из бокала янтарную жидкость — вино?

— То есть в любви.

— Да, в ней.

— А если вы не поверите?

— Не заплачу ни цента.

„Актер“ взглянул обиженно. Но через секунду о чем‑то задумался с увлечением. Попросил:

— Мне нужно отрепетировать.

— Репетируйте, — тяжелые черные волосы скользнули по шелковой ткани и мягким шорохом — качнулась голова. — Ванная там.

А спустя час она уже снова сидела на крыше и смотрела на затянутое белесой дымкой ночное небо; актер ушел.

— Он так и не смог, знаешь? — шептала Райна кому‑то, сидя на шезлонге. — У него не вышло сказать так, чтобы я… Чтобы я поверила, как тебе. Вот тебе я всегда верю — каждому слову…

Ее собеседник привычно молчал.

— Я опять напилась, да? Но ты же меня не судишь?

Тишина; с проспекта внизу доносился далекий гул машин.

— Не судишь, я знаю. Наверное. Только… пьющая или нет, я все равно тебе не нужна. Никогда не была нужна. Никогда.

И вниз вдруг полетел вышвырнутый за парапет пустой бокал из‑под шампанского. Когда и где он приземлился, Райна уже не слышала — она горько плакала, уткнувшись носом в неприкрытый и потому отсыревший матрас на шезлонге.

Глава 5

Нордейл. Уровень четырнадцать.

— Аарон, ты что, совсем разучился себя чем‑то самостоятельно занимать? Ты смотри — заставлю тебя мести парковку перед Реактором.

— Начальник, да я же не прошу чего‑то особенного — ну, хоть какое‑нибудь задание. Неужели ничего нет?